Ширли Рейн - Жертвенник

Вот и весь контакт.

Правда, несколько особо доверенных, прекрасно вымуштрованных чернокожих постоянно жили в самом Каменном Городе, чтобы, так сказать, все время находиться под рукой. На тот случай, если понадобится срочно передать сообщение, или почистить, расширить, обустроить пещеру, или выполнить еще какую-нибудь работу или поручение по желанию Детей Богини. Или даже если срочно потребуются свежая кровь и парное мясо. Однако эти люди очень хорошо знали свое место; невидимые и неслышимые, пока их услуги не требовались, они появлялись словно из-под земли, как только в этом возникала необходимость, и потом так же молниеносно и бесшумно исчезали.

В прошлый свой приезд Эрритен не раз восхищался тем, как все здесь устроено, а вернувшись, поначалу даже порывался поговорить с Королевой Моок, чтобы попытаться убедить ее завести у себя такие же порядки. Однако Хив напомнил ему, что у Детей Богини не принято давать советы старшим, и Эрритен вынужден был уняться. Тогда он принялся убеждать самого Хива переселиться сюда, но и тут

потерпел неудачу. Брат уперся и ни в какую – хотя его доводы с точки зрения Эрритена звучали в высшей степени неубедительно. Что же, у каждого время от времени случаются заскоки. Жаль только, что этот заскок обошелся Брату так дорого; послушайся он Эрритена, и сейчас был бы жив.

Хив заявил, что в пещерах со всех сторон камень, который, как он выразился, «давит» на него, что он к этому не привык и даже – совершенно убийственный довод – что ему совсем не радует перспектива жить вдали от людей. Дескать, тогда он окажется вынужден прервать свои наблюдения над этими в высшей степени интересными созданиями. Вот и донаблюдался – «интересные создания» прикончили его, и дело с концом. Подумать только! А ведь Хив за всю свою недолгую жизнь не подверг «неотвратимому наказанию» ни одного человека, а в последнее время даже носился с идеей, как он говорил, «наведения мостов» между Детьми Богини и людьми.

И вот теперь Брат Хив мертв, а Эрритен приехал в Каменный Город один, и сердце у него разрывается от горя. Не таким, нет, совсем не таким рисовался его воображению следующий приезд сюда.

У темного провала входа в одну из пещер их тоже ждали. Пленника тут же отвязали, лошадей куда-то увели, а Эрритен последовал за своим проводником дальше. Едва войдя под высокие каменные своды, он ощутил знакомый запах, острый, смолистый и в то же время вызывающий ощущение прохлады. Широкий и длинный извилистый коридор привел их в большую пещеру, и там, наконец…

Там, наконец, в неярком, колеблющемся свете укрепленных на стенах смоляных факелов Эрритен увидел тех, к кому так рвалась его душа. Они расположились тесной группой среди свисающих с потолка полотнищ паутины – и Королева Моок, и Тимор, и кто-то еще из чудом уцелевших, и Рей, и Присса. При виде этих двоих сердце у него заколотилось, к глазам подступили слезы. И не только потому, что Эрритен вырос вместе с ними и теперь был рад их видеть в точности так, как радуется человек, после долгой разлуки встретившийся с братом и сестрой по крови. Его до глубины души тронуло, что Королева Моок специально пригласила этих двоих, чтобы доставить ему удовольствие.

Эрритен бросился к ней, упал на колени – конечно, не как раб, а как любящий сын, просто от полноты чувств – и заплакал, уткнув лицо в ладони. Действительно заплакал, самыми настоящими слезами; уж и не припомнить, когда такое происходило с ним в последний раз. А Королева… О, Богиня! Королева сделала то, чего до сих пор не делала никогда. Положила лапу ему на голову, и голос, больше похожий на сухой шелест, произнес у него в голове:

– Горе твое велико, сын мой, но любая ноша становится легче, если несешь ее не один. Мы с тобой. Слушай…

И спустя мгновенье он услышал их голоса – не только тех, кто находился здесь, рядом с ним, но и всех других Детей Богини, обитающих в Каменном Городе. И не только услышал, но и увидел, потому что с каждым новом голосом в его сознании вспыхивал образ говорящего. И не только увидел, но и почувствовал, потому что каждый новый образ сопровождался совершенно особенным, неповторимым всплеском эмоций – сочувствия, тепла и даже нежности, столь редко открыто проявляемой Детьми Богини. Все эти отдельные ручейки чувств слились в один мощный поток, который захлестнул Эрритена с головой, омыл его душу, и когда этот поток схлынул, в ней уже не было жгучей боли. Осталась лишь светлая печаль – и безграничная благодарность.

Антар всю ночь клял себя за то, что не смог вовремя распознать предателя. Эрритен! Человек, чья верность паукам толкнула его на предательство собственных собратьев. Человек, который обладал невероятной силой внушения и мог с его помощью подчинять себе не только людей, но и животных.

Это он, используя свои удивительные способности, захватил в плен Алена, юношу из отряда Антара, и сейчас увозил его в логово пауков на другой стороне острова. Это он выпустил в самом центре города целый клубок тайпанов и «приказал» им убивать всех, кого они встретят на пути к желанной свободе.

Их жертвами стали маленький сын кукольников Фрай и Крошечка, жена рыбака Друса, которая, к тому же, ждала ребенка. Смерть всегда ужасна, но то, что пострадали именно эти люди, воспринималось как вопиющая, чудовищная несправедливость. Их гибель была совершенно бессмысленна; кого-кого, а семилетнего мальчика и беременной женщины паукам уж точно нечего было опасаться.

Однако, вопреки надеждам Антара, и это оказалось еще не все.

Когда после разговора с мэром города Аликорном он вернулся домой, там его уже поджидали Бруно, Герк и Мбау, парни из только что набранного им отряда, которым он доверял больше остальных. Судя по их физиономиям, Мбау, конечно, уже успел рассказать Бруно и Герку о том, ради чего их вызвали сюда. Все трое вперили в Антара горящие от нетерпения взоры, но он был так голоден, что лишь махнул рукой – дескать, подождите, дайте хоть червячка заморить – и тут же набросился на еду.

Кроме того, ему не хотелось ничего обсуждать в присутствии Трейси, которая все время вертелась поблизости. Изображала из себя гостеприимную хозяйку, подливала парням кофе, угощала лепешками, а сама искоса бросала на них любопытные взгляды и прислушивалась к каждому слову. Не дай бог, если ей станет известно о предстоящем походе. У нее хватит ума начать требовать, чтобы и ее взяли с собой.

Ух, она стала такая настырная! А может, и всегда была, только умело это скрывала? Еще пару дней назад Антару даже в голову не пришло бы, что он согласится взять в отряд собственную сестру. И вот поди же ты! Сумела-таки Трейси подобрать нужные слова, сумела добиться своего.