Елизавета Абаринова-Кожухова - Берегись вурдалака

– Анна Сергеевна, вы поступили совершенно правильно – такой заказ никак нельзя выпускать из рук, – продолжал балагурить Щепочкин. – Раз уж устранить меня они наняли, шутка сказать, саму Анну Сергеевну Глухареву, то и заплатят за мою голову по-царски. Так что требуйте с них по полной программе…

– Если ты не прекратишь дурачиться, то я тебя прибью совершенно бесплатно! – не выдержала Анна Сергеевна. – Мы должны немедленно обратиться в милицию!

– А что мы ей скажем? – вмиг успокоившись, отвечал Вася. – Что барон Альберт "заказал" вам Василия Николаевича Дубова, которого на самом деле зовут Василий Юрьевич Щепочкин? Да нас с вами просто на смех подымут!

– Ну и что же делать – ждать, пока…

– Я обращусь в милицию частным образом. На днях увижу инспектора Рыжикова в неофициальной обстановке и все ему расскажу.

– Где, если не секрет?

– На репетиции в нашей художественной самодеятельности. Мы ж теперь ставим "Ревизора"!

– И вы с инспектором репетируете Бобчинского и Добчинского? – предположила Анна Сергеевна. Щепочкин рассмеялся:

– Не совсем. Инспектор – Городничего, а я – Держиморду… Ну ладно, пора собираться. Я так чувствую, что у вас еще дел невпроворот. – Вася кивнул на кипу тетрадок. – Вы, Анна Сергеевна, главное дело, торгуйтесь и тяните время – мы должны вывести этих сказочников на чистую воду еще до того, как вы меня… Ну ладно, не буду, не буду, – засмеялся он, заметив, что госпожа Глухарева не в шутку потянулась за "садо-мазохической" плеткой.

Из дома учительницы Щепочкин ушел в наилучшем расположении духа, размышляя о том, как использовать обстоятельства в свою пользу. Или, вернее, во вред тем, кто затеял совершать преступления "по книге", олицетворяя себя с литературными злодеями. И первое решение, которое принял Василий – не торопиться и подождать, что еще выкинут "упыри и вурдалаки", а пока что внимательнее перечитать книги Абариновой-Кожуховой.

А Анна Сергеевна, проводив Васю, принялась за свои терадки. Хотя, конечно, мысли ее меньше всего были заняты косинусами, биссектрисами и прочими логарифмами.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

СОБАЧЬЯ РАДОСТЬ

ПУШКИН. А чего мне бояться? Я тут живу мирно, никого не трогаю, заговоров противу правительства не замышляю…

ВУЛЬФ. Так вот, сидим это мы с господином Пещуровым, беседуем о том о сем, а потом Алексей Никитич что-то увидал, подвел меня к окну и указал на некоего господина – мол, вот он, тот особый чиновник. (Понизив голос) Но я его узнал – это страшный человек!

АРИНА РОДИОНОВНА (испуганно крестится) Прости, господи!..

ПУШКИН. И чем же он такой страшный?

ВУЛЬФ. А тем,что стоит ему где-то появиться, то тут же что-нибудь приключается.

ПУШКИН. Прошу тебя, Алексей Николаич, не надо меня стращать – ты же знаешь, что я не из пугливых. Говори напрямую.

ВУЛЬФ. Напрямую? Пожалуйста. Если ему не удастся найти на тебя чего-то порочащего, чтобы законным путем отправить в крепость или Сибирь, то… Ну, сам понимаешь. Так чисто сработает, что и не подкопаешься.

АРИНА РОДИОНОВНА. Александр Сергеич, голубчик ты мой, да беги ты отсюда, пока эти супостаты тебя не загубили!

ПУШКИН (озадаченно) Ну и дела. Что ж делать-то?

ВУЛЬФ. Как что? Бежать, пока не поздно! Мне не веришь, так вот хоть Арину Родионовну послушай, уж она-то тебе зла не пожелает!

Зеркала в гостиной, как и во всем особняке покойного банкира Шушакова, все еще были затянуты черным крепом. Во все черное была одета и Ольга Ивановна, вдова Ивана Владимировича, лишь поверх платья был накинут цветастый "цыганский" платок – подарок покойного супруга.

Кроме вдовы, в гостиной находились ее дочка, тоже Ольга и тоже Ивановна, и господин Семенов, ближайший помощник Шушакова, ныне временно управляющий делами банка.

Единственным современным предметом в гостиной, отделанной слегка "под старину", был радиоприемник "Панасоник". Музыка, негромко льющаяся из стереодинамиков, замаскированных под греческие вазы, ничуть не мешала хозяйкам и гостю, расположившись на диване а-ля Ришелье, обсуждать свои дела. А точнее, дела Ольги Ивановны-старшей, которые обстояли мягко говоря, отнюдь не лучшим образом. И дочка, очень похожая на мать лицом и станом, и господин Сидоров, вальяжный господин лет тридцати с небольшим, с вьющейся темной шевелюрой, как могли, пытались ее утешить.

– Ну не убивайтесь так, Ольга Ивановна, – говорил Семенов приятным, чуть распевным баритоном. – Все устроится, все уляжется. Вы, главное, сами себя не накручивайте.

– Да как же я могу себя не накручивать, – чуть не плача отвечала Ольга Ивановна, – когда меня обвиняют в убийстве, да еще собственного мужа! Это ж просто уму непостижимо…

– Если читать все, что пишут в газетах… – начал было Сидоров, но его прервала Ольга Ивановна-младшая:

– А вы еще не знаете, Григорий Алексеич? Сегодня маму вызвали в милицию, и инспектор Рыжиков объявил, что она официально объявлена подозреваемой, а в качестве меры пресечения избран домашний арест!

– Да, так и сказал, – всхлипнула Ольга Ивановна. – А когда я спросила, какие у них основания считать, что Ванечку убили, и почему именно я под подозрением, он ответил, что эта информация не для разглашения. Такое впечатление, что на него кто-то надавил. – Ольга Ивановна поднесла к глазам кружевной платочек.

– Не кто-то, а что-то, – резко произнесла Ольга-младшая. – Общественное мнение, которые создают всякие подонки вроде этого мерзкого ди-джея Гроба!

Тут, словно в ответ на ее слова, музыка смолкла, а из греческих ваз раздался характерный мужской голос:

– Господа слушатели, у микрофона по-прежнему я, ваш любимый и незаменимый ди-джей Гроб. Передаем сводку криминальной информации. Подтверждаются подозрения о причастности безутешной вдовушки к безвременной кончине нашего олигарха Ивана Владимирыча Шушакова…

– Григорий Алексеич, выключите эту гадость! – почти выкрикнула девушка.

– Нет, пусть говорит, – неожиданно твердо и спокойно велела Ольга Ивановна. – Григорий Алексеич, сделайте погромче.

– Своими действиями наша доблестная милиция признала, хоть и косвенно, что мадам Шушакова таки виновна в инкриминируемом ей преступлении, – с апломбом вещал ди-джей Гроб. – А вообще-то преступность распоясалась вконец – она уже и до нашего светлого будущего добралась. Я имею в виду наших детей. Девятиклассник Михаил Сидоров, которого чуть ли не среди бела дня бабахнули по чайнику железякой, до сих пор не пришел в сознание. А то, что это покушение, как и подозрительную смерть олигарха, взялся расследовать наш комиссар Мегре, сиречь инспектор Рыжиков, означает одно – истина так и останется где-то рядом. Ну а теперь для стимуляции умственной деятельности уважаемого инспектора Лестрейда мы поставим прелестную песенку о фаллоимитаторах "Пластмассовый рай" в исполнении любовеобильной Лады Корольковой…