Генри Каттнер - Ярость

Бессмертные посмотрели на него, и на их лицах отразилось изумление. Сэм понял, что они шокированы. Внезапно он ощутил себя неуклюжим, громоздким и почувствовал, насколько он не похож на этих аристократов. Раздраженно, как завистливый ребенок на взрослых, Сэм смотрел на их благородные и спокойные черты, исполненные знания и мудрости.

— Садись, — Кедра кивнула на диван. Сэм неестественно прямо сел, взял бокал и с нескрываемой неприязнью принялся изучать отвернувшихся хозяев.

Кедра сказала: «Я думала о Свободном Компаньоне, когда вела его сюда. Он… как все же тебя зовут? Может, я сама придумаю тебе имя?»

Сэм мрачно назвался. Она откинулась на подушки, и золотые кольца тускло блеснули на поднявшей бокал руке. Она смотрела на него спокойно и непринужденно, но Сэм, тем не менее, почувствовал в ней какую-то легкую напряженность. Ему стало интересно — чувствуют ли это остальные?

— Я расскажу тебе все по порядку, Сэм Рид, — обратилась к нему Кедра. — Я провела последние двадцать лет в созерцании.

Он знал, что это такое — вид интеллектуального воспитания, утонченная религия, когда посвященный удаляется от мира, чтобы постичь непостижимое. Нирвана? Нет. Возможно, мир, равновесие и покой.

Он знал о Бессмертных несколько больше, чем они, пожалуй, подозревали. Насколько это доступно для смертного, он понимал, как полна может быть жизнь, охватывающая тысячелетие. Нужные черты доводятся до совершенства, и жизнь напоминает тщательно подогнанную мозаику, пусть огромную, но составленную из таких же кусочков, как и обыкновенная жизнь. Можно прожить тысячу лет, но одна секунда будет по-прежнему длиться не больше секунды. И чтобы поддержать столь долгую жизнь в равновесии, необходимы периоды созерцания.

— При чем здесь Свободный Компаньон? — требовательно прервал ее Сэм. Он знал, что Робин Хейл, последний из сражавшихся с Венерой воинов, был сейчас необычайно популярен. Чувство неудовлетворенности, которое так легко может привести в движение людские толпы, сыграло ему на руку и сделало героем дня. Всюду появлялись страстные сторонники его идеи колонизации суши.

По крайней мере, сторонники на словах. Основная часть проекта была еще на бумаге. Когда дело дойдет до настоящей борьбы с яростной стихией континентальной Венеры, реалисты начнут понимать, что все может обернуться иначе. Однако пока крестовый поход Робина Хейла вызывал бурный и бестолковый энтузиазм.

— При чем тут он? — медленно переспросил Захария Харкер. — Из этого ничего не выйдет. А ты, Сэм Рид, как думаешь?

Сэм взглянул на него из-под рыжих бровей, фыркнул и покачал головой, намеренно не утруждая себя ответом. Ему внезапно захотелось посеять разногласия среди этих спокойных благовоспитанных Бессмертных.

— Когда я вышла из созерцания, то поняла, что проект Свободного Компаньона — это самое интересное событие последнего времени. И самое опасное. По многим признакам мы увидели, что попытка колонизации может обернуться большой бедой.

— Почему? — буркнул Сэм.

Захария Харкер наклонился к столу, чтобы поставить бокал.

— Мы еще не готовы, — ровным голосом сказал он. — Необходимо тщательное планирование — и техническое, и психологическое. Мы, Сэм Рид, угасающая раса, и не можем позволить себе неудачу. А проект Робина Хейла обречен на провал. Поэтому нельзя давать ему шанс. — Он приподнял брови и задумчиво посмотрел на Сэма.

Сэм невольно поежился. У него возникло неприятное ощущение, что этот глубокий, спокойный взгляд может увидеть в его лице куда больше, чем ему бы хотелось. Об этих людях нельзя ничего сказать наверняка. Слишком долго они живут. Возможно, они знают о нем слишком много.

— Вам нужно, чтобы я его убил? — бесцеремонно спросил Сэм.

В маленькой комнате на миг воцарилось молчание. У него возникло ощущение, что они не предполагали такого варианта. Он почувствовал, что вокруг него начался быстрый обмен мнениями, как если бы Бессмертные говорили без помощи слов. Люди, знающие друг друга на протяжении стольких веков, вполне могли развить в себе способность к чтению мыслей, хотя бы с помощью нюансов мимики. Казалось, Бессмертные устроили совещание над его головой.

Потом Кедра сказала: «Да. Убей его, если можешь».

— Это было бы лучше всего, — медленно добавил Захария. — Это нужно сделать сейчас, сегодня. Самое большее — в течение сорока восьми часов. Медлить нельзя, все разворачивается слишком быстро. Нужно убрать его, пока нет никого, кто мог бы занять его место. А завтра, может быть, кто-нибудь уже появится. Что, Сэм Рид, справишься?

— Вы что, спятили? — Сэм угрюмо осклабился. — Похоже, вы знаете обо мне больше, чем я думал.

— Конечно, знаем, — рассмеялась Кедра. — Ведь прошло три дня. Неужели ты думал, что я позволю себе расслабиться с человеком, о котором мне ничего не известно? Я знала твое имя через три часа после нашей встречи. На следующее утро я знала содержание твоего досье. Тебе можно доверить такую работу. Она тебе по плечу. А сколько тебе нужно за молчание, ты решишь сам.

Сэм покраснел. Именно тогда он впервые ощутил ненависть к ней. Кому приятно узнать, что его водили за нос?

— Это дельце, — процедил он, — встанет вам вдвое дороже, чем обычным клиентам.

Он назвал явно завышенную сумму.

— Нет, — ответил Захария, — мы можем дать…

— Подожди, милый, — подняла руку Кедра. — Я заплачу. У меня есть свои соображения.

Захария внимательно посмотрел на нее. Эти соображения были настолько ясно написаны на ее лице, что на мгновение он поморщился. Он полагал, что их свободный брак, прерванный ею перед уходом в созерцание, будет вот-вот возобновлен. Однако, следя за тем, как она смотрит на Сэма, Захария понял, что это может произойти не так скоро.

Сари наклонилась вперед и положила свою бледную узкую руку ему на плечо.

— Захария, — в ее успокоительном тоне звучали собственнические нотки, — оставь ее, дорогой. Времени хватит на все.

Бабушка и внучка, почти как в зеркале повторяющие друг друга, обменялись понимающими взглядами, в которых не упускавший ничего Сэм уловил соперничество.

— Посмотри туда, — Захария прикоснулся к пульту. Одна из стен вспыхнула и стала прозрачной. На небольшом удалении от них проплывала кабина, в которой сидел одинокий человек. — Он здесь уже около двух часов.

Кабина подплыла ближе, и Сэм увидел хмурого высокого и смуглого мужчину, одетого в обычный коричневый костюм.

— Я знаю его в лицо, — сказал Сэм, вставая. От резкого движения пол слегка качнулся. — Высадите меня на посадочной площадке. Я с ним разберусь.