Людмила Ардова - Путь бесчестья

Он с подозрением посмотрел на меня. Его лицо приняло еще более неприязненное выражение, когда он оценил меня. Что-то в моем виде его насторожило.

"Лавайя". Слово вертелось в мозгу. Лавайя! Мне очень хотелось вспомнить: с чем оно связано. Почему это слово так мучительно тянет меня. Но я не мог.

И раз идти мне было некуда — я побрел вслед за караваном в Лавайю.

— Эй ты, элл! Ты чего за мною увязался. Если у тебя есть недобрые намерения, то лучше убирайся по добру по-здорову.

— Погонщик, я хочу поговорить с твоим хозяином.

— Он ждет меня в Лавайе, а зачем он тебе?

— Хочу предложить свои услуги.

— Погонщиков у него хватает.

— Но нет охраны.

— Он не может платить охране. И на этих дорогах безопасно: слишком много вэллов ездит по ней.

— Ты не будешь возражать, если я поеду рядом, мне не с кем поговорить, от ушиба по голове я ничего не могу вспомнить. Наверное, кто-то напал на меня по дороге.

— Откуда ты взялся? Одежда богатая, хоть и потрепанная. Чего хочешь?

— Найти службу.

— В Лавайе, если ты воин, ты ее не найдешь. Лавайя — город купцов. Перевалочный пункт.

— Но тут есть крепость.

— Ее гарнизон укомплектован. Тебе лучше идти в большой город.

— Пока доберусь до Лавайи, а там посмотрим.

И вот я в Лавайе. Шумный торговый городишко на границе Ларотум с Анатолией — именно поэтому здесь так много звучало анатолийской речи.

Караваны, повозки, суета и бесконечное движение. Звон золотых баалей, стук чарок на постоялых дворах. Довольно грязный город.

Следовало позаботиться о наличности — у меня не было денег, а в этом городе даже воды бесплатно получить было нельзя.

У меня имелась одна вещица, которую я прихватил из стола Валерия — золотой брелок с камушком. Где бы продать эту штучку?

Меня отправили в лавку "Тысяча мелочей. Сокровища Лавайи".

Я долго расспрашивал прохожих, блуждал по улицам, и, наконец, меня вывели на узкую пыльную уличку, идти по которой было сплошное мучение — толкались прохожие, кричали ослы и мальчишки с корзинами на головах. Вот и вывеска, намалеванная бездарным ремесленником 10 веков назад на обломке то ли щита, то ли корыта. Я протиснулся в маленькую темную лавчонку, выросшую прямо из недр древнего дома. Войдя внутрь, я недоумевал — много разной рухляди, амулеты, есть и украшения и лампы и броши, и пуговицы, и даже канделябры.

— Купишь эту вещичку? — спросил я хитрого купца с рыжей бородой. Один глаз его смотрел в сторону.

— Ну-у-у, сколько ты хочешь за эту вещь?

— Два золотых бааля.

— Ишь!

Мы долго и мучительно торговались и, наконец, сторговались за один бааль и пятьдесят затори.

— Не желаете приобрести этот роскошный меч?

Он показал мне на предмет, явно принадлежавший другой эпохе.

— Отдай его литейщикам на переплавку.

— Эн, нет! Ты еще вернешься, элл, и купишь этот меч.

Я вышел из лавки размышляя, что мне делать: убогие средства, которые я выручил в лавке — на них долго не протянешь.

И я решил поступить мудро.

Пятьдесят затори мне хватит, чтобы утолить голод. А вот золотой бааль может стать разменной монетой удачи.

И на первом же постоялом дворе, выпив воды подкрашенной вином и умяв кусок пирога, напоминавшего подошву, я пустил его в дело.

Золотой бааль дал мне три бааля сверху. Но на меня недобрым глазом смотрел мой проигравший соперник, а я уже думал, как уносить ноги. Выйдя из этого заведения, я пошел в другое. Там поступил аналогичным образом. Утроив свой капитал, я уже обладал девятью баалями. Это, конечно, не деньги. Но в жалкой Лавайе играть на большие суммы не было смысла. Богатых людей, легко расстающихся с деньгами, здесь не наблюдалось. А торговцы все были готовы зарезать даже за один золотой бааль. Погонщики и прочая шушара на большие деньги не играли, а за малые тоже были готовы отправить тебя на тот свет.

Надо уносить отсюда ноги. Мои перемещения по постоялым дворам не помогли мне сколотить состояние и даже толком поправить мои дела, зато я узнал много интересного о здешних землях. Я находился на территории королевства Ларотум. До столицы было далеко. Но можно было пересечь границу и добраться до крупных анатолийских городов, нуждающихся в наемниках. Какое-то чувство подсказывало мне, что в Мэриэг мне не следует ехать. И здесь оставаться тоже не было смысла.

Так бы ничего и не принесла мне Лавайя. Но вот одна встреча в ней имела место.

Тот человек, что помог мне в мире вампов, назвавшийся моим учителем, он снова появился и сидел здесь на постоялом дворе прямо передо мной.

— Ты напрасно не купил меч, — сказал он так, как будто мы расстались полчаса назад.

— Что? Ты появляешься как из-под земли и спрашиваешь меня о каком-то мече!

— Меч в лавке "Сокровища Лавайи", — невозмутимо сказал этот тип.

— А зачем он мне?

— Твой отец, вспомни!

Он что-то сделал, и я вдруг увидел знакомого старика, возле старой яблони. Я его обнимаю, а он твердит мне: "лавка в Лавайе, купец Антонин, обещай".

— Вспомнил?

— Но зачем мне это надо — не понимаю.

— Все заветы родителей лучше выполнять. Ты украл для меня четки?

— Вот они. Держи. Скажи хоть в чем их польза.

— Понимаешь, гуляя по мирам, я люблю возвращаться оттуда с памятными вещами. Мир вампов такой беспокойный… мне многое в нем пришлось пережить. И эти четки дороги мне, как память.

"Врешь! — подумал я, — как же, память! Меня не проведешь"!

— Как ты перемещаешься по мирам?

— Когда-нибудь ты поймешь.

— Кто я такой? Ты меня знаешь и помогаешь мне неспроста?

— Всему свое время. Мой тебе совет: возвращайся в лавку и назови имя отца. Выполни обещание.

— Что мне делать потом?

— Жизнь подскажет.

Он забрал четки и испарился.

В лавку! Странно все это. У меня не было причин не доверять ему — один раз этот тип мне помог. И я пошел в лавку. Дело близилось к вечеру, и хозяин был готов закрыть ее.

— Эй, хозяин! Постой!

— Что угодно, элл! А-а-а, это вы! Я же говорил, что вернетесь!

— Имя Жарра вам ни о чем не говорит?

Он сморщил свой лоб, и морщины его собрались в огромный узел.

— Я знал человека с таким именем, но ведь не хочешь ты сказать, что ты это он.

— Мое имя Жарра. Возможно, вы знали моего отца.

— Возможно… Тот Жарра оставил мне деньги. Я должен был приобрести для него одну вещь.

— Он уже умер, — соврал я, потому что не знал наверняка — жив ли мой отец.

— Тогда отдай мне еще пять баалей и меч твой.

— Ты же сказал, что отец оставил тебе деньги.

— Да-а-а, но время идет, никто не приходит, меч у меня — невыгодно!