Дэвид Дрейк - Удар судьбы

В конце концов, эти предложения едва ли можно назвать туманными и не имеющими значения фразами, типичными для дипломатического общения.

«Рим принимает предложение Аксума о союзничестве в борьбе против империи малва. Для достижения нашей общей цели уничтожения чудовищного королевства, мы предлагаем:

Рим обеспечит Аксум пороховым оружием и специалистами, которые обучат аксумитов их использованию и производству.

Аксум предоставит флот, необходимый для поддержания восстания в Южной Индии. Аксумские корабли прорвут блокаду берега Махараштры, чтобы доставлять вооружение и боеприпасы, предоставленные Римом.

Аксум также предоставит флот, необходимый…»

Ее мысли оборвались. Они с Эоном оставили руины позади. Когда они пробирались вокруг еще одного полуразрушенного строения, она заметила фигуру, маячившую у одной из гробниц на самом краю места захоронений.

Для разнообразия Усанас не улыбался. На самом деле он определенно выглядел недовольным.

Теперь Антонина не делала попыток скрыть улыбку.

— В чем дело, Усанас? — крикнула она. — Твой философский подход к жизни временно оставил тебя? Позор, позор! Что бы сказали стоики?

Усанас покачал головой.

— Стоики проповедовали спокойствие и безмятежность перед лицом жизненных трагедий и больших неприятностей. — Он нахмурился. — Они не растрачивали свои бесценные знания на мелкие раздражители. Такие, как потеря половины дня, пока глупый молодой принц показывает легкомысленной женщине, у которой слишком много свободного времени, неизбежные результаты стремления к величию: урок, который любой ребенок усваивает, когда в первый раз грубит старшим, — Усанас сурово нахмурился.

Антонина с Эоном добрались до края поля. Усанас выпрямился; до этого он стоял, облокотившись на одну из гробниц. Движение выглядело очень грациозным, в нем не было ничего лишнего, Усанас даже не покачнулся, как покачнулось бы большинство людей. На одном из могучих предплечий Усанаса имелся шрам, оставленный пантерой, которую он убил много лет назад. Высокий африканец победил в той схватке, как и во многих других, поскольку обладал хитростью, грациозностью и силой великих охотников из животного мира африканского континента. Несмотря на то что Усанас всячески унижал особ королевской крови — что являлось его обязанностью как давазза принца Эона, — сам по себе он представлял величественную фигуру.

Антонина все еще улыбалась. Она показала через плечо большим пальцем на огромный участок с памятниками позади себя.

— Я думала, ты одобришь эту экскурсию, — сказала она. — Как помощь твоей задаче. Это же показ результатов излишнего самомнения особ королевской крови.

Усанас кисло посмотрел на каменные развалины, о которых шла речь.

— Чушь, — с силой сказал он. — То, что это гротескное и бесполезное поле не сравняли с лицом земли, само по себе является доказательством глупости особ королевской крови. Кто, кроме царей-кретинов, станет тратить такой участок хорошей земли для такой тривиальной цели? Ребенку достаточно помнить о своих последних синяках.

Он пошел прочь, направляясь в Тааха Мариам.

— Было бы гораздо полезнее, если бы мы раз или два в год вытаскивали негусу нагаста из дворца и хорошенько пороли. — Он повторил жест Антонины и показал большим пальцем на руины за спиной. — Тогда мы могли бы превратить этот участок в хорошую ферму. Растить злаковые для детей бедняков. Кормить бедного давазза, который ослаб после бесконечного сизифова труда.

Антонина бросила взгляд на Эона, который шел рядом с ней. Она ожидала, что лицо принца исказит гримаса или он нахмурится после немыслимых предложений Усанаса. Но, к ее удивлению, Эон хитро улыбался. Ему было весело.

Похоже, давазз хорошо выполнил порученное ему задание. С другим даваззом и принц мог бы стать другим.

— А кто выполнит всю работу, Усанас? — спросил принц. — Кто потащит огромные камни, тысячи камней, с этого поля? Очень тяжелая работа. День за днем и снова. Вероятно, для этого потребуются годы. Ты этим займешься?

Ответом послужило фырканье Усанаса.

— И я так подумал, — задумчиво продолжал Эон. — Ни один человек в здравом уме не станет ею заниматься. То есть ни один свободный человек. Поэтому нам придется восстановить массовое рабство. Дать царю Калебу целую армию рабов — снова — как в старые времена.

Улыбка Эона не полностью соответствовала той, которую обычно демонстрировал давазз, но принц подошел довольно близко.

— Поэтому, чтобы достичь твоей цели унижения особ королевской крови, нам придется поднять царскую семью до древнего грандиозного статуса, — весело сделал вывод Эон. — Ты отлично придумал, Усанас! — Принц покачал головой, показательно изображая досаду и огорчение. — Мне стыдно! Все эти годы я считал, что твое навязчивое пристрастие к философии — это просто потеря времени. Но теперь я вижу…

— Достаточно! — перебил Усанас.

Давазз резко остановился и уставился на далекие горы, которые окружали долину Хацебо. Выражение его лица изменилось — от гримасы раздражения к задумчивости.

— Видишь те горы? — спросил он мягко. — До самых великих из них невозможно добраться. Точно так же люди смотрят на справедливость и правосудие. Недостижимая цель, но та, которую мы никогда не должны упускать из виду. Или мы утонем в сумасшествии ада.

Он надул щеки, затем медленно выпустил воздух.

— Жаль, что демократия не более чем утопия, — задумчиво сказал он. — Но это вместе со многими другими вещами доказали греки. Греки — самые умные люди в мире. Кто еще будет заблуждаться в такой мере, чтобы пытаться управлять страной без царя?

Он грустно покачал головой.

— Все, что они когда-либо делали — это сражались, ссорились и спорили. Бесконечные войны между крошечными государствами — никогда не могли управлять ничем больше города в лучшем случае! — и все зря. Разрушение и уничтожение — просто почитай Фукидида. — Усанас снова покачал головой. — Конечно, в итоге умные люди типа Филиппа Македонского положили конец этим глупостям9.

Все еще глядя на горы, Усанас тяжело вздохнул.

— Нужно, чтобы были цари и императоры. Без них не обойтись. Кто-то должен отдавать приказы.

Он повернулся и посмотрел на молодого принца, которого ему поручили много лет назад. Теперь он улыбнулся. Это было редкое выражение для давазза. На его лице часто сияла улыбка, подобная маяку. Но Антонина, наблюдая за ним, не помнила, чтобы когда-либо видела такую простую, мягкую улыбку на лице человека по имени Усанас.

— Ты хороший парень, Эон, — сказал охотник. — Завтра тебя провозгласят мужчиной и я больше не буду твоим даваззом. Поэтому я скажу это сейчас и только один раз.