Илья Новак - Книга дракона (сборник)

– Он меня разбудил, – произнес маг, поведя кудлатой мордой в сторону Эбвина. – Ты ж слышал – он за хозяйским псом побежал. Бардо Тодол усыпил меня, а он раскрыл замок и разбудил…

– Раскрыл замок? – перебил Гаргантюа и уважительно глянул на Эба. – Гагра не смог раскрыть тот замок! Долго пытался, но не смог. Гагра даже ковырял его гвоздем…

– А у него получилось, причем легко. Надо пораздумать над тем, кто таков на самом деле наш Эбби. Так вот, я бы вернулся в свое тело, да рядом, на беду, оказался этот пес, ну, меня и втянуло…

Эб, внимательно слушавший его, спросил:

– Что вы не поделили с Бардо Тодолом?

Маг и Гаргантюа переглянулись, эльф усмехнулся и пробормотал себе под нос: «Да уж, не поделили, хо-хо…»

Кастелян долго обдумывал вопрос, затем сказал нараспев:

– Что ж, внимай… Это было далеко-далеко, в другом мире…

Пес покосился на Эба, с любопытством слушающего его.

– Жили там два могущественных мага, два провидца, кудесника, чародея… – он задумчиво опустил голову, провел лапой по полу и продолжил: – Долгое время они были друзьями, но затем между ними началась непримиримая вражда, вызванная… вызванная… некоторыми разногласиями. Они вступили в Великую Битву Добра и Зла. Я был Добром, а Тодол – Злом.

– Какие разногласия? – спросил Эбвин.

– Об этом я расскажу как-нибудь позже, – глухо ответил Кастелян. – Сейчас мне слишком тяжело вспоминать.

Они помолчали, но Эба снедало любопытство, и он опять спросил:

– А черный глаз, который плавал над нами? Что это такое? Глаз Тодола?

Кастелян покачал головой.

– Нет. То есть с помощью этой штуки Тодол за нами наблюдал, но я пока не могу понять, что она собой представляет. Никогда не сталкивался с такой магией…

– А протоволк?

– Ну… – протянул Кастелян. – Это трудно объяснить. Прототвари живут в протомире. Протомир создал… ну да, можно сказать, создал Бардо Тодол. Его мир населен этими существами, прототварями. Их очень трудно уничтожить. Почти невозможно.

Обдумав услышанное, Эб сказал:

– Так протоволк – это создание Бардо Тодола?

– Вроде того. Он – первооснова всех волков, самый первый, самый древний, самый злобный и могучий волк, созданный Бардо Тодолом. Кстати, старый увалень, тварь точно отстала?

– Гагра проверит.

Эльф вышел из кабины и вскоре вернулся.

– Пока не видать ее, – произнес он, усаживаясь в кресло. – Только туннель, и никого. Зимою в этом районе на Дороге нет движения.

С мягким гудением рассекая воздух, вагон несся вперед, и от равномерного перестука колес у Эба начали слипаться глаза. Широко зевнув, он покосился на спутников. Кастелян уже заснул, положив голову на лапы. Сидящий в кресле Гаргантюа изредка приоткрывал один глаз и посматривал на размытые от скорости стены туннеля. Прикрутив фитиль газового фонаря, отчего в кабине стало полутемно, он пробормотал:

– Пока тихо.

Эб поерзал, устраиваясь удобнее, вытянул ноги, закрыл глаза – и тут же заснул.

– Надо позавтракать, – произнес голос.

Сквозь сон Эбвину показалось, что говорит госпожа Шлап. Он испуганно подскочил, моргая, – никогда раньше хозяйка не снисходила до того, чтобы зайти в его полуподвальную комнатку и позвать к завтраку.

Оказалось, что перед ним стоит Гаргантюа с подносом в руках. На подносе был нарезанный хлеб и несколько кусков сыра.

– Еда для пассажиров, – пояснил эльф.

– Спасибо, – Эб взял бутерброд. – Который час?

Гагра уселся в кресло и поставил поднос себе на колени.

– Не знаю. Но мы долго спали.

Вагон мчался с прежней скоростью, вокруг ничего не изменилось – все те же стены и рельсы между ними.

– Наверное, ночь уже заканчивается, – подал голос Кастелян. – Старый увалень, а что-нибудь посерьезнее, чем сыр, у тебя есть?

Гагра покачал головой.

– Кастелян, что ты собираешься делать дальше? – спросил Эб, жуя бутерброд.

– Мне надо добраться до Зубастика.

– Зубастика? Что такое Зубастик?

После этого вопроса Кастелян молчал очень долго.

– Не смогу объяснить тебе, – произнес он наконец. – Это… нет, не смогу. Этот предмет наверняка знаком тебе, но на самом деле Зубастик – совсем не то, за что ты примешь его с первого взгляда. Он находится в центре этого мира.

– Не понимаю… – начал Эбвин, и тут Гагра, подняв к потолку вагона толстый, как сарделька, палец, произнес:

– Слышите?

Пес-маг навострил уши, Эбвин тоже прислушался. Звук, с которым двигался вагон, стал иным. Они замедляли ход.

– Магрил заканчивается. Где-то дальше должна быть станция и лестница наверх. А, вон… – Гаргантюа приник к окну, разглядывая туннель, кивнул и пошел к топке.

Теперь и Эбвин увидел узкий проем в стене туннеля. Еще некоторое время они ехали, все медленнее и медленнее, и наконец остановились – как раз у проема.

– Наверху деревня и небольшая станция, – крикнул эльф сзади. – Может, у них еще остался магрил. Только фонарь захватите.

Когда пес и Эб с фонарем в руках вышли наружу, Гагра уже стоял возле проема. Там была дверь с засовом, который эльф отодвинул. Судя по раздавшемуся скрипу, здесь давно никто не ходил.

– Пошли быстрее, – Кастелян запрыгал по ступеням. – Мы не знаем, гонится ли еще за нами протоволк. Я так думаю, что гонится.

Узкая железная лестница тянулась между каменных стен. Свет фонаря озарял капли влаги и покрывающую камень плесень. Воздух был спертый, затхлый, будто в старом пыльном шкафу, который годами никто не открывал.

У Эба на языке, как обычно, вертелось множество вопросов – и про Драгоценную Дорогу, и про станции наверху, и про черный глаз, – и он уже собрался было начать задавать их, но тут вверху заскрипело. Лестница закончилась большим люком в каменном потолке. Гагра уперся, поднатужился и откинул крышку, впустив внутрь ледяной воздух и снежинки.

– Там светлее, – пробормотал он, выбираясь наружу. Эб поставил фонарь на ступеньку и взглянул на пса.

– Чего смотришь? – откликнулся тот. – Поднимай меня.

Эбвин взял его под брюхо и передал свесившемуся из люка Гагре, после чего выбрался сам. Порыв ветра заставил его поежиться и спрятать руки в карманы.

– Глаза нет, – заметил Кастелян. – Наверно, поджидает нас где-то впереди.

Ветер сипел и сопел, будто простуженный, крутил снежные волчки над опушкой леса, возле которого они очутились. Здесь стояло всего четыре домика, от них к лесу тянулась короткая дорога. Возле распахнутого люка лежала перевернутая ручная тачка. В одном из домиков незапертая дверь раскачивалась на петлях и раз за разом громко хлопала – тоскливо, одиноко. И никого, маленькая станция, со всех сторон накрытая зимней мглой, будто вымерла.