Андрей Некин - Кукольник

Глаза его кипели яростью. С бивней капала слюна, узловатые мышцы силились порвать толстые ремни. Хобот, привязанный к собственной голове, трубил гневный ропот. Но рабочие мастеровые были наготове - хлестали его спину, кололи в бока раскаленным железом, и он вместо того, чтобы разметать и растоптать наглых насекомых, все-таки шел вперед.

Даже Го поморщился от этой картины. Слон величиной с хороший трехэтажный дом внушал страх и ужас. "Когда-нибудь это дикое животное сломает прутья загона, и растопчет весь город" - думал Го - "также как он, лучший ассасин Гибурга, нарушит законы мироздания и убьет кое-кого".

Звенели утренние колокола. Они располагались на многочисленных храмах. То тут, то там, где вьется дым горящих подношений. И гномы, и рабы-эльфы, и рабы-орки, и прочие низшие входят туда наравных с людьми. Подкладывают в огонь кусок плавкого свинца или сухого дерева. И они нисколько не сомневаются в обязательности этого ежедневного обряда. Возможно потому, что боги не раз в далеком прошлом ступали на их землю, принося то великие дары, а то ужасные разрушения.

Да и как тут засомневаешься. Куда не кинешь взгляд, всюду их рук дело.

Там, где махнул кузнечным молотом Сефлакс, - вздыбились горы с железной рудой внутри. Где прошла прекрасная богиня Ио - выросли зеленые леса. Злобный Безымянный изрубил мечом землю в карьеры и пропасти, а плачущий Гобо создал озера и океаны.

Божествами, впрочем, их называли только низшие расы. Го и другие люди предпочитали называть Мастерами, как существами, обладавшими некоторыми навыками в совершенстве. Так были храмы Мастеров меча и кузнечного дела, Мастеров копья и лука, Мастеров земельного дела и строительства крепостей. И даже "Эльфийской Магии".

А в центре города расположился самый большой и красивый храм - храм Мастера Игры. Главного Бога среди всех остальных, что владел в совершенстве подкидыванием костей и ни разу не проигрывал в шатранж или четурангу.

Согласно легенде, он обобрал до нитки остальных Мастеров. Хитрозадый ублюдок - так его называют в этой легенде...

Он же, по слухам, мог просто захлопнуть доску и сложить туда резные деревянные фигуры, то есть окончить существование этого мира. Ведь любая жизнь с его точки зрения не более чем игра. Оттого люди развлекали его прямо в храме, дабы Мастеру все это не наскучило.

Игроки сидели на подмостках храма и внутри. Бесконечные турниры ума длились годами. Старцы и юноши двигали камни по доскам в надежде обрести мастерство идеального хода. Азартные крики разносились по всей храмовой площади. Кто-то зарабатывал там золото, а кто-то и вправду искал красоту искусства.

Товарные лавки гномов, замок Реле и крепостные стены, темневшие провалами бойниц. Гигантские шары компенсации, пылавшие жаром. Башни магистратуры, железные дороги, мосты и переходы. Висящие в воздухе дирижабли. Это была хорошая крыша. С нее был виден весь Гибург Механический.

Го сонно потянулся, прокручивая разговор в голове.

- Один выстрел, Го. У тебя будет один выстрел, - сказал тогда эльф, будто поучая.

Поучая Го - лучшего стрелка континента. На что ему осталось только издевательски засмеяться.

- Тех, кому приходится стрелять дважды, ищи в своем лесу, а не в нашей гильдии. Договорились, Эльф?

- Вас погубит самонадеянность, Человек, - качнул длинноухий плечами. - По-моему, мы платим достаточно, чтобы ты засунул поглубже оскорбления в свое мерзкое дышло и просто слушал... Ты знаешь, что делать после исполнения?

- После таких заказов исчезают из Империи. Это очевидно.

- Мы можем помочь исчезнуть?

- Не стоит, Эльф. У меня свои планы.

"А какие у меня планы?" - задумался, было, Го, но тут же выбросил всякую чепуху из головы.

Дул влажный восточный ветер. Так и порох может отсыреть.

Вот это действительно важно.

- Гррх! Сколько?

Огромная туша северного орка нависла над Сириусом, но страха он не испытывал. Разучился уже очень давно. Со времен войны. Снова зудит под черепом - и вспоминается - железная хватка челюстей, сжимающих голову. Слюна зверя стекает по лицу. Когти разрывают брюхо. Исчезает зрение, потом слух.

- Сам посуди. Меч - хороший, добротный. Много врагов положил им Орлукс... А зачем он тебе?

- Оружие для нового брата.

- Вы что, грязные скоты, здесь размножаетесь?

Орочий вождь скрипнул зубами, но сдержался. Все-таки торговля - величайшее изобретение человеческой цивилизации.

- Три глурха? - предложил орк, придерживая за хвосты мертвых крыс.

Сириус придирчиво обнюхал подношение.

- Стухли.

Ясно, что стухли. Живность спускается в "Яму" только в разгар полярной зимы. До той поры - опасается.

- Р-ргх! - Недовольный торговлей вождь зашагал к выходу из камеры, внимательно оглядываясь по сторонам...

Обширна система подземелий под Гибургом. Узники театра не заходят далеко, ибо знают - конца и края нет этим крысиным лазам. Да и что, или кто кроется там, в той непроглядной тьме, за гранью костров и решеток?

"Каменные змеи" - негромко шепчутся осужденные гномы, бросая суровые взгляды в мрачные проемы.

"Демоны там!" - огрызаются орки, когда стражи гасят верхние огни.

Бывает, Ро-Гхраку, орочьему вождю, привидится нечто во сне, и он будит все племя с криками: "Грольгруф! Грольгруф! Подымай топоры!".

И племя бодрствует целыми ночами, поблескивая глазами в ночной тиши, настороженно втягивая запахи звериными ноздрями.

Спиной к спине. С оружием в руках.

Страшен этот Грольгруф особенно потому, что так и не появился ни разу из тьмы. Терпеливый значит хищник. Опасный. Орки остерегаются его пуще дракона, ибо дракона хотя бы видно.

Днем тоже стоит быть начеку. Здесь действовал великолепный принцип юридической мысли механического города. Всякие неблагонадежные элементы должны наказывать друг друга сами. Сейчас и вовсе осень - сезон казней, и стало быть много новоприбывших, что скрашивают скуку гладиаторов.

Скучно и местному чемпиону.

"Острый ты" - буркнул он, поцарапавшись пальцем о край выпирающей трубы. Появилась кровь, и он старательно слизал ее.

"Не железный. Живой" - облегченно вздохнула Эль. Впрочем, возможно лучше бы железный - "Железный не станет мучить. Просто стукнет по голове".

Но чемпион против всяких ожиданий бездействовал. Половину фазы назад стражи привели высокородных эльфиек в его камеру и бросили под ноги: "Теперь это твоя собственность, великий воин. Можешь делать с ней, что хочешь". В голосе сквозило неимоверное уважение, не смотря на то, что великий воин был рабом.

Аль так и застыла в углу неподвижной статуей, обняв за плечи сестру Эль, маскируясь под камень, боясь пошевелиться перед этим перевязанным человеком. Наверное, раны его никогда не заживают оттого, что он сражается слишком часто, или, быть может, он один из обреченных людей родом с острова прокаженных.