Вадим Назаренко - Энигма. В плену желаний

Гольфондрэк был одним из лучших друзей Мидафа и знал, что тот ему с радостью поможет, чем ни будь. Когда-то, во времена смуты в Шаргольском королевстве именно

Первый маг помог королю укрепиться на королевском троне, путем предательства, подкупа и прочих хитростей. Сейчас же Гольфондрэк отправил почти во все королевства континента многочисленных шпионов, а сам поехал к лучшему другу.

Дорога туда очень длинная и, не смотря на то, что колдун не простой смертный даже ему с трудом покоряются эти преграды. Уже почти неделя пути за плечами и владения Мидафа всего в двух днях пути. Первый маг с легкостью мог бы в один миг переместиться куда угодно, но по дороге он встречался со своими людьми и те ему докладывали о собранных сведениях, правда, пока ничего стоящего еще ни попадалось.

— Мой господин — внезапно услышал маг позади себя, чей-то хрипловатый голос, оторвавший его от раздумий, маг не оборачивался, потому что знал — это один из его шпионов, который побывал в эльфийском королевстве Саргоф и сейчас прибыл обо всем сообщить колдуну.

Шпионы Гольфондрэка перемещались едва ли не со скоростью света, их утром могли видеть в Шарголе, а вечером они уже далеко на востоке где-нибудь в Мизельроне.

Вот и сейчас, должно быть, еще вчера бывший у эльфов, теперь стоит рядом со своим господином, на подступах к Шарголю.

— Неужели ты хочешь меня чем-то обрадовать — не оборачиваясь, произнес колдун.

— Думаю, что да — ответил прибывший — я сам не знаю, что и зачем я там искал, однако в одном из городов Саргофа, а именно в Фокстимере, происходит поистине, нечто странное. Отцы города недавно собирались на общий совет и о чем-то разговаривали целых три дня. После чего я видел собственными глазами, как они понесли, какое-то, огромное полотно, прямиком во дворец короля, где его и оставили.

— Гм — Гольфондрэк задумчиво потеребил начисто выбритый подбородок — говоришь огромное полотно. Ты прав, это действительно весьма интересно, а как ты думаешь, что это может быть?

— Не знаю — развел руками шпион — но думаю, что для них, то полотно очень важно, потому что несли его под целым конвоем стражников, как обычно несут нечто очень дорогое.

— Ну, ладно — одобрительно сказал Гольфондрэк — Ты хорошо поработал и теперь можешь отдохнуть, если ты понадобишься, я тебе сам сообщу.

Шпион, почтенно поклонившись, ловко вскочил на коня и в один миг ускакал прочь, оставив Гольфондрэка наедине с тяжелыми мыслями.

Маг понимал, то полотно, о котором говорил докладчик, и есть один из листов книги богов. Эльфы все равно не станут использовать его и это хорошо, однако, они столь высокомерны, что навряд ли отдадут лист Первому магу, несмотря на то, что Гольфондрэк главный представитель богов на земле.

Дела не так уж и хороши, наверно придется организовывать вооруженный захват листа, благо люди для подобного дела всегда найдутся.

— Решено — вслух произнес колдун — Надо отправляться в Шарголь, да и вообще пора уже бросать это передвижение простых смертных.

Он спешился и замер на месте. Внезапно контуры его тела начали быстро расплываться, маг, словно растворялся в воздухе, и через несколько мгновений он исчез. Растворился в воздухе, как облако дыма.

Четвертая глава.

Ледяной дождь безжалостно лил, омывая заключенных золотого прииска. Была тёмная ночь, и те возвращались в лагерь после трудного «рабочего» дня. Заключенных разбивали на небольшие отряды по сто человек. Выводили их на работу и заводили обратно в лагерь вооруженные до зубов солдаты гвардии почтенного господина Нирра Аркентона.

Само слово «почтенный» являлось чем-то вроде титула. Оно означало, что Нирр главный надзиратель за соблюдением законности. А гвардейцы были хорошо подготовленными войнами. Попасть в эту гвардию мечтали многие, потому что это сулило целую кучу привилегий и весьма приличные деньги. Однако отбор проводил лично Аркентон и, примерно из ста претендентов, его проходили лишь двое.

Аркентон эльф, а эльфам сами боги поручили следить за порядком по всему континенту, и разбираться с преступниками по своему усмотрению. Причем у каждого нарушителя «прав законных» имелось всего-навсего три варианта наказания:

Первый, за не очень тяжёлое преступление, отправляли на золотой прииск, принадлежащий эльфам, где заключенные работали чудовищно огромное время, по словам самого Нирра «что бы сил на побег не оставалось».

Второй вариант, за более тяжкие нарушения или же за мелкое, но повторное нарушения. В этом случае, преступника отправляли в Северную тюрьму, между собой все ее называли просто «Север». С этого места практически невозможно сбежать, так как тюрьма находиться на самом краю континента, на острове в океане Зимерзла.

Ну, а третий, самый последний вариант. Он, пожалуй, был самым зрелищным и всегда собирал большую толпу зевак. По нему заключенных прилюдно казнили, предварительно зачитав причину казни. Это, по мнению эльфов, должно было отбить желание других совершать подобные преступления.

И вот, обступив обессиленных от изнурительного труда заключенных, солдаты погнали их, словно стадо баранов, по специальным баракам. Не большие здания, построенные из тонкого дерева, на крыше кое-где зияли огромные дыры, что особенно ощущалось во время дождя. Однако чинить их никто не спешил, заключённым некогда, а тюремщикам оно и не надо.

«Стадо не мытых скотов» наконец-то добрело до своих сараев. Заключенным разрешали ходить от одного барака к другому, так как их поселение окружалось высокой насыпью, сооружённой самими заключёнными на котором через каждые сто метров стоял лучник-эльф, и каждый шаг преступника был виден ему.

Однако пользовались они этим разрешением крайне редко — на подобные мелочи обычно ни хватало сил. Единственное чего хотел каждый, это добраться до своих нар и завалиться спать. Однако перед сном предстояло еще поесть, что также можно считать еще одним сложным испытанием.

И вот разойдясь по баракам заключенные ели ту бурду, что готовил для них тюремный повар. Подаваемую еду, ласково именовали супом. В немытые миски, наливали жидкость темно-коричневого света, в которой редко плавали кусочки мяса.

Ходили слухи, что это мясо подохших от старости эльфийских сторожевых псов. В это никто не хотел верить, но мясо до такой степени было жестким, что невольно призадумаешься. В самом супе никогда не присутствовало ни крупицы соли, он был полностью пресен, да еще и жутко горчил

Как только заключенные не называли тюремного повара за завтраком, обедом и ужином. Но он, увы, не мог оценить красноречие тех, кого кормил, так как не слышал их слов.