У Чэн-энь - Путешествие на Запад. Том 2

– Я больше не буду его произносить, – отвечал Сюань-цзан.

– Ну, этому трудно поверить, – усомнился Сунь У-кун. – Когда вы попадете в безвыходное положение, из которого вас не смогут выручить ни Чжу Ба-цзе, ни Ша-сэн, вы, конечно, вспомните обо мне и снова прибегнете к заклинанию. И где бы я ни находился в этот момент, пусть за сотни тысяч ли, оно все равно окажет свое действие, и я снова вернусь к вам. Так не лучше ли сейчас отказаться от вашего намерения?

Но чем больше говорил Сунь У-кун, тем сильнее сердился Танский монах. Он слез с коня и велел Ша-сэну достать из узла бумагу и кисть. Затем, зачерпнув в ручье воды, растер на камне тушь и написал Сунь У-куну бумагу об отставке.

– Вот возьми этот документ, обезьяна, – сказал он. – Отныне я не желаю считать тебя своим учеником! Лучше мне провалиться в преисподнюю, где подвергаются самым жестоким пыткам, нежели увидеть тебя снова.

– Учитель, не нужно давать клятвы, – сказал Сунь У-кун, поспешно взяв бумагу. – Я и так ухожу.

Затем он сложил бумагу, спрятал ее в рукав и кротко обратился к Сюань-цзану:

– Учитель, мы прошли с вами немалый путь. Кроме того, я получил от бодисатвы наставления. Жаль, что все дело рухнуло и я не смогу выполнить данного мне поручения. А теперь прошу вас сесть, учитель, и принять мои поклоны. Тогда я с легким сердцем покину вас.

Однако Танский монах отвернулся от него и тихо проговорил:

– Я честный монах и не хочу принимать почести от таких злодеев, как ты!

Тогда Великий Мудрец выдернул из головы три волоска, подул на них волшебным дыханием и крикнул:

– Изменитесь!

В тот же миг появилось еще три Сунь У-куна. Они окружили Сюань-цзана, склонились перед ним и ему волей-неволей пришлось принять поклоны.

После этого Великий Мудрец выпрямился, встряхнулся, водворил волоски на место и обратился к Ша-сэну.

– Уважаемый брат, – сказал он. – Ты человек хороший, но смотри, остерегайся наветов Чжу Ба-цзе. В пути ведите себя очень осторожно. Если случится беда и какой-нибудь злой дух захватит нашего учителя, то ты скажи, что его главным учеником является Сунь У-кун, а западные волшебники слышали о моей силе и не осмелятся причинить зло нашему учителю.

– Я – честный монах! – сказал тут Сюань-цзан. – И не хочу, чтобы при мне упоминали твое злодейское имя. Можешь уходить от нас.

Окончательно убедившись в том, что Сюань-цзан не изменит своего решения, Великий Мудрец понял, что надо уходить.

Перед учителем в слезахОн положил поклон,Беречь учителя в путиШа-сэна просит он.И на лужайке истопталВ отчаянье траву,На землю глядя, средь лиан,Он преклонил главу.Был у него особый дар:Взмываться колесом,На землю опускаться вновьСтремительным броском;Свободно, как никто другой,Моря пересекалИ не страшился на путиОн высочайших скал.Исчез он сразу… не успеть,Казалось, и мигнуть,Как воротился Сунь У-кунОпять на старый путь.

С трудом превозмогая боль разлуки со своим учителем, Великий Мудрец совершил стремительный прыжок и полетел к пещере Водного занавеса на горе Цветов и плодов. Одиноко сидя на облаке, он тяжело переживал свалившуюся на него беду. Вдруг до него донесся шум воды. Взглянув вниз, Великий Мудрец увидел, что под ним бушуют воды Великого Восточного моря. Тут он снова вспомнил о Танском монахе, и по лицу у него неудержимо потекли слезы. Остановив свое облако, он долго оставался на месте и, наконец, полетел дальше.

Чем же закончилось его путешествие, вам расскажет следующая глава.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ,

Итак, Великий Мудрец, изгнанный Танским монахом, тяжело переживал свое горе и, как вы уже знаете, неожиданно увидел воды Восточного моря.

«А ведь я целых пятьсот лет не бывал в этих местах», – подумал Сунь У-кун.

Вздымаются волны,Бурля и вскипая,И нет им конца,Ни конца нет, ни края…Путь Млечный заделоСвирепой волною,Бушует водаПод корою земною…Прибой кровожаднейМогучего зверя –Он пену с размахаБросает на берег…Вода, сверхъестественнойСилой влекома,Гремит, как раскатыВесеннего грома.Вода ненасытнаяБерег кромсает,А ветер неистовыйВолны бросает…Счастливый старик,Оседлавший дракона,Нахмурясь, летитНад пучиной бездонной.На аисте быстромПромчавшейся тенью.Прислужник святогоИзведал волненье!…На бреге пустынномНи дома, ни крова,Ни лодок рыбацкихСредь моря пустого.Здесь тысячи летБез конца, неизменноВздымает снегаИсполинская пена,А в месяц шестойЗабывают о лете.Рождающий осень –Господствует ветер…Здесь только порхаютНад берегом птицыДа белая чайкаНад морем резвится:Кричит, веселитсяОна на просторе –Других рыбаковНе знавало здесь море…Лишь рыбы морскиеНе ведают грусти;Кричат, пролетая,Печальные гуси.

Сунь У-кун встряхнулся всем телом и сразу же очутился у горы Цветов и плодов, где и снизился на своем облаке на землю. Осмотревшись вокруг, он не увидел ни растений, ни цветов. Исчез и волшебный туман. Горные пики обрушились, лес стоял обожженный.

Что же, вы думаете, здесь произошло? А произошло здесь вот что. Когда Сунь У-кун учинил бунт в небесных чертогах, божественный Эрлан и его семь братьев с горы Мэйшань разрушили владения Сунь У-куна, не оставив здесь камня на камне. Об этом печальном событии сохранились старинные стихи:

В два ручья точил он слезы,Пред горой священной стоя –Горевал о том, что делоУничтожено святое;Говорил он сам когда-то,Что гора неуязвима,Но теперь зияют раныНа его земле любимой,Враг Эрлан, достойный гнева,Вторгся к нам, разрушил царство,И народ мой обманулоЗлого недруга коварство.И могилы древних предковБеззаконно осквернили:Дела нет чужим до предков,Почивающих в могиле.Вещий пар, скрывавший небо,Вдруг развеялся печально,И туман, скрывавший землю,Нынче в край умчался дальний.На горах восточных тигрыНе выходят на поляны,А на западных – умолклиВопли белой обезьяны;Больше в северных ложбинахНе найти следов лисицы;По долинам, по ущельямКабарга уже не мчится.Повалили наши сосны,Грязью стал песок красивый,И последний кедр унылоЗеленеет у обрыва;А каштаны, ель, софора,Можжевельник и цебрела,Сливы, груши, абрикосы –Все погибло, все сгорело.Нет кудрадии и тута, –Не накормишь шелкопряда;Места нет гнездиться птицам –Нет ни леса, нет ни сада.Стало прахом то, что былоДрагоценными камнями,Высохли ручьи в ущельях,Не покрыты склоны мхами.Перепутались лианы…Где же радостные птицы.И куда бежали звери?Даже барс спешит укрыться.Журавли бегут и змеи,Общим ужасом гонимы…Он тогда свои злодействаВспомнил с мукой нестерпимой.

И вот, скорбя по поводу этого нового несчастья, обрушившегося на его голову, Сунь У-кун вдруг услышал, что из впадины на склоне горы, поросшей колючим кустарником, доносятся какие-то неясные звуки. Вслед за тем оттуда выскочило несколько обезьян. Они подбежали к Сунь У-куну, окружили его и, земно кланяясь, воскликнули: