Андре Нортон - Волшебница Колдовского мира

— Это сделала не я, — медленно произнесла я, когда они вышли.

— Успокойся, — прозвучало в моей голове. — Ты сможешь сделать куда больше, если будешь терпелива. Или ты желаешь улечься под Сокфора, к его удовлетворению?

— Она улыбнулась, и всё её лицо избороздила сеть мелких морщинок, когда она уловила мой ужас и отвращение. — То-то же. Я уже очень долго служу племени, и ни Айфинг, ни Сокфор и никто другой не перешагнут через меня. Запомни это, девочка. Будем вместе делать нашу работу. Я единственная твоя защита от них, пока ты не вернёшь себе свою собственную Силу и не сможешь постоять за себя сама.

Эти доводы послужили дополнительным основанием для погружения в тренировки, которые она задумала, и первая из которых началась немедленно.

В её палатке обитали ещё две женщины: одна была почти так же стара по виду, как и Утта, хотя годами много моложе её, потому что она происходила из клана. Однако она была гораздо сильнее, чем казалась, и её тощие руки со сведёнными пальцами выполняли большую часть работы в палатке. Это она в плаще с капюшоном бросала травы в костёр, когда я впервые появилась в лагере. Звали её Аторфи, и я редко слышала её голос. Она была безгранично предана Утте, и я думаю, что мы, остальные, были в её глазах лишь тенями её госпожи.

Женщина, которая привела меня к Утте, также была вапсалкой, хотя и не из этого клана. Она была, как я узнала, вдовой вождя другого клана вапсалов, погибшего в одной из жестоких междуусобных войн, после которой их кланы объединились в один. Айфинг потребовал её как законную военную добычу, но в его палатке уже было две жены, причём одна из них была очень ревнива. После двух-трёх дней бурных домашних скандалов он торжественно преподнёс эту военную добычу Утте в качестве служанки. В жилище ясновидящей Висма нашла место более подходящее ей, чем в палатке Айфинга, даже если бы она была первой и единственной женой. Она была властной от природы, и её нынешнее положение связной между Уттой, которая сама редко выходила из палатки, если не считать походов, когда она ехала на санях, укутанная в меха, с остальными членами клана, предоставило Висме именно то положение, какого она хотела. Как страж и наблюдатель, она была незаменима.

Я думаю, она сначала негодовала по поводу моего вторжения, но, увидев, что я не вторгаюсь в сферу её влияния, успокоилась и приняла меня. В конце концов именно она распространяла слухи о моей растущей силе, чтобы подчеркнуть своё положение в племени.

В этом кочевом обществе сложилась странная двойственная власть. С одной стороны, Утта и её домочадцы проводили известный образ жизни — общество женщин, пользующихся Силой для поддержки своего правления. Остальные же члены племени под руководством Айфинга следовали противоположному образу — у них главенствовали мужчины.

Я скоро увидела, что Утта была права: мне следовало поторопиться изучить всё, что можно, потому что её смерть была не за горами. Скитальческая жизнь клана не шла ей на пользу в этом холоде, хотя Аторфи и все мы старались создать ей максимум комфорта.

Наконец Висма отправилась прямо к Айфингу и твёрдо заявила, что он должен скорее определить постоянное место для лагеря и обосноваться там на какое-то время, пока Утта жива. Этот намёк так напугал Айфинга, что он тут же разослал своих разведчиков подыскать такое место. Услуги Утты в течение нескольких поколений приносили его клану удачу, значительно большую, чем имели другие их соплеменники.

Спустя десять дней после моего появления клан отправился на восток. Я не могу сказать, сколько лиг мы оставили между собой и горами, которые всё ещё виднелись позади. Я много раз просила Утту посмотреть в её шар и узнать что-нибудь о моих братьях, но она постоянно отвечала, что у неё уже нет сил для такого поиска. До тех пор, пока я не научусь помогать ей, это было бы бесполезной тратой её сил и могло привести её к смерти. Так что, если я сама хотела воспользоваться шаром, в моих же интересах было оберегать Утту от лишнего напряжения и вбирать в себя то, что она могла мне дать. Но я с неудовольствием заметила, что когда она следовала собственным желаниям, она была гораздо сильнее и могла сделать много больше, чем то, о чём я просила её.

Я знала, что должна всячески ублажать её, если хочу получить назад утраченное, и иметь её в качестве буфера между мною и мужчинами клана, особенно Сокфором, который преследовал меня взглядами, что было действительно опасно. Если бы я вернула себе хоть частицу своего Дара, я освободилась бы от этой опасности: настоящую колдунью нельзя взять против её воли. Моя мать однажды доказала это в крепости Верлейн, когда один из надменных дворян Карстена хотел сделать её своей наложницей.

Так что я склонила свою волю перед волей Утты. Она была не просто довольна, она торжествовала и почти лихорадочно работала со мной долгие часы, стараясь сделать меня равной себе, насколько могла. Я думаю, это было потому, что она уже много лет искала и не могла найти ученицу, и теперь все её надежды сосредоточились на мне.

Хотя она и располагала приёмами колдуний, её таланты в основном были сродни шаманскому искусству, а не волшебному, которое мне, возможно, было бы легче освоить. Но скоро меня начало раздражать, что её мозг постоянно скачет от одной области знаний к другой, вовсе не связанной с предыдущей, и то, что я, стараясь изо всех сил, в конце концов приобрела, представляло собой мешанину обрывков знаний, которые я, казалось, так и не смогу привести в порядок. Я уже начала бояться, что так и останусь её помощницей, без достаточно прочных знаний в какой-либо области, чтобы они могли послужить мне самой. Вполне возможно, что именно этого она сама и хотела.

После первых дней путешествия мы два раза устраивали длительные стоянки — один раз на десять дней — во время которых охотники пополняли наши запасы. Перед каждой охотой Утта творила заклинания, привлекая и меня в свои колдовские действия.

Результатом её колдовства были детальные описания, вложенные в память охотников, не только мест, где водилась дичь, но и мест, находящихся под влиянием Тьмы, этих мест следовало тщательно избегать.

Подобные занятия сильно истощали её, после них мы не занимались по крайней мере день. Но теперь я поняла ценность её дарования для этого народа, и какие опасности и промахи подстерегали кланы, не имевшие такого стража.

На тридцатый день наши сани свернули в узкую долину между двумя грядами утесов, изборождённую замёрзшими ручьями. Мы спустились дальше в узкий конец воронкообразного пространства, и там зима уже кончалась. Снег здесь стал рыхлым, так что те, кто ехал на санях, не считая Утты, пошли пешком, чтобы облегчить собакам работу.