Андрей Астахов - Ядерный Ангел

– Этого никто не знает. Есть официальная легенда о том, что летом 1944 года Третий Рейх осуществил три грандиозных научных проекта. Первый назывался «Копье Вотана» – это и был проект по созданию оружия, которое вы называете атомным. Второй проект назывался «Нибелунг», и благодаря ему вермахт получил особых суперсолдат, их так и называли нибелунгами. А вот о третьем проекте никто ничего толком не знает. Даже его названия.

– И что дальше?

– Дальше? После разгрома СССР Рейх начал войну с Англией и США. Авиация Рейха уничтожила Лондон, Париж, еще несколько европейских столиц. Американцы к тому времени создали свою атомную бомбу и стерли с лица земли Берлин. Но война продолжалась до 1954 года. Потом было семьдесят лет мира, и все эти годы Рейх осваивал жизненные пространства на Востоке. А в 2024 году Четвертый Рейх начал с Атлантическим блоком новую войну, и она продолжается до сих пор.

– Так что же, вся Россия захвачена нациками?

– Тсс, не употребляйте этого слова, молодой человек! За него вас сгноят в концлагере, пусть даже вы и гражданин Рейха. Да, в 1945-1946 году Германия захватила всю европейскую часть СССР. Потом немцы стали реализовывать план «Ост», пошли дальше, за Урал, в Сибирь и Центральную Азию. Украину сделали германским протекторатом со столицей во Львове, Киев разрушили до основания. В состав империи включили также страны Балтии и Крым. А вот в России действовало Управление по колонизации. Оно создало на российских землях несколько государств вроде ЛИСА и занималось вопросами селекции населения и учреждения особых районов – резерваций, вроде Зонненштадта.

– То есть, славянское население уничтожалось?

– Напрямую – нет. Не по доброте душевной, безусловно: война с США требовала мобилизации всех ресурсов империи, и у Рейха просто не было средств на массовые этнические чистки. Они даже концлагеря закрыли и всех узников распределили по особым районам. А в этих районах создавались такие условия жизни, при которых люди умирали сами. Власти Рейха такая массовая смертность совсем не заботила. Они называли подобную ситуацию естественным отбором. Слабые вымирают, сильные служат Рейху – вот и вся философия. Натурализацию проходили только те, кто сдавал экзамен по немецкому языку и обладал нужными Рейху профессиями, прочих переселяли в автономии, вроде ЛИСА.

– Славянские гетто?

– Можно и так сказать. Немцы даже создавали национальные государства, вроде Независимой Казачьей Республики, Кавказской Горской Автономии или Объединенной Республики Бессарабия-Валахия. А потом, когда началась атомная война с Атлантической коалицией, все эти проекты свернули, народ начали насильно вывозить из городов в резервации, и жизнь стала и вовсе невыносимой. Даже те народы, которые поначалу Расовое управление Рейха объявило «расово близкими», были объявлены неполноценными. Но прямой геноцид… Единственный народ, с которым Рейх не церемонился – это цыгане. Я слышал, их всех истребили еще до 1947 года.

– А евреи?

– Простите – кто?

– Евреи. Их нацисты убивали по всей Европе.

– Никогда не слышал о том, что евреи жили в Европе.

– Вы шутите! Вы ничего не знаете о евреях?

– Нет, я знаю, что в древности был такой народ. Он населял Палестину, так? Но этот народ был вырезан до последнего человека еще в 1 веке нашей эры, когда римляне подавили восстание зелотов. С тех пор евреев просто не существует.

– Вы что-то путаете, Лукошин, – начал я, понимая, что опять столкнулся с чем-то совершенно необъяснимым. – Да, правда ваша – в первом веке император Тит Флавий уничтожил Иерусалим и еврейское государство, но евреи не были вырезаны, как вы говорите, поголовно. Они расселились по всему миру. Вам-то и не знать таких фактов! В Третьем Рейхе к ним относились как к унтерменшам, людям второго сорта – и уничтожали. Окончательно решали еврейский вопрос. Душили газом в концлагерях, расстреливали, морили голодом. Убили больше шести миллионов человек этой национальности. Если бы не победа в 1945 году…

– Что? – Глаза Лукошина засверкали. – Что вы сказали? Победа? Какая победа?

– Война, которую вы назваете большой европейской, а мы – второй мировой или Великой Отечественной, закончилась разгромом Германии, – решился я. – В моем мире Третий Рейх был побежден. Совместно СССР, США и другими странами. В 1945 году Германия была наголову разбита, и весь этот ужас, в котором живете вы, не стал реальностью. Да, немцы пытались создать свое ядерное оружие, но не успели. И суперсолдат-нибелунгов не создали. И Холокост к счастью не завершили, хоть и уничтожили миллионы людей.

– Вы… вы правду говорите? – Я увидел, что у Лукошина дрожат губы.

– Чистую правду. Тога, ведь так?

– Я подтверждаю, – отозвался мой друг, кутаясь в рваное одеяло.

– Это невозможно! – Лукошин, казалось, вот-вот заплачет. – Значит, в вашем мире Рейх проиграл большую европейскую войну. Почему же в нашем мире случилось все это? Почему?

– Вот этого я и не могу объяснить, дружище. И это очень печально.

– Уф! – Лукошин вздохнул так шумно, что я всерьез заподозрил начинающийся сердечный приступ. – Потрясающе! Я с детства слышал каждый день, что Рейх непобедим, что Рейх всегда прав, что Рейх высшая сила на земле. А вот смотрите же – победили. А это значит…

– Что значит?

– Ничего, – Лукошин понемногу приходил в себя. – Вы… вам нельзя об этом говорить, понимаете? Для вас это смертный приговор. Вас найдут и уничтожат.

– Кто найдет? Нахттотеры?

– Вы знаете? Да, эти существа очень опасны. Если нахттотеры узнают…

– Кто такие нахттотеры?

– Ночной кошмар. Твари, о которых люди стараются не говорить. И я не буду.

– Вы не хотите нам помочь?

– Хочу. Особенно после того, что вы мне сейчас рассказали. Но я боюсь. Не за себя, за дочку. Прошу вас, никому и никогда не говорите о том, что Рейх проиграл войну. Даже не думайте об этом!

– Вы меня запугали, – я и в самом деле почувствовал неприятный озноб в теле. – Хотя по-человечески я вас понимаю.

– Давайте спать. Вы можете лечь на мою кровать, а я пойду к соседям. Я часто у них ночую.

– Вы это серьезно? – Я с подозрением глянул на учителя.

– Боитесь, что я побегу доносить? Эх, Алексей, плохо же вы знаете нашу жизнь! Даже если я расскажу властям о нашем разговоре, для меня это означает неминуемую смерть. Мне не простят даже того, что я выслушал вашу историю. Ничего не бойтесь, ложитесь и отдыхайте. Я запру дверь. Питьевая вода в ведре в прихожей, пейте смело, она обеззараженная. Утром я вернусь, и мы продолжим разговор.

Глава пятая.