Андрей Аливердиев - У Лукоморья

Да, здесь надо внести некоторую ясность. В своем письме в Шведский Институт я, мотивируя необходимость изучения шведского языка, тоже писал, что «с некоторого времени мои сны приводят меня к необходимости изучать места моих предыдущих инкарнаций, жемчужиной которых является Швеция страна викингов и их богов» и т. д. и т. п., не упоминая, естественно ни о Лукоморье, ни о выходах в Астрал. Я писал также о том, что уже начал описывать свои воспоминания в поэмах и новеллах, и, таким образом, пытался создать о себе представление, как о начинающем писателе и о законченном психе, которым частенько благоволят в этом безумном, безумном, безумном мире. И, как это не странно, мое письмо нашло родственные души. Це гарно. Что же дальше. И тут смутные подозрения неожиданно заставило меня остановиться. Уж слишком гладко все получается. Надо найти Хеймдалла — на тебе Хеймдалл. Хорошо еще, что эта шведка не называет себя Гуллвейг. Я то уже знал, что Гуллвейг живет в Перми… Да, это все-таки может быть шуткой кого-то из моих друзей, кто тоже тайно шастает по Лукоморьям. Я еще раз посмотрел на конверт. Нет, судя по штемпелям, он действительно из Швеции. А язык? Откуда эта шведка знает русский язык? И тогда снова я принял мудрое решение — дочитать письмо до конца. И, как оказалось, правильно сделал. Буквально в следующих же строках Линда сообщала, что неплохо знает русский, потому что ему ее научила бабушка — выходка из России. Дальше она просила обязательно ответить и рассказать что-нибудь о своих снах. Адрес был написан в правом верхнем углу первой страницы. Причем он включал и телефон, и телефакс, и, что особенно мне понравилось — e-mail. Электронная почта у нас на работе была. А это на сегодняшний день — самый дешевый и быстрый вид связи, так что в случае чего можно было воспользоваться именно ей. Но для начала надо было обмозговать ответное письмо, в которое с одной стороны должно заинтересовать друзей, но с другой стороны — не дать лишней пищи для размышлений врагам. Я уже включил компьютер и принялся его писать, как зазвонил телефон.

Вот уже второй раз за утро меня отвлекали от важного дела. (Первый раз это было, когда я валялся в кровати.) Но, памятуя о том, чем закончилось это в первый раз, я уже не стал так нервничать, и просто поднял трубку.

— Ну, как, вы уже готовы? — спросил голос на том конце трубки. Голос принадлежал моему соседу Юрчику.

— Всегда готовы, — ответил я, мысленно салютуя, — А к чему?

— К Восточному Базару.

— Какому, какому базару? — спросил я придуриваясь.

— Восточному. Вчера же договаривались.

— Ах, да. А народ еще спит.

— Уже не спит, — раздался из глубины квартиры голос Олега, — А кто звонит?

— Те, с кем вчера договаривались идти на Восточный.

— Ага. Передай, что через час пойдем.

Я передал. На что из трубки раздалось раздраженное бурчание, сопряженное с вопросом о времени. Я автоматически посмотрел на настенные часы, которые уже год показывали без четверти пять. Такое же время показывали почти все большие часы в нашем доме, за исключением одних, которые шли по вольному графику, уходя вперед минут на двадцать в день. Идти же к видику или искать наручные часы мне было вилы, и поэтому я переадресовал вопрос Олегу.

— Пол одиннадцатого, — ответил он, посмотрев на видик.

— Пол одиннадцатого, — продублировал я в телефон.

— Сонные тетери, — раздалось оттуда, и прежде чем я успел придумать что-либо сказать, короткие гудки сделали это неактуальным.

— Где это они успели без меня так сфотографироваться, — услышал я голос Олега, когда вешал трубку, — У Аленки, я вижу, новый парик…

— А где ты видишь Аленку?

Только теперь до него дошло, что фотография, на которую он бросил взгляд, сделана не у нас, и даже не у Орловых, а где-то еще.

— А кто это?

— Да вон там рядом конверт.

— Из Швеции?

— Вот, вот.

— И что шведы пишут.

— Можешь прочитать. Там, как ни странно написано по русски, — и я в двух словах рассказал о письме.

— Да ты приобретаешь известность, — вмешалась в разговор Таня, — Уже из Швеции поклонницы пишут.

— Если бы они еще мои произведения читали…

— И если бы их еще было можно читать… — она, как всегда, не могла не подколоть.

— Ладно, ладно. Лучше скорее подготовь завтрак. Орловы уже звонили.

Естественно, что полученное утром письмо стало едва ли не основной темой для разговоров на день, и когда мы возвращались затоваренные домой, уши мои были изрядно перегружены советами по вопросу того, что писать в ответном письме. Кем только не предлагалось мне себя выставить — и Одином, и Локки, и даже Одом — мужем Фреи. Последнее было наиболее интересным, пока Таня, как-то невзначай, предложила мне назваться Видаром. Разумеется, не моргнув глазом, я сказал, что имидж молчаливого бога[4] мне подходит, и я об этом подумаю. Хотя, честно говоря, называться своим именем, на мой взгляд, есть признак дурного тона. И как вы понимаете, предлагать это человеку вещь в высшей степени подозрительная. Я давно подозревал, что и Таня, и Олег, и Юрчик, и Аленка, и еще несколько наших друзей шастают по Астралу, и может даже являются завсегдатаями Лукоморья. Во всяком случае, некоторые параллели просматривались, и многие шутки, родившиеся в нашей компании, буквально в несколько дней расходились по всему Лукоморью и за его пределы. Одного друга, Алешу Поповича, удалось даже выкупить. Кстати этот комикс заслуживает того, чтобы быть рассмотренным отдельно.

А дело было так. Как-то на одном из Балов в уже известном вам кафе «У р-я», собралась теплая компания. И когда количество выпитого уже переполнило все мыслимые пределы, кто-то предложил разойтись по Инкарнационным Зеркалам и возвратиться в тех же костюмах, но в современном облике, чтобы раз и навсегда покончить с тайнами. Все горячо поддержали это предложение, и разошлись.

По своему школьному опыту я знал, что если все договариваются завтра побриться налысо, то в итоге это обычно делает один человек, над которым, естественно, потом все прикалываются. А так как у большинства лукоморцев годы не сгладили дух озорства, то от них следовало ожидать того же самого.

Так и случилось. Хотя я практически доподлинно знал, что по крайней мере, половина компании — выходцы из нашего города, почти вся компания выглядела настоящими иностранцами. За исключением одного бедолаги. Им был Алеша Попович. Он же Коля Ашуров. И хотя, когда все выяснилось, он с пеной у рта утверждал, что он тоже пришел ненастоящим, и все сделали вид, что ему поверили, это было уже бесполезно. На следующий день, как потом рассказывала его сестра, их телефон раскалывался от звонков, в которых явно деланные голоса передавали привет Алеше Поповичу. Помню, он потом так обиделся, что полгода не появлялся ни на одном лукоморском празднике.