Татьяна Чернявская - Ферзи

— Эй, ты там живая? — крикнула раскрасневшаяся от волнения Алеандр, свешиваясь в образовавшийся проём, но не решаясь повторить экстремальный спуск.

— По большей части! — радостно гаркнула в ответ Танка.

— Видимо, ты именно для этого на верхотуру и карабкалась, — Эл слегка ворчливо начала отповедь, подавая руку подруге, — чтобы проорать на стене строчки из «Песни про пропадшего» и окончательно доломать историческое наследие.

— Ой, да не бухти ты! — только отмахнулась девушка, засовывая в карман шарпана свою ценную находку. — Было же здорово! Я вот, даже сувинирчик на память откопала!

— Лучше бы лазать научилась, археолог доморощенный! Я тебе скажу…

Что хотела сказать мудрая не по годам девушка, осталось загадкой, потому что глубокая и густая, как сама могила, тьма руин неожиданно разразилась сочным ругательством, а в глубине непроглядного прохода мелькнул отблеск факела. В заброшенной и явно необитаемой башне этот свет был настолько пугающ, что заставил похолодеть даже духовника.

— Её моё, — тихонько проскулила Алеандр.

— Тикаем! — решительно скомандовала Танка, понимая, что с места выступления нужно скрываться в особо спешном порядке.

— …, - не сдержал возгласа мужчина, когда с потолка свалился пыточный крюк, интуитивно и профессионально выискав на ботинке единственное не подбитое серебряными пластинами место.

Ловко прикрыв от летящего следом мусора единственный хлипкий источник света, мужчина стоически переждал маленький обвал и лишь потом неловко переступил с ноги на ногу, буквально ощущая, как распухает отбитый палец.

Неимоверно хотелось пнуть треклятый крюк, запустить в стену опостылевший, чадящий факел и врубить приличный светляк, но чародей привычно подавил в себе эти недостойные порывы. Будучи весьма опытным в своём деле, он рано уяснил, что путём к поражению может стать любая отличительная черта, будь то порок, увлечение, привычка или маленькая слабость. И не столь принципиально: выделяетесь вы пристрастием к поеданию человечины или обыкновенной гневливостью. Сыграть можно абсолютно на всём. А потому, он постарался сделать себя неуязвимым. В конце концов, значительно легче следить за ситуацией, когда противник может сыграть только на твоей невыразительности.

К тому же, факел, пусть и дрянной, удалось раздобыть лишь в единичном экземпляре. Про те манипуляции, к которым пришлось прибегнуть, чтобы добыть злосчастные искры и заставить промасленную тряпку нехотя загореться, мужчина предпочитал даже не вспоминать во избежание кошмаров. Наложенное на ауру и резерв дополнительное ограничение, безусловно, спасали его от вездесущих ищеек Замка, но стесняли так, что хотелось выть от отчаянья. Подобно купленным на размер меньше необходимого новеньким лакированным туфлям на торжественном приёме, когда терпеть нет сил, снять нет возможности, а ещё необходимо легко танцевать и всем улыбаться. В обычной жизни, насколько его жизнь вообще можно было назвать обычной, этот человек с подобной задачей справлялся без особого напряжения и мучений, легко компенсируя большим запасом артефактов временные неудобства со своей неспособностью к чарам. Лишившись же всех благ цивилизации и мелких, приятных сердцу мелочей, он с неприятным для себя замешательством отметил, что здорово отвык от жизни простого населения в диких условиях. Это открытие порядком обескуражило такого уверенного в своей тактике человека и одновременно изрядно развеселило. Веселье скорее было нервным и не имело ничего общего с его неожиданной изнеженностью или свалившимся на ногу крюком из пыточной.

Старое подземелье Кривского замка вообще не особенно располагало к хорошему настроению. Хотя, по убеждению собственному и тех немногих, что имели честь быть введенными в его ближайшие планы, личностью он был, несомненно, тёмной и пугающей, но всей его мрачности не хватало, чтобы сравниться с, казалось бы, вечным тоннелем.

Всё началось ещё в Войнуше с долгих и утомительных раскопок в архивах открытых и не очень, в поисках необходимых карт и мемуаров, продолжилось уже в Городне за каким-то паучьим поиском и стягиванием всех уцелевших чёрных книг, раз уж искусство некромантии оказалось погребённым вместе со своими носителями, и практически благополучно завершилось под стенами резиденции величайшего некроманта древности. Да чего и говорить, всё, начиная от назначения в Словонищи, до не слишком удачной поездки в Новокривье было приурочено к единственной цели — оказаться в этом легендарном месте. Тот факт, что в процессе был уничтожен главный противник и неплохой, в принципе, человек, не слишком его огорчил, хотя и порядком шокировал. Было бы удивительно не получить шок, когда на твоих глазах ведущего чародея княжества и без трёх минут твоего убийцу впаивает в старого козла на молекулярном уровне. Вероятно, именно из-за неуместных переживаний тёмной по всем статьям личности пришлось потратить практически весь день на поиски заветного хода.

Как такового второго выхода из подземелья в этом замке по задумке зодчих не существовало, и вышедших в утиль заключённых просто спускали вниз по отводящей трубе для отходов. Эта-то труба, столь долго разыскиваемая по всем чертежам и записям, и была единственным подступом к погребённому под руинами башни подземелью. Проникнуть в здание ратуши, что, как оказалось на проверку, ранее было точкой сбора и выпаривания гумуса, взломать несколько панелей и найти в бывшем отстойнике необходимую трубу, было проще, чем на протяжении нескольких дней разбирать завалы на глазах у десятков зевак. Куда сложнее оказалось пробраться по трубе к вожделенному лазу, поскольку система отводов строилась мастерами и включала столько ответвлений и поворотов, что остаток ночи пришлось потратить на одни только блуждания по заброшенной, но от этого не менее отвратной канализации. В борьбе с клаустрофобией, усталостью и постоянным натиском неблагоприятного энергетического фона он методично и упорно обшаривал древние трубы, пока не натолкнулся на изъёденную ржавчиной кованую решётку. Поднять её без использования чар тоже оказалось делом не из лёгких. С трудом дотянувшись до ломаного края и перевалившись на грязный пыльный и отвратительно смрадный пол былой пыточной и иногда лаборатории, он мог наконец-то перевести дух. Действительно расслабился позволил себе слегка перекусить, легкомысленно забывая о возможных смертоносных спорах и обрывках заклятий. Но длилось это легкомыслие ровно до того момента, как мужчина с громоздким факелом вышел из небольшой некогда обитой металлом комнатушки и обнаружил новый лабиринт. Древние создатели замков никогда не скупились на тюрьмы и пыточные, благо потенциальных жильцов для этих лабиринтов всегда было в избытке.