Олаф Бьорн Локнит - Глаз Паука

«Никто не безупречен», – поддерживая себя этим соображением, Хисс поведал Клелии Кассиане свою невеселую историю, честно признавшись, что подтвердить рассказ ему нечем, а поверить в эдакую повесть довольно тяжело. Выслушав, графиня Лаурин еле заметно скривилась, вздохнула и задала единственный вопрос: желает ли бывший немедийский барон восстановить свое доброе имя или его больше устраивает облик шадизарского жулика Хисса?

Вообще-то Хисс собирался произнести целую речь касательно своей пропащей судьбы. Мол, он приложит все усилия, оправдает доверие и далее до бесконечности, пока у Клелии голова кругом не пойдет от громких и ничего не значащих слов.

Вместо этого он устало брякнул: «Не знаю».

Такому ответу госпожа Кассиана почему-то обрадовалась, хлопнула в ладоши и заявила, что отныне он у нее на службе. В качестве кого – не имеет значения.

А на следующий день Клелия диа Лаурин загорелась идеей разыскать убийц, напавших на «Нору». Будучи не слишком искушенной в тайных сторонах шадизарской жизни, госпожа Кассиана решила прибегнуть к помощи закона – несмотря на отговорки Хисса и старшего над ее охранниками, Рейфа. Последний отлично понимал, что так дела в Шадизаре не делаются, но возражать хозяйке не посмел.

Что ж, чего-то госпожа Клелия добилась. По крайней мере, глава Дознавательной Управы сулился помочь – если ему ткнут под нос улики и свидетелей. Сам Хисс предпочел бы обойтись без участия Сыскной Когорты… но, с другой стороны, ловить рыбу в мутной воде куда как сподручнее.

Теперь бы еще отыскать Ши и Малыша, да потолковать как следует…

Домик, где проживала Диери Эйтола, удалось отыскать довольно быстро – маленькое двухэтажное здание, выкрашенное в светло-желтый цвет, пряталось в тени слегка увядших из-за летней жары чахлых осокорей. Хисс уже собирался подняться по вытершимся ступенькам, когда до его ушей долетел призывный посвист, а из проулка за домом высунулась до боли знакомая физиономия и замахала руками. Уцелевшая часть теплой компании из «Уютной норы» стояла в проулке, созерцая, как двое возчиков с величайшей неторопливостью взваливают на запряженную унылым пегим мерином подводу здоровенные сундуки.

Диери, Ши и Малыш – все в добром здравии. Если первые двое представали наитипичнейшими уроженцами города у подножия Карпашских гор, то Малыш, сам того не желая, умудрялся обратить на себя внимание в любой толпе. Долговязая – и обещающая в ближайшем будущем вытянуться еще по меньшей мере на четверть локтя – обманчиво неуклюжая орясина шестнадцати лет, с вечно взъерошенной гривой черных волос и настороженно-изучающим взглядом ярко-синих зрачков. Малыш, откликавшийся еще на прозвище «Медвежонок», объявился в Шадизаре нынешней весной, придя откуда-то с Полуночи. Там он, собственно, и родился – в Нордхейме или еще каком забытом богами и людьми местечке, получив при рождении совершенно варварское имечко Конан. Мальчишка считался учеником и воспитанником шайки из «Уютной норы», но теперь ему, похоже, предстояло сделать первые самостоятельные шаги.

Вертевшееся рядом чернявое смазливое существо шемских кровей звалось Ши Шеламом или еще Ши Умелыми Ручками. Прозвище воришка честно заслужил, будучи мастером по опустошению чужих кошельков, присваиванию всего, что плохо лежит, и умельцем в сложном деле подмены на глазах у десятка свидетелей настоящих костей фальшивыми.

Третьей была сидевшая на низкой каменной оградке девица в лиловом платье, очень подходившем по цвету к ее глазам, и с прямыми бронзовыми волосами до плеч. Хисс пока так и не взял в толк, какие скрытые достоинства обнаружила Диери Эйтола в подростке-варваре и почему она до сих пор остается с Малышом. Вернись она в содержанки, ее жизнь – а также жизнь ее приятелей – стала бы куда легче и обеспеченнее.

Однако у Хисса хватало ума не задавать подобных вопросов – по крайней мере, в присутствии Конана, имевшего довольно своеобразные взгляды на женщин и их место в жизни. Не отличавшийся подобной сообразительностью Ши имел неосторожность дня три назад брякнуть подобную глупость, после чего на собственной шкуре выяснил, каковы ощущения птицы в полете. Варварский юноша шуток не понимал и руку имел тяжелую.

– Выставляют за неуплату или потребовалось освободить место для новой жилички? – осведомился Хисс, присаживаясь рядом с Диери.

Девица начала отвечать, но ее немедля перебил Ши:

– Представляешь, эта жирная сволочь, в смысле домовладелица… Кстати, где тебя носило? Как поживает несравненная Клелия?.. Так вот, эта жаба – домовладелица, не Клелия! – на днях заявила мне прямо в глаза: мол, у нее приличный дом, а не вовсе не притон какой-нибудь, хотя всем отлично известно…

– Ши, заткнись, – Конан, помогавший возчикам перевалить через низкий бортик особо тяжелый сундук, неторопливо подошел к приятелям. Как ни странно, Ши Шелам действительно заткнулся, причем сразу и даже без подзатыльника. – Привет, Хисс. Давно тебя видно не было.

«Власть переменилась, – с легким смешком подумал Хисс. – Да и Малыш буквально за несколько дней здорово изменился. Повзрослел, что ли? И раньше-то смешлив не был, а теперь и вовсе лицо будто каменное… ну да с такими делами не только повзрослеешь за пару дней, но и поседеть успеешь…»

– Это все из-за Ши, – обиженно пожаловалась Диери, получив возможность говорить. – Мы могли и дальше жить тут припеваючи, денег хватало, но когда он начал одну за другой притаскивать сюда своих подружек…

– Что в этом такого? – немедля взвился карманник. – Не в подворотне же нам устраиваться! Называйте вещи своими именами – если это дом свиданий, то я имею полное право устраивать в нем встречи… лично для себя.

– Но хозяйке-то ты не платил, – язвительно напомнила Диери Эйтола. – О чем тебе многократно напоминали. В последний же раз Ши перешел все границы – пригласил на огонек еще и парочку приятелей с их девицами! Они устроили тарарам на полквартала, госпожа Мрида пригрозила кликнуть стражников, а поскольку кое-кому в тот миг было море по колено…

– Мы всего лишь самую малость повеселились, – с видом оскорбленной невинности отмахнулся Ши. – И что бы не утверждала эта корова Мрида, я был трезвее митрианского жреца на проповеди! Что же касается моих приятелей, этих честнейших и уважаемых в воровском кругу людей, которым я должен сорок монет за…

– Ши, заткнись, – хором сказали Хисс и Диери.

Ши заткнулся. Вернее, перестал трещать. Однако эмоции в нем кипели, так что еще несколько ударов сердца воришка продолжал беззвучно шевелить губами, явно проговаривая до конца столь грубо оборванную речь. Тем временем возница на козлах гикнул, хлопнул кнутом, и груженая подвода неспешно поползла из проулка, переваливаясь на рытвинах. Трое приятелей и девушка двинулись следом.