Мэрион Брэдли - Наследники Хамерфела

Сквозь рев пламени до нее долетал скрежещущий визг осадной машины. Оглянувшись, она увидела на фоне черного неба ее силуэт, возвышавшийся как скелет неведомого чудовища, из пасти которого вырывались черные снаряды и, взрываясь, наполняли воздух клубами пламени. Дети на руках брыкались, пытаясь спуститься на землю, и тогда Эрминия отдала одного из них Маркосу. В темноте она не разобрала, кого именно. Становилось холодно, а ночь была хоть глаз выколи, и почва под ногами уже раскисала от дождя. Прижав второго ребенка к себе, она поспешила за Маркосом вниз по холму. Однажды герцогиня споткнулась о собаку и уронила корзину. На поиски ушло какое-то время, и тут она окончательно потеряла из виду своего провожатого. Эрминия хотела было крикнуть, чтобы он подождал, но не желая, чтобы тот задерживался, все пыталась догнать его, спотыкаясь и совершенно не представляя, куда идет. Очень скоро она окончательно заблудилась, да еще собака путалась под ногами, а руки ныли от тяжести ребенка. Хорошо еще, что нести надо было только одного, а второй был в безопасности, доверенный заботам человека, которому, второму после мужа, она могла верить абсолютно.

Скользя и спотыкаясь на камнях и траве, женщина каким-то образом добралась до подножия холма и только там решилась тихо позвать:

— Маркос!

Ответа не последовало. Она звала еще и еще, но не срываясь на крик, поскольку боялась привлечь внимание врагов, которые наверняка должны были рыскать по лесу. Наверху, на самой вершине холма, пылал Хамерфел; она видела огонь, бивший из него, как из вулкана. Ничто не могло уцелеть в этом адском пламени; но где же герцог? Не остался ли он в горящем замке как в ловушке? Теперь она могла разглядеть, что ребенок, с плачем обнимавший ее шею, был Аластер. Но где же Маркос и Конн? Эрминия попыталась собраться с силами и определить направление, куда идти, в страшном отсвете замка, горящего на вершине горы. Попробовала позвать еще, негромко. Но тут ей послышались чужие шаги, словно наполнившие собой весь лес, и чужие голоса, даже смех. Она не знала, то ли слышит их, то ли включился ее ларан.

— Ха! Вот и конец Хамерфелу!

— Конец им всем!

Парализованная страхом, Эрминия стояла, озираясь, на месте, а языки пламени поднимались все выше и выше. Наконец с великим грохотом, словно рушился весь мир, замок обвалился, и огонь начал ослабевать. Дрожа от ужаса, она пустилась бегом и не останавливалась до тех пор, пока не скрылось из виду зарево над развалинами того, что совсем недавно было гордой крепостью Хамерфел. К утру Зрминия совсем потерялась в незнакомом лесу, у ног ее испуганно отиралась собака, а на груди, обхватив ручонками шею, спал усталый ребенок. Ювел тихо и жалобно скулила, словно пытаясь успокоить хозяйку. Тогда Эрминия села на бревно, а Ювел прижалась к ней, согревая и стараясь отвлечь внимание от зарева гаснущего пожара, — всего, что осталось герцогине от единственного родного ей места на земле.

Когда свет нового дня начал набирать силу, женщина устало поднялась и, тяжело взяв на руки спящего малыша, пошла к деревне у подножия холма. Но тут, к своему ужасу, обнаружила, что люди Сторна успели побывать там раньше; вместо домов — чадящие руины, а большинство людей разбежалось по лесам, за исключением тех, кто был убит. Измученная, с болью в сердце, она заставила себя пройтись по развалинам деревни и заглянуть в несколько уцелевших домов, чтобы спросить, не видел ли кто Маркоса с Конном на руках. Но никто ничего не знал ни о старике, ни о ребенке. Ей приходилось тщательно следить, чтобы ее не увидел ни один захватчик. Если бы кто-то из приспешников Сторна узнал ее и Аластера, то их моментально убили бы. Эрминия ждала почти до полудня, все еще надеясь, что герцогу удалось выбраться из пожара и он присоединится к ней, но все, кого она расспрашивала, смотрели в убитое горем и перепачканное грязью лицо женщины с жалостью и состраданием. Никто ничего не знал и о старике с годовалым младенцем на руках.

Весь тот день герцогиня не прекращала поиски, но к закату осознала, что наступил самый страшный момент в ее жизни и она должна его преодолеть. Маркос пропал, погибнув в огне или убитый врагами. Или же он бросил ее по каким-то неведомым причинам. Герцог не пришел на рассвете, следовательно — наверняка погиб, когда обрушился горящий замок.

И вот в сумерках, убитая горем и дрожа от страха, Эрминия заставила себя сесть, расчесать и заплести в косу длинные, взлохмаченные волосы, поесть, дать хлеба собаке и голодному ребенку. По крайней мере, она не осталась «овеем одна: с ней был ее первенец, теперь — герцог Хамерфел, но где же, где его брат-близнец? Единственной надеждой и защитницей им стала теперь неразумная собака. Потом Эрминия легла на землю, укуталась плащом, теснее прижавшись к Ювел, чтобы согреться, и обняв спящего Аластера. Она истово поблагодарила богов за то, что зима уже прошла. Герцогиня понимала, что с рассветом ей придется вести себя крайне осторожно. Ей надо узнать дорогу и приготовиться к долгому пути, в конце которого она должна прийти в Тендару к родственникам, работавшим в тамошней Башне. Аластер ворочался в объятиях, а тело ее содрогалось от рыданий.

5

Город Тендара располагался в долине, раскинувшейся посреди Вензийских холмов, а его огромная Башня намного превосходила высотой прочие постройки. В отличие от других, более уединенных Башен, в которых телепаты — наблюдатели, хранители, техники и механики практически не имели связи с внешним миром, эта вовсе не стремилась изолировать их от городского населения. Даже наоборот: пыталась внедрить светский образ жизни, как было принято в Нижних Землях.

Работники Башни, как правило, имели дома в городе, иногда роскошные. Однако к вдовствующей герцогине Хамерфел это не относилось. Эрминия, предпочитавшая своему титулу более скромный (хотя в тендарском обществе куда более престижный) — второго техника Башни Тендары, проживала в маленьком домике на улице Оружейников. Единственной роскошью, которую она себе позволяла, был небольшой сад, полный пряных трав, цветов и фруктовых деревьев.

Эрминии исполнилось уже тридцать семь, но она по-прежнему была стройна, подвижна и ясноглаза, а ее ярко-рыжие волосы блестели так же, как в юности. Все эти годы она жила одиноко, с сыном, и все эти годы не давала повода скандальным сплетням затронуть ее имя. Она появлялась исключительно в обществе сына, домоправительницы и большой старой рыжей собаки.

И происходило это вовсе не от того, что ее сторонились в обществе, наоборот, это она его избегала и даже, кажется, презирала. Дважды ей делали предложение: в первый раз Хранитель Башни — Эдрик Элхалин, а не так давно — ее кузен, Валентин Хастур, тот самый, который приезжал в ее горный замок много лет назад. Он, близкий родственник Хастуров из Тендары и Каркосы, впервые предложил ей выйти за него замуж на второй год ее работы в Башне. Тогда Эрминия отказала, сославшись на слишком недавний срок вдовства. Однажды вечером, на закате лета, через восемнадцать лет после ее появления в городе, он повторил попытку.