Кэтрин Куртц - Милость Келсона

Подкованные копыта коней застучали громче, дорога выровнялась, и Джехана снова раздвинула занавески паланкина — ровно настолько, чтобы выглянуть наружу. Впереди, между фигурами всадников, она заметила знакомые стены замка Ремут, отсвечивающие серебром на весеннем солнце, и дерзко вздымавшиеся к небу и белым облакам башни.

«Белые барашки, — яростно повторяла она в мыслях, борясь с подкатывавшим к горлу комком, — белые барашки на голубом холме…»

Но детский образ, которому следовало оттолкнуть когти страха, не помогал. Жалкое успокоение, которое она обрела в Сент-Жиле, осталось позади, в королеве вновь проснулись давние чувства — страх за собственную душу, за душу Келсона, страх перед тем, что грозило всему ее миру… но она должна была справиться с этим до того, как встретится с сыном.

А во дворе замка Ремут, на площадке лестницы, ведшей в огромный холл, стоял Келсон, также охваченный трепетом перед тем, что могла принести с собой встреча с матерью. Вместе с ним прибытия королевы ожидали лишь его дядя Нигель, архиепископ Кардиель, и двое младших сыновей Нигеля. Келсон решил, что незачем пугать Джехану большим количеством людей.

— Много времени прошло, — прошептал Келсон дяде, стоявшему справа от него. — Как ты думаешь, какова она теперь?

Нигель, посмотрев на своего царственного племянника, улыбнулся спокойно и благодушно, — однако Келсон знал, что дядя тоже не на шутку опасается возвращения своей родственницы.

— В какой-то мере она наверняка изменилась, — мягко сказал герцог. — Будем надеяться, что это перемены к лучшему. И, видит бог, она обнаружит, что и ты изменился.

— Но ведь не слишком? — удивился Келсон.

Нигель пожал плечами.

— А как ты сам думаешь, Келсон? За время ее отсутствия ты стал мужчиной… если пока оставить в стороне магию. Ты сражался на войне, ты убивал… тебе пришлось принимать очень трудные решения, какие мне уж точно принимать бы не хотелось.

— Ну, это просто дело, — пробормотал Келсон, криво улыбаясь.

— Да, только одни мужчины делают дело лучше, чем другие, — возразил Нигель, — и ты один из таких. Даже сейчас, в канун новой войны, ты держишь в узде личные чувства, — а ведь многие более опытные и зрелые годами люди позволили бы мести разыграться вовсю. Я не уверен, что я смог бы сдержаться и не растерзать Ллюэла прямо там, в соборе, если бы это мою невесту безжалостно убили у меня на глазах.

Келсон отвернулся и принялся яростно вертеть кольцо на мизинце.

— Если бы я владел собой, то прежде всего ее бы просто не убили.

— Ты собираешься снова ворошить это? — сказал Нигель. — Все в прошлом. Да, очень жаль — но как ни укоряй себя, ничего не изменишь. Никто не избавлен от ошибок. Но ты можешь изменить будущее.

— О, да, и моя дорогая, погрязшая в суеверии матушка всемерно поможет мне!

— Она всего лишь твоя мать, Келсон, вот и все! Ты сам не сделал ничего такого, чего бы следовало стыдиться. Если она хочет бичевать себя за грехи, пусть это остается между нею и ее богом. Не проси меня подарить бич тебе, чтобы и ты занялся тем же.

Келсон фыркнул и с недовольным видом сложил руки на груди, потом посмотрел на сторожку у ворот; его глаза уловили какое-то движение в темной аллее. Когда первые всадники кассанского эскорта влетели в ворота, он слегка выпрямился и нервно вцепился в борта своей куртки.

— Милостивый Иисусе, это она… — прошептал он.

Четыре копьеносца из отборных частей Дункана возглавляли скромную процессию; их синие с серебром вымпелы полоскались на концах длинных копий, пледы цветов Мак-Лайна на плечах всадников и на седлах сверкали яркими красками, кони пританцовывали и становились на дыбы, завидя конюшню. За копьеносцами скакал сэр Алан Соммерфильд, закаленный в боях капитан Мак-Лайна, и бок о бок с ним — молодой рыцарь, на белом плаще которого красовались черный корабль и алый полумесяц королей Бремагны. Сразу за ними во двор въехали два конных паланкина; первый везла пара светлых серых коней, и рядом с ним ехал на белом муле молодой монах. За вторым паланкином следовали еще три рыцаря Бремагны и еще четыре копьеносца Кассана.

— Идемте, сир, — тихо сказал архиепископ Кардиель, касаясь локтя короля и ведя его вниз по ступеням. — Она в первом паланкине. Нам следует быть рядом с ним, когда она выйдет.

— Почему она не поехала верхом? — шепотом спросил Келсон Нигеля, когда они шли следом за архиепископом Кардиелем и кузенами вниз. — Ты не думаешь, что она больна?

— Ну, путь был неблизкий, — предположил Нигель. — Наверное, так ей было легче.

Паланкин королевы подъехал к основанию лестницы одновременно с тем, как туда подошли король и его свита; священник и два капитана спешились и подошли к паланкину, а остальные рыцари выстроились по обе его стороны для салюта. Когда капитан отодвинул тяжелые занавески и открыл маленькую низкую дверцу, священник с поклоном протянул руку. Появилась Джехана, бледная до белизны, в белом одеянии, — она казалась еще бледнее от того, что глаза на ее изможденном, болезненном лице пылали огнем.

— Матушка, — выдохнул Келсон, шагая к ней и пылко обнимая ее в тот момент, когда она пыталась опуститься перед ним на колени, прямо на пыльную землю рядом с паланкином. Прижимая ее к груди, он почувствовал, как колотится ее сердце под шелковым платьем — и вдруг с ужасом понял, что она даже не подняла рук, чтобы обнять его.

Должно быть, она почувствовала его изумление, — и высвободилась, отступила на шаг, присев в официальном реверансе, как и следовало при встрече с королем. Потом она шагнула к архиепископу и склонилась перед ним, чтобы поцеловать его перстень, а затем представила ему священника и моложавую монахиню, вышедшую из второго паланкина.

— Позвольте представить вам моего капеллана, отца Амброза, — мягко сказала она, стараясь не встречаться взглядом с Келсоном, — и сестру Сесиль, мою компаньонку. Сэр Делри — командир моей охраны. Больше со мной никто не прибыл, — неловко добавила она. — Я не хотела слишком обременять его величество.

— Это не бремя, матушка, — мягко сказал Келсон. — Пока я не женился снова, ты — королева и хозяйка замка. И ты должна была взять с собой свиту, соответствующую твоему рангу. Тетя Мерауд поможет тебе подобрать придворных дам. Умоляю, возьми столько, сколько тебе необходимо.

— Вы чрезвычайно щедры, сир, но мои нужды настолько сократились за последние три года, что в это трудно поверить. Сестра Сесиль будет помогать мне… и… найдется ли при дворе место для моего капеллана, господин архиепископ?