Сергей Шведов - Меченые

— Веревку, — приказал Туз, указывая глазами Чижу на ближайшее дерево.

Меченый понял сержанта с полуслова и уже через минуту сидел на толстом суку, обхватив его длинными худыми ногами. Зуб проворно накинул петлю на шею бунтаря. Женщины на телегах затаили дыхание, даже дети перестали плакать.

— Кончайте его, — негромко бросил Туз и, повернувшись к возницам, крикнул: — Трогай.

Сдав женщин по счету первому лейтенанту Жоху, сержант отправился с докладом к капитану. Лестница привычно заскрипела под его сапогами, и Туз невольно прикинул, сколько же ног топтало ее за минувшие столетия. Выходило — много. Правда, он не был уверен, что эта лестница не менялась со дня строительства Башни. Все-таки дерево, даже если это крепчайший дуб, не столь долговечно, как камень.

Капитан был в зале один, заслышав шаги, он поднял голову:

— Докладывай.

Туз рассказал все в подробностях. Капитан слушал его внимательно. В неярком свете мигающих светильников лицо Лося выглядело усталым и постаревшим. Замотался капитан в последнее время. Да и то сказать, забот у него хватает.

— Я свое дело сделал, — заключил Туз, присаживаясь в предложенное кресло.

Лось только хмыкнул в ответ, вытягивая к огню босые ноги. Погода неожиданно испортилась, и разгулявшаяся, было жара в один день сменилась холодом и сыростью. Насквозь промокшие сапоги капитана стояли у камина. Лось только что вернулся из поездки, и если судить по комьям бурой глины на сапогах, то прогулялся он довольно далеко в глубь Приграничья.

Действия сержанта капитан одобрил. Потачки владетелям давать ни в коем случае нельзя, тем более сейчас, когда Башня не на самой вершине расцвета. Почувствуют слабину — не миновать беды. А тут еще мужики обнаглели: шутка сказать, на меченого руку подняли! Острастка им не помешает. Да и благородному Гольдульфу урок, засуетился он что-то в последнее время.

— Золото у ярла?

— Не знаю. — Туз с сомнением покачал головой. — Боится он нас, это точно.

— Нас все боятся, — лениво усмехнулся Лось.

Туз равнодушно разглядывал стены обширного капитанского зала. Далеко все-таки Башне до роскоши замков. Да и кому здесь заморской роскошью любоваться? Благородных девиц в этих стенах не держат, тут квартируют бабы попроще, доля которых не языком мести, а рожать меченых здоровыми и крепкими, чтобы было кому поддерживать порядок в Приграничье.

— Зачем тебе эти слитки? — спросил Туз. — Для Башни два куска — не велика потеря.

— Не велика, говоришь, — покачал головой Лось. — А в чем, по-твоему, сила Башни?

— В меченых, — не задумываясь ответил Туз.

— Правильно. А еще?

Туз пожал широкими плечами, Лось улыбнулся:

— Золото, сержант, золото. Мы первыми сообразили, что появление заморских купцов, торговля с ними приведут к полному изменению привычного уклада жизни. Это мы поставляем золото и серебро в Нордлэнд, Остлэнд и Вестлэнд. Взамен мы получаем железо, медь, коней, одежду и оружие.

— Разве мы не сами куем наши мечи?

— Сами, но из воздуха мечей не выкуешь.

Для Туза слова капитана не были откровением, о многом он догадывался и сам. Удивило его другое: уж очень разговорчивым был сегодня обычно молчаливый капитан.

Лось с улыбкой наблюдал за сержантом. Вырос меченый, ничего не скажешь, а давно ли, кажется, в колыбели пищал. А ведь действительно давно. Двадцать лет минуло с тех пор, а как минуло, Лось даже не заметил. И Соболя уже нет… Скверная история была с матерью Туза. Лихим меченым был сержант Соболь, а Ингрид Заадамская — писаной красавицей. Черт принес того вестлэндского владетеля от самой Большой воды. Выкрали они тогда невесту прямо со свадебного пира. А жениха на краю Ожского бора положили. И не только его. Вся поляна была трупами усеяна. Любила ли Ингрид Соболя, про то знает только ветер да Ожский бор, а пролитой из-за нее крови она вынести не смогла. Родила сына и повесилась. Такая вот она, любовь меченого. Счастье Туза, что он не знает ни отца, ни матери, ни истории своего рождения. Меченому такие знания ни к чему. Старик Заадамский привечает Туза, догадывается, наверное. Да и мудрено не догадаться — сержант вылитый Соболь. Недаром же молчун Тет при одном взгляде на Туза начинает корчиться от бешенства. Не может простить Соболю даже мертвому. Ну, на то он и молчун, чтобы зло долго помнить. Все-таки лучше для меченого быть просто сыном Башни, а не тянуть за собой целый ворох былых обид. Тузу в этом смысле повезло меньше, чем другим, хотя он вряд ли об этом догадывается. А Заадамского следует предупредить, чтобы не вздумал Тузу голову морочить. Впрочем, старый Свен дураком никогда не был, молчал до сих пор, будет молчать и дальше. Зачем ему с Башней ссориться — все, что было, за двадцать лет уже быльем поросло. Кто теперь помнит Ингрид Заадамскую? А со дня смерти капитана Башни Соболя прошло уже пять лет.

— Пора тебе, сержант, узнать кое-что. Хватит в незнайках ходить, не маленький уже. Давно, очень давно мы установили связь с духами.

Туз удивленно вскинул глаза на капитана. Синими-синими были те глаза, как у покойной Ингрид.

— Связь эту поддерживают молчуны, используя таких, как Слизняк. — Лось развернул на столе карту и придвинул вплотную чадящий светильник. — Как видишь, духи неплохо устроились на островах: ни стая, ни кочевники их не достанут.

— А здесь что? — Туз указал на пустующий угол карты.

— Не знаю. Мертвая зона здесь — за годы, что стоит Башня, гостей с этой стороны не было, ни худых, ни добрых.

— А за этим лесом?

— Когда-нибудь узнаем.

Туз с сомнением покачал головой:

— Меченые никогда не выходили за Змеиное горло.

— Много ты знаешь: меченые пришли в Приграничье именно отсюда, из этих загадочных мест.

— Когда это было, — махнул Туз рукой.

Давно это было. Лось мысленно согласился с сержантом. Но было. И, вероятно, что-то там осталось. Иначе откуда взялись пришельцы, о которых рассказывал Слизняк. Эти люди, если верить молчунам, здорово поработали над крепостным Башни, так здорово, что он забыл и долг, и страх.

— А дух, которого мы поймали на болоте, рассказал что-нибудь?

Лось отрицательно покачал головой.

— Даже молчунам?

Этот с усмешкой заданный вопрос не понравился капитану. Плохо не то, что сержант грызется с первым молчуном, а то, что это начинает вредить делу. Пора бы уже Тузу уняться.

— Тету я верю, — строго сказал Лось. — А тебе, сержант, придется поверить мне. Кто-то ищет встречи с нашими владетелями, возможно, Слизняк не был их первым агентом.

— У ярла гостит владетель из Бурга.