Ольга Онойко - Дети немилости

Лонси чувствовал себя измученным, как никогда в жизни.

– И он победит Воина Беждны? – подумала Неле вслух.

– Да, – почти беззвучно подтвердил Лонси, но она расслышала.

– Генерала Эрдрейари? – переспросила неверяще. – Ведь это генерал Эрдрейари – Воин Беждны?

«Бес его знает», – сказал про себя Лонси. По истечении сотен лет, исследуя хроники и манускрипты, нетрудно определить, кто в то время являлся Воином Изначального. У историков почти нет сомнений. Но если история творится прямо сейчас, рядом? Изначальное не дает инструкций и не назначает на должности, оно сразу наотмашь лупит... знай отфыркивайся.

– Нет, – сквозь зубы проговорил Лонси, отчаянно надеясь, что сказанное ему не аукнется.

– А кто? – изумилась Неле. Кажется, вопрос и в самом деле ее занимал. Представить Воином Бездны кого-то, кроме Великого Мертвеца Уарры, горянка решительно не могла.

Лонси вздохнул, перебирая грязноватые пряди кобыльей гривы. Серая спустилась с кочки, и на миг мага одолел приступ головокружения: помстилось, что он сейчас вывалится из седла через голову лошади.

– Кто? – требовала горянка, привставая на стременах.

– Воином Выси может быть только человек, – с натугой сказал Лонси, слыша себя будто со стороны. – Но Бездна – иное дело... ее проводниками становятся порой даже не существа, а случайные сгустки магического поля...

– Кто? – упорно повторила Неле.

– Цай-Цей, – обреченно ответил маг. – Дракон Севера.

Неле окаменела лицом и замолчала; маг подумал, что она не могла не слыхивать о драконе, ужасе Северных Лациат. Любопытно, о чем она теперь размышляла...

Тропа шла вниз. Через пару минут путников ожидала прохлада. Лесная зелень, отягченная тенью, смотрела приветливо, и отрадно было бы въехать под шелестящие своды, если бы под ними не ждала усыпальница Воина.

Лонси вспоминал, как однажды встретился с уаррцами лицом к лицу; он случайно проходил мимо посольства восточной империи. Уаррцы были высокие, горделивого вида; в ушах у них покачивались тяжелые серьги, а лица покрывала жуткая роспись, состоящая из схем заклинаний. Лонси бросило в дрожь, он поторопился перейти на другую сторону улицы. К счастью, они на него даже не посмотрели.

«Как хорошо, что император желает мира», – подумал он тогда и сейчас тоже так подумал. Если бы только еще на его месте оказался кто-нибудь другой, было бы совсем хорошо... «Ничего не случится», – точно заклинание, повторил Лонси.

Какой бы смысл магия ни придавала времени, война с Уаррой Аллендору не нужна.

Ничего не случится.

...Неле натянула поводья. Чалая кобыла коротко, удивленно заржала и остановилась; следом, совершенно игнорируя желания и веления Лонси, остановилась серая.

– Что это? – полуудивленно спросила Неле, уставившись на север.

– Что? – растерянно переспросил Лонси, но она не ответила.

Миг спустя и сам маг различил в звоне и стрекоте цикад нарастающий, точно голос грозы, дальний гул.

Они были как тени, несущиеся по поднебесью, яростные темные гончие, они мчались за незримой добычей, рассекая солнечное сияние, и грохот все нарастал, и ветер пригибал травы. Лошади затревожились, задрожали, мотая головами, Лонси судорожно вцепился в луку седла, надеясь, что серая не понесет. Неле застыла, неотрывно глядя в небо, вытянула длинную шею.

Они близились, росли; сумрачное, жестких очертаний облако над горизонтом распадалось на составляющие, и уже можно было различить сухие стрижиные контуры крыльев.

– Это драконы? – спросила Неле. Голос ее едва слышался в немолкнущем громе.

– Нет, – ответил Лонси. – Здесь драконы не водятся...

Уши закладывало.

– Это атомники, – успел договорить маг прежде, чем грохот вбил его слова в землю.

...и ржавеющими тисками сдавила сердце его жгучая, черная, клокочущая как сама Бездна зависть, лютая зависть, язвящая душу; но такой пламенной и больной была зависть Лонси, что уже становилась она, как алмазом становится графит, чистой тоской по несбыточному, мечтой о недостижимом.

Гордость и грозная мощь королевства, торжество человеческого разума и воли.

Атомные самолеты Аллендора.

Только сложнейшие схемы Четвертой магии, имеющей дело со структурой вещества и невидимыми полями, способны поднять в воздух стальную птицу. Работа в тяжелой промышленности – вершина карьеры, признание несравненных достоинств и предельного для мага могущества. Целый год, всецело посвятив себя задаче, рискуя не только своей жизнью, но жизнями тысяч окружающих, великий мастер вычерчивает схему атомного распада, чтобы появился на свет движущий элемент самолета.

Мгновенная тень пронеслась по земле. Над самыми головами Лонси и Неле эскадрилья разделилась, крайние вычертили в небе два идеально ровных полукружия, центральные умчались вперед, а ведущий, ослепительно блеснув белым заугольем крыла, почти вертикально взмыл к солнцу.

– Видела? – воскликнул маг, когда атомники, завершив фигуру высшего пилотажа, унеслись обратно. Уже и шум стих, и даже лошади успокоились, а он все никак не мог прийти в себя. – Видела, Неле? Тот, что с белым крылом? Это ее высочество, сама принцесса Лириния!

– Она превратилашь в летучую жележку? – поинтересовалась Неле, и Лонси с минуту не мог сообразить, действительно горянка так глупа или просто насмехается над ним.

– Дурочка, – выдохнул он наконец, почти испуганный. – Имей почтение! Если бы не ее высочество, вам бы... вас бы давно уже...

– Вешь Ройшт говорил, что приншешу унеш дракон. – Неле пожала плечами. – И теперь она как не человек. Я и подумала – не человек, это как? Может, она штала летучей жележкой. Мало ли.

Лонси обреченно прикрыл глаза и заключил, что попытки «просветить» Неле – занятие совершенно безнадежное. Какой-то здравый смысл у дикарки есть, но он уживается в ней с настолько фантастическими представлениями о мире... если она всерьез полагает, что человек может «превратиться в летучую железку», о чем еще говорить. Минуту спустя маг неожиданно для себя задался вопросом: о чем бы беседовали суперманипулятор Маджарт и принцесса, будь они на их – в действительности на своем – месте? Нетрудно догадаться. Об аэродинамике, о новых схемах Четвертой магии и о тяжелой промышленности...

– Мы ехали сюда на паровике, Неле, – уже совершенно спокойно и почти ласково произнес он, – ты же видывала паровики? Атомник – почти то же самое. Только применяется здесь не Третья магия, а Четвертая, которая гораздо мощнее. Поэтому атомник летает по воздуху, а не ездит по рельсам. Через две недели в Ройсте будет парад по случаю шестидесятилетия его величества. Авиаторы устроят показательные выступления. А сейчас они упражняются.