Лоис Буджолд - Проклятие Шалиона

— Что вы имеете в виду? — грозно повернулся к нему Тейдес.

Кэсерил слегка замялся и пробормотал:

— Извините, я встрял в вашу беседу.

— Нет уж поясните. В чём разница? В чём разница между хорошим солдатом и искусным дуэлянтом? — настаивал Тейдес.

Провинкара тихо хлопнула ладонью по столу и выразительно взглянула на Кэсерила.

— Продолжайте, кастиллар.

Тот пожал плечами и, вежливо кивнув мальчику, пояснил:

— Дело в том, принц, что солдат убивает ваших врагов, а дуэлянт — ваших союзников. Догадайтесь сами, кого предпочтёт иметь мудрый командующий в своём лагере.

— О! — выдохнул Тейдес и умолк, глубоко задумавшись.

Похоже, не было особой срочности в передаче записной книжки властям, как не было в этом деле и особых хлопот: Кэсерил мог сообщить о ней настоятелю храма Святого Семейства здесь, в Валенде, завтра утром, после того как пролистает её сам. Книжку надо расшифровать; некоторым дешифровка кажется скучным и утомительным занятием, но для Кэсерила это всегда было развлечением. Он подумал, не следует ли из вежливости предложить свои услуги в качестве дешифровщика. Дотронулся до мягкой шерстяной мантии, во внутреннем потайном кармане которой покоилась книга, и в очередной раз порадовался, что помолился за покойного перед его спешным сожжением.

Бетрис, сведя тонкие тёмные брови, поинтересовалась:

— А кто был судьёй, папа?

Ди Феррей поколебался мгновение и пожал плечами:

— Достопочтенный Вриз.

— А-а… — протянула провинкара, — этот, — и сморщила нос, словно учуяв нехороший запах.

— Может, дуэлянт ему угрожал? — спросила принцесса Исель. — Правда, судья мог попросить о помощи или арестовать ди Наозу…

— Сомневаюсь, что даже ди Наоза был настолько глуп, чтобы угрожать судье провинции, — сказал ди Феррей. — Хотя свидетелей он, возможно, запугал. С Вризом же можно было прибегнуть к иному способу. Вриз всегда был… гм… приверженцем более мирных методов убеждения, — и, отправив в рот кусочек хлеба, он недвусмысленным жестом потёр подушечками большого и указательного пальцев.

— Если бы судья выполнил свою работу честно и смело, торговцу не пришлось бы прибегнуть к смертельной магии, — медленно проговорила Исель. — Вместо одного — два человека мертвы и прокляты… А будь ди Наоза казнён по закону, у него оставалось бы время очистить душу перед встречей с богами. И как же этот человек до сих пор остаётся судьёй? Бабушка, ты можешь что-нибудь предпринять?

Провинкара поджала губы.

— Назначение судей провинции не входит в мою компетенцию, моя дорогая. Так же, как и их смещение. Однако департамент наведёт порядок, я уверяю тебя. — Она отпила вина и посмотрела на внучку. — В Баосии у меня большие привилегии, дитя моё, но не власть.

Исель взглянула на Тейдеса, потом на Кэсерила и словно эхо повторила давешний вопрос брата:

— А в чём разница?

— Право управлять и обязанность покровительствовать — это одно, и совсем другое — право принимать покровительство, — ответила провинкара. — К сожалению, между провинкаром и провинкарой разница не только в окончании слова.

Тейдес хихикнул:

— Это как между принцем и принцессой?

Исель повернулась к нему и сдвинула брови:

— О! И как ты предлагаешь сместить продажного судью — ты, привилегированный мальчик?

— Достаточно, вы оба! — строго сказала провинкара, в голосе которой явно послышались интонации бабушки. Кэсерил спрятал улыбку. Здесь, в этих стенах, она мудро правила по законам более древним, чем сам Шалион. Здесь было её собственное маленькое государство.

Разговор перешёл на менее острые темы. Слуги внесли сыр, пирожные и браджарское вино. Кэсерил наелся до отвала и понял, что пора остановиться, иначе ему станет плохо. Золотое десертное вино могло заставить его разрыдаться прямо за столом. Его подавали неразбавленным, и Кэсерил постарался ограничиться одним бокалом.

В конце трапезы снова прочли молитву, и принца Тейдеса, словно коршун птенца, утащил на занятия его воспитатель. Бетрис и Исель были отправлены вышивать. Они, весело пересмеиваясь, выбежали из столовой, за ними неторопливым шагом вышел ди Феррей.

— Они что, и впрямь смирно усядутся за вышивание? — недоверчиво поинтересовался Кэсерил, провожая взглядом исчезавшее в дверях облако юбок.

— Они будут ёрзать, шептаться и хихикать, пока не выведут меня из себя, но вышивать, как ни странно, умеют, — ответила провинкара, сокрушённо покачивая головой, что не соответствовало доброму любящему выражению её глаз.

— Ваша внучка — прелестная юная леди.

— Мужчинам определённого возраста, Кэсерил, все юные леди кажутся прелестными. Это первый признак старости.

— Это правда, миледи. — Его губы растянулись в улыбке.

— Она выжила двух гувернанток и, похоже, вот-вот сживёт со свету третью. Ну, фигурально выражаясь, конечно. Бедняжка завалила меня жалобами на девочек. А ещё… — голос провинкары стал тише, — Исель нужно быть сильной. Однажды её увезут далеко от меня, и я не смогу больше помогать ей… защищать её…

Привлекательная, живая, юная принцесса была не игроком, а пешкой в политике Шалиона. Везение для неё заключалось в высоком и выгодном государству политически и экономически замужестве, что не обязательно предполагало счастье. Самой вдовствующей провинкаре повезло в личной жизни, но на её памяти было несчётное количество браков, в которых высокородные женщины так и не познавали любви. Неужели Исель отправят в Дартаку? Или выдадут замуж за кого-нибудь из кузенов, наиболее приближённого к правящему семейству Браджара? Боги не позволят, чтобы её продали в Рокнар в обмен на временное перемирие с архипелагом.

Провинкара искоса поглядывала на него при свете свечей.

— Сколько вам сейчас лет, кастиллар? Кажется, вам было около тринадцати, когда ваш отец прислал вас на службу моему дорогому провинкару.

— Примерно так, ваша милость.

— Ха! Тогда вам следует сбрить с лица эту омерзительную растительность. Она старит вас лет на пятнадцать.

Кэсерил считал, что его больше состарило рабство на галерах, но вслух сказал только:

— Надеюсь, моё объяснение не слишком рассердило принца, миледи.

— Мне кажется, оно заставило юного Тейдеса остановиться и подумать. Его воспитателю такое не часто удаётся. К сожалению. — Она побарабанила по скатерти тонкими длинными пальцами и осушила свой бокал вина. Поставив его на стол, леди добавила: — Не знаю, где вы остановились в городе, кастиллар, но я отправлю пажа за вашими вещами. Сегодня вы остаётесь у нас.