Алиса Ардова - Мое проклятие

— Бедная моя госпожа, — тут же растаяв, запричитала женщина. — Как же это случилось? Как такое вообще могло произойти? Неужто забыли все, о чем с рождения неустанно твердила вам покойная матушка? Даже я, простая нара, ее слова накрепко запомнила. А уж вы-то едва говорить научились, а уже, так смешно картавя, старательно повторяли вслед за нею строки из «Наставления для благородных дев происхождения высокого».

Тут лицо Мори преисполнилось важности, глаза одухотворенно засияли. И она торжественным речитативом продекламировала, явно цитируя:

— Много даров ниспослано благородной деве небесами: скромность, благоразумие, усердие, послушание. Но лишь два из них поистине величайшие: девственность — чистота телесная и целомудрие — чистота духовная. Как самые драгоценные из камней в золотой оправе, сияют Девство и Чистота, окруженные почтением, и нет слаще подарка для законного мужа или господина, чем дева, их сохранившая. Только деве невинной и чистой дано будет одеяние брачное. Лишь она примет знак принадлежности из рук господина своего. Взойдя на ложе законное, с почтением поднесет девство сговоренному супругу или хозяину своему. С чистотой же вовек не расстанется, до конца жизни, как величайшее сокровище беречь станет. Дева же, по своей воле отдавшая невинность на ложе незаконном, — да станет Нечистой! Погаснет светильник ее, и провалится она во тьму, на радость Проклятой, презираемая и отверженная всеми. Ибо как напор смерча огненного невозможно потушить, так душа девы, чистоту утратившей, вовек неисцелима!

Ой, мамочки! Это в какое же мракобесие меня вляпаться-то угораздило. И чем это мне грозит? Чистоту Кэти, полагаю, автоматически утратила, добровольно отдавшись сиятельному… Как это там Мори сказала?.. А, вот: «на ложе незаконном». И теперь я — моральный урод, вылечить меня нельзя, и судьба моя — быть гонимой, оплеванной всеми. Если не похуже что-нибудь.

Надеюсь, хоть пожелание «провалиться во тьму» — несерьезно, а исключительно для придания значимости и выразительности использовано. Или для запугивания, чтоб девам о глупостях думать неповадно было.

«По камням раскаленным, по пропастям бездонным, по топям, по зыбям мечись, крутись, чтобы не было мира, сна, ночи, дня. Лишь печаль, тоска, мрак и тьма!» — тут же с готовностью откликнулась ставшая внезапно просто-таки феноменальной память.

Ну что тут скажешь?

От всей души спасибо тебе, дорогая Альфииса! Удружила.

Ладно, я ни о чем не знала, но Катэль-то как могла пойти на такое? Ведь сама заявилась в спальню к пьяному мужику — вот еще вопрос: как-то он очень удачно пьяным в решающий момент оказался, и согласие дала тоже добровольно, что было быстренько запротоколировано неким артефактом.

Покосилась на тоненький золотой ободок, простенький и невзрачный, загадочно поблескивающий на среднем пальце правой руки. Других украшений на мне не было. Судя по всему, это и есть пресловутое родовое кольцо.

Попробовала снять — не получилось. Вздохнула. Погладила пальцем: теплое.

— Может, поможешь, а? Доложишь кому следует, что сиятельный меня силой взял? Что, кстати, и ложью-то назвать нельзя будет. Ведь это Кэти с ним сговорилась, а не я. Меня как раз просто и очень грубо поставили перед фактом. И рта раскрыть, между прочим, не дали.

Кольцо хранило молчание.

А вот Мори молчать не собиралась. Она все говорила и говорила, перемежая печально-сострадательные интонации гневно-обличительными.

— Пускай забыли, что матушка заповедовала, — совсем ведь крохой были, когда ее не стало, — но разве в обители другому учили? В книге этой вашей, что из рук с утра до вечера не выпускаете — все читаете и читаете, о чем-то другом разве написано?

Женщина, неприязненно поджав губы, махнула рукой в сторону окна. Там на маленьком круглом столике лежала даже не книга — брошюрка. Такая тоненькая, что, если специально не обращать внимания, сразу и не разглядишь. Мне, в своей прежней жизни запоем поглощавшей книгу за книгой, даже смешно стало. Вот это недоразумение Катэль усердно читала день за днем? Наизусть заучивала, что ли? Или книжонка — сложный философский трактат, требующий вдумчивого осмысления? Ой, сомневаюсь. Скорее всего, какой-нибудь «Цитатник Председателя Мао» или, не дай бог, молитвенник.

Поежилась. Надеюсь, Кэти не была религиозной фанатичкой. Только этого мне для полного счастья не хватало. В любом случае ознакомиться с любимой настольной книгой предшественницы придется, причем как можно скорее. Чтобы не проколоться на какой-нибудь мелочи и хотя бы на первых порах соответствовать заданному образу.

— Ох, Лиос-заступница! — продолжала причитать неугомонная служанка, не забывая споро передвигаться по комнате, что-то собирая, переставляя, раскладывая какую-то одежду. — Разве такой судьбы желали вам покойные родители? Единственная наследница, славный род. Пусть побочная, самая малая ветвь, но ведь Эктар! Уж на достойный-то сговор точно могли рассчитывать, в уважаемую семью законной женой войти.

Мори оказалась просто бесценным источником сведений, которых так сейчас не хватало. Без всяких просьб и поощрений она щедро выплескивала на меня все новые и новые подробности жизни Катэль. Но как ни интересно было выискивать в ее словесных излияниях крупицы информации и складывать из них историю Кэти, дальше отлеживаться и бездействовать я позволить себе не могла.

Кожей, каждым нервным окончанием чувствовала, что отпущенное на передышку время медленно, но неуклонно подходит к концу. Нарастающее тревожное ожидание, учащенный пульс, громкие удары сердца, отдающиеся в висках. Я знала, была уверена, что за мной вот-вот придут. И собиралась к этому сроку если и не быть во всеоружии, то хотя бы выглядеть достойно.

— Мори… — перебила словоохотливую женщину, — мне нужно помыться и переодеться. Помоги подняться и проводи, пожалуйста. Хочу быть готовой…

— Да-да, госпожа, конечно. Обопритесь на руку. Вот так. Теперь халат. Сейчас быстренько все сделаем.

Встать я могла и сама. Идти тоже. Но где находится дверь в ванную, да и существует ли такая комната вообще, по-прежнему не знала. А так проблема решалась сама собой: чуть навалившись на любезно подставленное плечо, просто следовала, куда вели.

Неожиданные обязанности не помешали женщине продолжить между делом свои поучительно-соболезнующие речи.

— А как погибли родители да старший рода вступил в права попечителя, так все в одночасье и переменилось. Наследство отошло ему как опекуну, в обеспечение, тут уж ничего поделать нельзя было — все по закону, но мог же он оставить вас в доме! Тогда сохранилась бы надежда в будущем на семейное счастье. Но саэр решил по-иному, и отправились вы, бедняжечка моя, в эту треклятую обитель, — тут Мори испуганно примолкла, а потом торопливо добавила: — Ох, не слушайте вы дуру старую. Саэр Эктар неустанно заботится о своих домочадцах, ему виднее, как судьбу подопечной повернуть. Да и то. Многие семьи младших дочерей в обитель отсылают, и ничего.