Дневники экзорцистки. Злыдни (СИ) - Фэн Тезий
Ирина уже пришла в себя от того ужаса, что происходил в её квартире, и теперь не замолкала, терзая Клару вопросами:
— А злыдни — они какие из себя? Страшные?
— Да, страшные, зелёные и злые, — отвечала на ходу бабушка.
— Интересно… А ростом какие?
— Тебе по колено будут, а мелкие — чуть больше ладони.
— А много их в квартире?
— С десяток. Может, чуть больше.
— Ясно… А с гнездом что делать будем, когда найдём? Придётся сжигать?
— Можно и сжечь, но в целях безопасности квартиры, лучше просто засыпать солью.
— Это хорошо, что огонь не придётся разводить… А когда гнездо уничтожим, злыдни сразу пропадут и несчастья прекратятся?
— Демоны ослабеют, мы их в соляной круг загоним и молитвами будем выдавливать из нашего мира.
— Понятно… А как мы их в круг загоним?
Похоже, на этот вопрос бабушка не знала ответа, а потому перевела разговор на другую тему:
— Ты, Ира, лучше придумай, как нам владелицу квартиры разговорить и всё нужное выяснить.
Ирина озадаченно замолчала, а мы тем временем уже свернули с дорожки и вышли к пруду. С общественным водоёмом власти нашего города ничего особого придумать не могли или не хотели, и он пребывал практически в первозданном виде, зарастая осокой и ряской. Единственное, что пришлось сделать — это окружить его невысоким ограждением, чтобы любители несинхронного плавания не лезли охлаждаться в непредназначенный для этого водоём. И лишь в одном месте, где находился пологий песчаный бережок, доступ к воде был открыт. Здесь и происходила массовая кормёжка уток, хоть рядом и висела запрещающая табличка. Недалеко от песчаного берега стояло несколько лавочек, занятых мамашами с детьми.
Бабушка всегда обожала детективы и фильмы про шпионов, вот и сегодня она, похоже, включила режим «миссис Марпл». По крайней мере, вела она себя, как заправский сыщик, напавший на след преступника.
— Ну и где же эта Татьяна? — нервно спросила Клара. — Может, она уже ушла домой? Тут столько детей сейчас, что утки боятся выходить из воды.
— Вот она! — радостно воскликнула Ирина и указала на ещё одну лавочку, стоящую дальше остальных и почти скрытую кустами. — Я узнала её по волосам. Видела эту Татьяну всего пару раз, но точно помню, что она невысокого роста и полностью седая.
Из-за кустов, действительно, виднелась абсолютно белая шевелюра. Мы поспешили к дальней лавочке и вскоре увидели Татьяну полностью. Старушка, на самом деле, оказалась почти с меня ростом. Несмотря на жару, она была в длинной вязаной кофте, надетой поверх тонкого цветастого платья. На носу женщины виднелись бифокальные очки в круглой толстой оправе, делавшие хозяйку похожей на этакую добрую сказочную бабулю. Милый образ дополняли лукошко с разноцветными клубками ниток и длинные, толстые спицы, мелькавшие в её руках.
— Ирин, ты ей про злыдней не говори, а то напугаешь ещё, — шёпотом сказала Клара. — Постарайся как-то аккуратно выведать у неё всё про отца и брата.
Ирина кивнула и первой подошла к лавочке.
— Татьяна, здравствуйте! Я вас сначала не узнала. Мы тут по парку гуляем, и вдруг смотрю — вроде вы! Помните меня? Мы квартиру у вас снимаем.
Старушка растерянно улыбнулась и поправила очки.
— Помню вас, Ирина. Конечно, помню. Мы же с вами договор заключали об аренде. Что-то случилось?
— Нет. А разве что-то должно случиться? С квартирой что-то не так?
Взгляд Татьяны заметался из стороны в сторону.
— Прекрасный день сегодня, не правда ли? — встряла в разговор Клара, слегка толкнув Ирину локтем. — Мы вот решили в парк сегодня выбраться, отдохнуть. И так находились, что даже устали отдыхать. Позволите нам присесть рядом с вами? А то все скамейки заняты.
Старушка убрала вязание в лукошко и поставила его себе на колени, чтобы освободить место на лавочке. Поджатые губы давали понять, что общению с нами она совсем не рада. Ирина заняла место слева от неё, бабушка — справа. Мне сесть оказалось некуда. Я отошла к кустам и стала делать вид, что увлечённо рассматриваю листья. Наверное, это выглядело слишком глупо, но к счастью, Татьяна на меня внимания не обращала.
— Я, знаете ли, уток пришла покормить и кофту довязать, — нервно ёрзая сказала вдруг владелица квартиры, — но тут много народа сегодня, и утки не выходят на берег. Я, пожалуй, домой пойду.
Она хотела подняться, но Клара бесцеремонно поймала её за рукав и усадила на место.
— А как же вязание? — строго спросила бабушка. — Кофта сама себя недовяжет.
— Я лучше дома… — сдавленно пропищала Татьяна.
— Дома не лучше, — безапелляционно заявила Ирина. — Нечасто такая замечательная погода случается. Завтра дождь обещали…
— С градом, — подхватила Клара.
— Что вы от меня хотите? — не выдержала натиска Татьяна.
— Просто интересно узнать некие подробности, — призналась Ира. — Говорят, что в квартире, которую нам сдаёте, умер ваш брат. Не хотелось бы, чтобы его призрак потом являлся ко мне во сне. Вдруг он при жизни был маньяком?
Глаза старушки, казавшиеся большими из-за бифокальных линз, выпучились ещё больше.
— Что вы! Толик был очень хорошим. Просто ему не повезло — отец ему всю жизнь сломал.
Видимо, воспоминания о брате были для женщины болезненной темой. Она всхлипнула и вцепилась в своё лукошко, словно пыталась удержать в нём рвущиеся наружу эмоции.
— Прямо так и сломал ему жизнь? — подначила Клара. — Говорят, что ваш брат вовсе не являлся примерным гражданином, алкоголь употреблял, ни с кем дружбу не водил, был замкнутым и угрюмым.
Татьяна с гневом взглянула на бабушку, расслабила пальцы, сжимавшие лукошко, и эмоции вырвались наружу.
— Всё не так! Отец у нас был очень жестоким. Сам он родом с Урала, из какого-то богом забытого села староверов. Там очень строгие традиции домостроя. Женщины у них — рабыни бесправные, обязаны только рожать и по хозяйству трудиться с рассвета до заката. А мужики вроде надсмотрщиков. В этом селе даже вера какая-то своя — вроде и христианская, но более суровая по правилам. У отца крестик был нательный золотой, с распятьем, заключённым в кольцо — это вроде как означает, что человек должен жить внутри круга заповедей господних, а всё, что снаружи — от лукавого.
Отец сбежал из села, приехал в наш город, стал работать в милиции, потом в тюрьме надзирателем. Когда он с нашей мамой познакомился, ему уже под сорок
