На неведомых дорожках (СИ) - Вероника Азара
Пока пристраивала поклажу с посильной помощью домового, Василий выволок откуда-то из-за печи лапти, размера эдак пятидесятого. Мои ноги могли войти в один обе, да ещё и место осталось бы. Домовой, внимательно осмотрев добычу кота, согласно кивнул и скомандовал:
— Привяжи на пояс. Это в подарок.
— В подарок? — повертела в руках один лапоть. — Да я из-за этого подарка сквозь ельник не пролезу.
— А лезть и не придётся. Пошли, — направился к выходу домовой, поясняя на ходу: — Мы Лешего позовём. Он мне дядька троюродный… Или четвероюродный… В общем, поможет. А лапотки эти Яга у его жены выменяла. Лешачиха потом пожалела, да дело сделано, Яга назад отдать отказалась. А Лешачиха Лешего до сей поры пилит, лапотки вернуть требует.
Я сочувственно кивнула. Сама не сахар. Если что не по мне, кому угодно плешь проем.
Однако всё оказалось не так просто. Едва приблизились к двери, она, издевательски медленно, захлопнулась, и растворилась в стене. Домовой повелительно топнул ножкой. Ха-ха, эффект нулевой. Василий взвыл, видимо представив, что с минуты на минуту появится хозяйка, и что сделает с нами всеми! Домовой растерянно глянул на меня. Кажется, с этой проклятущей избой, одной только мне удается справиться.
Демонстративно осмотрелась по сторонам.
— Ладненько. Что ж, значит, не удалось. Что Яга сделает вернувшись?
— Убьёт, — кратко и по существу буркнул домовой. — Мы впервые её добыче помогаем.
— Что же так? — удивилась я, прикинув, сколько народа здесь поперебывало.
— Они все только о своей шкуре думали, — убитым голосом прошептал Василий. — Ты за нас первая заступилась. Вот мы и… Эх, — махнул он лапой, смахнув хвостом слезу безнадежности.
— Ладненько! Как говорят — двум смертям не бывать, а одной не миновать? Простите, ребята, хотели вы доброе дело сделать, не вышло. Но уж раз погибать, так хоть весело, и не одним…
Решительно подошла к печи, и отодвинула заслонку. Недрогнувшей рукой зачерпнула полный совок ещё красных углей.
Кот с домовым сообразить не успели, зато избушка соображала быстро. Когда дело идёт о собственной шкуре, все быстро соображают. Едва я начала садистски медленно наклонять полный горячих углей совок над полом, как дверь возникла, словно и не исчезала никогда, услужливо распахнутая и слегка поскрипывающая, словно торопя собой воспользоваться.
Не выпуская из рук совок, двинулась в сторону двери, пропустив впереди себя приятелей. Василий хмыкнул, переглянувшись с другом. Похоже, у ребят уже были проблемы со строптивым строением, а я предложила, пусть радикальный, зато действенный метод воспитания.
Сойдя с услужливо опущенного почти до земли крылечка, повернулась к избе, высыпав угли на землю.
— Не сердись, старушка, спасибо за приют, но мне пора, может, когда свидимся.
На мгновение показалось, что избушка обалдела, но тут же опомнилась, и демонстративно хлопнув дверью, гордо удалилась на другой конец поляны.
Приятели поджидали у самых ёлок. Василий грустно прижался к моим ногам, а домовой тем временем принялся что-то выстукивать палкой по ближайшему стволу. Что уж он настучал, понятия не имею, только через некоторое время в еловой стене, стоявшей перед нами, начали происходить изменения. Еловые лапы закачались, раздвигаясь и образовывая арочный проход, ведущий в тёмную глубь ельника.
— Ну, пора, — грустно промолвил домовой.
Василий вздохнул.
— Спасибо вам, ребята, — на меня тоже накатила грусть. — Всё забывала спросить, а как тебя зовут? — обратилась к домовому.
— А никак, — преувеличенно бодро хмыкнул он. — Нетути у меня имени-то.
Ногой ощутила, как сочувственно двинулись от вздоха бока Василия. Да уж, ситуация. Василий вон, хоть и кот, а имя имеет…
— Как же так получилось? — удивилась я.
— А вот так и получилось. У Яги старый-то домовой помер, не выдержал. Так она меня, ещё малолетком к себе из деревни выкрала. Так и остался без имени. — Потом он усмехнулся: — Да и вы, люди, не часто нас именами балуете.
— Наверно, — согласилась я. — Но ты теперь не просто какой-то там домовой. Ты мой друг. Как же мне тебя по имени не называть?
— Вот и назови, — голосом кота Матроскина протянул Василий.
— И как назвать? — призадумалась я.
— Мальчонку одного, в доме, где я спервоначалу жил, звали Ванечкой, — мечтательно протянул домовой.
Василий стукнул меня по ноге хвостом.
— Что ж, Ваня, Ванечка, Ванюша, — перечислила я. — Неплохо получается.
— Да?! — обрадовался домовой. — Тогда Ванечка, можно? — с надеждой посмотрел на меня.
— Значит, теперь ты Ванечка, — подтвердила я.
Домовой счастливо вздохнул, так, словно ему подарили подарок, который он, как ребёнок, ждал не один день.
— А вообще, ребята, удирали бы вы отсюда. Эта бабка до добра не доведёт.
— Куда бежать-то? У людей дома позаняты, да и чёрных котов вы того, не очень-то.
— Да уж, — невольно согласилась с Ванечкой.
— А ты бы вот, взяла нас в свой дом? — осторожно посмотрев на меня, проговорил Василий.
— Эх, Василий, жила бы здесь — конечно взяла бы. Только я домой собираюсь, а у нас там, понимаешь, с домовыми, похоже, напряжёнка, а уж с говорящими котами, и совсем плохо.
В ответ на мои слова эти двое переглянулись.
— Пора тебе, неровен час, Яга вернется. С неё станется со злости половину леса в щепки разломать, или огнём спалить, — неловко перевел разговор Ванечка.
Что оставалось? Проведя по лохматой голове Ванечки, потискав учёного Василия, нырнула в проход…
* * *
Ельник закончился нескоро, не раз успела оцарапаться о высохшие колючие ветки. Но всё заканчивается, и я вышла в нарядную берёзовую рощу. Пройдя подальше среди пятнистых розоватых стволов, пристроилась на пригорке с раздвоенной березой, усевшись в развилке, словно для этого предназначенной. Откинувшись на согретый солнышком шелковистый ствол, засмотрелась в просвечивавшее сквозь тонкие ветки наполненное августовским жаром небо.
В голову пришла мысль, которая в панике побега как-то не пришла сразу. Яга ведь обещала разузнать о портале перехода. Даже если и соврала, он всё равно где-то неподалёку, значит… Додумать не удалось, меня разморило. Закинув руки за голову, и пристроив лицо в лёгкой тени листьев, задремала.
Когда рядом раздалось покряхтывание, отреагировала не сразу. Приоткрыв один глаз, посмотрела в сторону непонятных звуков. Посмотрела, и дремоту сдуло. Рядом, на берёзовом стволе, пристроился крупный меховой шар, явный родственник домового, только со старческим человеческим лицом, до глаз заросшим шерстью, в которой запуталось столько листьев и веток, что его в целом можно
