Небесам виднее - Ярина Рош
— Разлейте этот кипяток на три чашки. В одну, бросьте эту траву, другую немного остудите в ручье и принесите ко мне. Третью, давайте сюда, — командовала я. Всё сделали очень быстро. В третью я бросила иголку и нитки, продезинфицировать.
Промыла рану ещё водой, заваренной ромашкой. Осторожно вынула нитки и иголку. Всю эту процедуру, раненый молчал или немного стонал, сдерживая боль.
— Ну, что, викинг. Будем зашивать? Больно будет. Возьми в рот палку, а то язык прикусишь. А вообще есть вино? Дайте ему, как обезболивающее.
Кто-то принес вино. Раненого звали Георг. Он выпил вино, с жадностью, взял палку в рот, и я начала сшивать. Единый помоги! Я старалась успокоить свои руки, которые так и норовили перейти вскачь. Прошло достаточно времени, и я закончила зашивать. Всё пересохло в горле от страха, что не справлюсь. Пока шила, Георг сначала мужественно молчал, но потом потерял сознание. Да это и к лучшему. Гордей и другие викинги были рядом. Я последний раз обмыла рану водой с ромашкой и намазала шов медом. Обмотала чистым полотном. Надо еще прокипятить ткани.
— Вот, этот мед разведите в кипячёной воде. Только сначала воду сделайте теплой, а потом положите мед. Будете его поить. Завтра посмотрим рану. Если не будет гноить, то это хорошо. Если будет гной, придется снимать швы и опять промывать, — дала последние указания, усталость уже взяла свое, и я поднялась.
— Благодарим тебя, — с теплотой в голосе сказал Гордей. Все закивали, соглашаясь с ним.
— Пока не за что, самое главное, что б рана не воспалилась, — ответила я и пошла к своим детям. Надо ещё помыться и сменить юбку, моя вся в крови.
Дети были на подводе, но уже разожгли костер и там что-то варилось.
— Мам, нам помогли с костром. А варить мы сами поставили, — с гордостью сказал Кирей.
— Я туда положила крупу и курицу, — добавила Добрава.
— Вы, у меня молодцы. Мои помощники. Как малышка? Вы нашли бумаги,
какие-нибудь?
— Да, вот они. Они были завернуты в ткань. Это я нашёл, — с гордостью сказал Ераст.
Я улыбнулась, взяла бумаги. По ним, девочку звали Василисой. И было ей два года.
— Вот и у нас будет Василиса прекрасная или Василиса премудрая, — задумчиво произнесла я.
— А, почему? — спросила Анита.
— Что?
— Плекласная.
— А, это есть сказки, про Василису прекрасную, и премудрую. Я вам их расскажу.
А наша Василиса смотрела на всех и улыбалась. Я взяла чистую одежду, и пошла умываться, на реку. Со мной пошла Добрава. Я быстро ополоснулась, переоделась. Мы вышли с Добравой к костру, а там Кирей уже разливал в миски еду. Я села на шкуру, и мне тоже дали уже полную чашку каши. Я поела и похвалила маленьких поварят. У них улыбки были на всё лицо. Приготовили вкусно. Молодцы, смотрят и запоминают всё. Я сходила и взяла другой горшок, сын сбегал за водой, наполнили его, и я поставила кипятить свою одежду. Уйдут пятна или нет, посмотрим. Я видела, как дети старались дать мне отдохнуть, сами подоили козу, распрягли коня, даже с Лисой (решили ее так звать в кругу семьи) они занимались сами. Ераст и Аника рассказывали ей что-то, даже отдали ей куклу. Я смотрела на них, и счастье разливалось в душе.
Ко мне подсел Кирей.
— Мам, ты храбрая. Не забоялась разбойников, — ещё не отойдя от всего увиденного, голос его немного дрожал.
— Что ты сынок, я очень боялась. Но у меня было за что бороться. За вас. А когда есть цель, то даже страх тебе поможет.
Я улыбнулась и поцеловала его в макушку, прижав голову к груди. Да, дети будут ещё долго помнить этот случай. Но, думаю, быстро впечатление уляжется, и уже не так будет страшно вспоминать. Может ещё, и посмеются над незадачливыми разбойниками. А я забуду ли их глаза? Удивленные и неверующие происшедшему. Ведь они тоже не от хорошей жизни пошли в разбойники. Но, если не я их, то неизвестно, пощадили бы они нас. Молодых не пощадили. Интересно, я успокоила свою совесть? Или ещё буду вспоминать, и переваривать это событие.
Утром я встала рано, мои ребятишки спали. Я поставила воду для чая. Просмотрела свои вещи, пятен не было. Красота. Вода закипела, я налила в чашку и заварила ромашку, в другую, я закинула траву. Сняла с костра кувшин, который заменял нам котелок, накрыла и оставила настояться. Надо пойти посмотреть Георга. Я разбудила Кирея, и сказала где меня искать.
Георг не спал, он лежал на шкуре. Когда я подошла, он улыбнулся.
— Давай посмотрим. А ты я вижу, молодец.
Я потрогала лоб, хорошо, не горячий. Значит, воспаления нет. Я стала развязывать повязку, где присохло, пришлось отмачивать. Промыла настоем из ромашки, смазала медом и опять забинтовала. Рана не гноилась, будем надеяться, до города доедем. А там пусть его лечит лекари. Пока я обрабатывала рану, ко мне подошли уже все.
— Как, он? Трогаться можем? — спросил Гордей.
— Да, рана не воспалилась, думаю, доедем до города, хорошо, — сказала я, оглядывая всех.
Все с облегчением переглянулись и заулыбались.
— Ну, что ж, Будем собираться. Георга в повозку, только аккуратно. Всем скажите, что б собирались, — скомандовал Гордей. Я встала, и пошла собирать своих. Придется есть в повозке. Мы и так задержались в пути. Кирей и Ераст сели в повозку, и я им сказала, что поедут впереди меня. А я следом. Так они будут у меня в поле зрения, а то поворачиваться всё время и проверять их, шею сломаешь. Пока я обрабатывала рану, Добрава подоила козу. Вот на козу такая дорога даже не влияет. Молоко стабильно дает. Лиса сосала конфетку из тыквы. Она не доставляла много хлопот. Не плакала, не капризничала, с удовольствием игралась с остальными детьми. Анита с Ерастом взяли над ней шефство и кормили её с ложки, игрались с ней.
Вскоре обоз тронулся. Так мы ехали еще два дня. Останавливаясь на маленькие остановки, днём и на ночь. Я постоянно осматривала Георга, и радовалось, что рана заживает. Кирей справлялся с повозкой и давал Эрасту тоже вести её. В такие моменты Ераст поворачивался ко мне, и на лице его была гордая улыбка. Я улыбалась и махала ему рукой. А сердце щемило от любви к ним. За время поездки я всем сердцем привязалась к детям и уже не
