Танго с призраком. Том 1 (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

— Безусловно.

— Творишь ли молитву ежедневно, с благодарностью…

— Нет, отче. Я верую, но молюсь редко.

— Не страдаешь ли ты грехом уныния, чадо?

— Регулярно, — призналась Антония. — Как мама умерла, так все и стало плохо… и сделать ничего нельзя. Когда такое случается, а папа начал словно нарочно убивать себя… мне было очень плохо.

— Обычно мы спрашиваем про ереси, про леность в молитве, про любовь к земному более, чем к небесному, чадо. Но здесь и сейчас спрашивать об этом бессмысленно. Это я рассказываю тебе на будущее.

— Благодарю вас, отче.

— Лассара всегда были верны короне. И церковь никогда не имела к ним претензий. Мне бы хотелось, чтобы так и оставалось впредь.

— Мне бы тоже, отче.

— Тогда продолжим. Допускала ли ты грех человекоугодия? Льстила, преклонялась, лгала, подличала, пресмыкалась перед человеком…

Антония задумалась.

— Наверное, нет. Вежливо себя вела. Старалась, хотя бы. Пыталась не раздражать тетю и дядю, это верно. Но не пресмыкалась… хотя со стороны виднее.

— Я спрошу об этом у твоей тети. Любишь ли ты Творца превыше всего? Благодарна ли ты ему?

— Не знаю… любовь — это сложно. Отец из любви разрушил и себя, и мою жизнь… я не уверена, что хочу такую любовь.

— Творец никогда тебя не предаст, чадо.

Но и не поможет.

Слова так и повисли в воздухе, но вслух сказаны не были. Вместо этого Антония вздохнула.

— Грешна, отче.

— Понимаю… и не стану спрашивать о грехе неблагодарности Творцу. Не впадаешь ли ты в грех гордости или честолюбия?

— Было бы чем гордиться, отче, — горестно откликнулась Антония. — Выжить бы…

— Роптала ли ты на Творца в тяжкие минуты?

— Грешна, отче.

— Совершала ли ты грех клятвопреступления?

— Нет, отче. Такого точно не было. Я вообще никому не клялась и слова не давала.

— Уважаешь ли ты Храм, его святыни, праздники?

— Отче, сложно уважать или не уважать то, чего нет в твоей жизни. Как-то не получается у нас с Храмом…

— Понятно… тогда это пропустим. Не согрешила ли темными чарами?

— Вообще ни разу не пробовала, — призналась Антония. — то есть пробовала, не получилось, но это давно еще было, ну и бросила это дело. Наверное, у меня дар непроявленный, как у мамы. Ты тоже Лассара, но магией вообще не владела.

— Понятно… ты никого не убивала, чадо?

— Животных… живя в деревне, иначе не получится.

— Это не в счет. Но не людей.

— Нет! Отче, вы что?!

— Это вопрос, Антония. И не все на него так отвечают, как можешь ответить ты. Уж поверь.

— Простите, отче. Я не сообразила.

— Ничего страшного, так бывает. Помогаешь ли ты своим близким, участвуешь ли в их жизни…

— У меня нет близких. Отца похоронили.

— Не стремилась ли ты оборвать свою жизнь?

— Нет. Жить хочется.

— Не согрешила ли ты блудом? Плотской грязью?

— Я девушка, отче.

— Нечистыми помыслами?

— В деревне поневоле знаешь, откуда дети берутся, — усмехнулась Антония. — Но чтобы я… вот так… фу! Гадость!

Ей показалось — или святой отец тоже тихонько фыркнул?

— Не осквернила ли ты себя грехом воровства?

— Нет.

— Грехом мошенничества?

— Тоже нет, отче.

— Я выслушал твою исповедь, чадо.

— И…? Я что-то должна сказать?

— Нет. Я должен наложить на тебя покаяние.

— И… как это должно выглядеть?

— Обычно человек должен сделать что-то для Творца, чтобы тот убедился в искренности его слов.

— Полы в храме помыть?

Короткий смешок в темноте исповедальни.

— Не так буквально, чадо. Твоим искуплением будет постижение того, что ты не узнала в детские годы. Я скажу об этом твоей тетушке и дам тебе несколько священных книг. Ты должна будешь их прочитать.

— И пересказать вам?

— Нет. Это не обязательно. Ты читаешь их не для меня, а для Творца. Это между Ним и тобой. Мне можно солгать, а Ему?

А Он меня ни о чем не спрашивал, — сердито подумала Тони.

— А нужно? Я прочитаю эти книги, если так… правильно.

— Конечно, правильно. Ты будешь жить в столице, ты будешь ходить в храм. Тебе это пригодится.

— Благодарю, отче.

— Словом и силой Творца, я отпускаю тебе твои грехи, чадо. Ты можешь идти, Антония, но я надеюсь видеть тебя в храме.

— Я… постараюсь, отче.

Девушка вышла.

Священник задумчиво посмотрел на сплетение виноградных лоз на решетке. В этом переплете были укреплены кристаллы, которые сигнализировали, искренен ли отвечающий.

Девушка не лгала. Пару раз недоговаривала, но это естественно.

Но — не лгала. Это хорошо.

Интересная девушка. Да и род Лассара… пожалуй, храм примет в ней участие.

Антония не знала, что сказал святой отец ритане Розалии. Но по выходе из храма тетушка посмотрела на нее более приветливо.

— Что ж, Антония. Теперь мы можем ехать домой.

Антония кивнула.

Ее руки отягощали три тяжеленые книги. 'Молитвенник на каждый день', 'Как вести себя в Храме', 'Посты, праздники, обычаи, ритуалы'.

Отец Анхель оказался действительно умным человеком. Он дал девушке именно то, что ей было необходимо. Не абстрактный набор рассказов, а сборники с конкретными указаниями.

Как, когда, зачем, для чего…

Пожалуй, Антония будет ходить в храм даже с удовольствием. Это с дураками разговаривать тяжко. А с умным человеком — наоборот. А еще интересно — был бы отец Анхель так же благодушно настроен, не будь она — Лассара? Почему-то Антонии казалось, что эти два фактора взаимосвязаны.

Странно, правда?

В доме Араконов ее ждали две девушки в гостиной и шесть платьев.

М-да…

Нельзя сказать, что они были щедры. Но и что собрали вовсе уж потенциальные половые тряпки — тоже.

Паулина расщедрилась на три платья, но расцветки… палевая, темно-желтая и бледно-бледно-розовая попросту были не к лицу Антонии. Зато фасон был достаточно модным. Узкая юбка, лиф, скроенный так, чтобы подчеркивать грудь, модный квадратный вырез, три пояса к платьям. Было видно, что платья не из лучших, но и не из худших. И даже если они отобраны по принципу — на тебе, что мне не в цвет… ну так что же?

Нищим выбирать не приходится.

Альба расщедрилась на три платья, но разных фасонов. Юбка-клеш, рукава фонариком, светло-зеленый цвет, юбка-клеш, рукава с буфами, темно-синий цвет, и один костюм. Юбка, пиджак, блузка. Светло-серый.

— Я в нем выгляжу ужасно, — честно пояснила Альба. — Сливаюсь со стеной. А у Антонии глаза светлые, ей может подойти.

— Да, пожалуй, — согласилась ритана Розалия. — Девочки, вы умницы. И платья я вам обязательно закажу.

— Огромное вам спасибо, — тихо произнесла Антония. — Я очень благодарна… и за помощь, и за внимание…

Она действительно была благодарна.

Ее могли выгнать, могли не заниматься ее проблемами, могли… да много чего могли и сделать, и не сделать.

Вместо этого ее приютили, с ней возятся, а что намного меньше, чем с родными дочками… и что? Вы бы так же отнеслись к племяннице, которая свалилась вам на голову? Да еще которую вы ни разу в жизни не видели? Да и расстался ее отец с семьей не лучшим образом…

Антония могла оценить ситуацию правильно.

Ее не любили. Но делали, что дОлжно. А мало это или много?

Время покажет!

***

Статуя Эль Муэрте утопала в цветах. Белых, чистых…

С неба бледным глазом смотрела полная луна. Смотрела и любовалась. Белизна цветов, белизна одежд, белая улыбка оскаленного черепа… улыбка смерти.

Кто-то сказал, что поклонение смерти обязательно сопряжено с кровью? Жертвами?

Но зачем?

Рано или поздно к Ней придут все. Так стоит ли отдавать часть там, где рано или поздно будет — всё? Вот и идут паломники, вот и несут то, что Ей может быть приятно.

Цветы смерти.

Асфодели.

Бывают иные жертвы, бывают. Но всегда добровольные. И не сегодня, о нет. Сегодня обычное богослужение, пришли те, кто сам захотел.