Возмездие (СИ) - Злобин Михаил

Внимательно осмотрев каждого и задержав взгляд на худощавом мужчине средних лет, что восседал на гигантском кресле, больше походившем на трон, я шагнул вперед.

— Так это ты Ковровский?

— Для тебя я Павел Владимирович! — Авторитет брезгливо скривил свое совершенно невыразительное лицо, оглядывая мой самый обычный и неказистый наряд. — И я очень недоволен, что сборище «дикарей» сейчас ставит на уши весь город, мешая мне работать!

Он говорил веско, припечатывая каждым своим словом как ударом кувалды, и любого другого его напор вполне мог бы смутить или даже испугать. Но меня? Чего мне было здесь бояться, когда жизнь каждого находилась в моей полной власти?

Не обращая внимания на грозную отповедь, которую начал декламировать Ковровский, я приближался к сидящим за столом мужчинам. Главарь Десятки явственно пытался меня сломить и подавить весомостью своей речи, чем еще больше усилил мои ассоциации. Ну натурально, разгневанный начальник, распекающий провинившегося подчиненного. Да вот только я был не его подчиненным, а скорее его палачом…

Неспешно вышагивая по кабинету и рассматривая здешнюю обстановку, я начал ослаблять тугую пружину своего дара, позволяя ему просачиваться в пространство вокруг. По мере моего приближения к людям, с их лиц сходило пренебрежительное выражение, оставляя после себя настороженность и тревогу.

Сам Ковровский осёкся на полуслове только когда я подошел к его столу уже вплотную и нагло уселся на столешницу. Авторитет поднял на меня недоумевающий взгляд бегающих глаз, глубину которых начал наполнять страх, и, как показала его реакция, со мной он был очень даже знаком.

— ТЫ?! — Выдохнул он, словно ему залепили под дых, и округлил глаза в столь сильном изумлении, что оно на несколько секунд даже затмило его испуг.

— Гляди-ка, узнал! — Удивился я, закидывая ногу на ногу. — А зачем ты мной интересовался, если не секрет?

Внутри главаря Десятки закипела буря противоречивых чувств, которую я даже не пытался прочесть. Зачем ломать голову, если все чужие мысли станут мне ясны, как только его труп встанет под мои знамёна?

Немного замешкавшись, Ковровский все-таки преодолел накатившее на него оцепенение и заорал с кресла пятерке своих бандитов:

— Валите его!!!

Со сковавшим тело страхом сумели справиться лишь трое из них, и они тут же повскакивали со своих мест, размахивая мгновенно выхваченными пистолетами.

Глава 4

В сторону подорвавшихся бандитов я даже не повернул головы, а лишь ударил наотмашь сырой Силой, не потрудившись облечь её в какую-либо форму. Сейчас во мне бурлило слишком много энергии, и я мог позволить себе её не экономить.

Вся троица рухнула мгновенно, словно из каждого вытащили позвоночник, в то время как пара их трусливых товарищей при виде такого зрелища только еще сильнее вцепились в столешницу, выпучив глаза. Теперь уже по кабинету разгулялся настоящий ужас, эпицентром которого были сидящие здесь люди.

— К-как ты это сделал?! — Озабоченность на лице Ковровского могла быть иллюстрацией к соответствующему понятию в толковом словаре, настолько он оказался поражен увиденным.

— Ты бы лучше подумал, — приблизился я к лицу авторитета, — почему я еще не сделал того же самого с тобой.

Лидер Десятки шумно сглотнул слюну и побледнел еще сильнее, став похожим на пролежавшего пару суток в холодильнике мертвеца. Лед в моем голосе и тяжесть взгляда, казалось, лишили его остатков самообладания, отчего уголки его губ начали заметно подрагивать. Господи, не хватало мне еще одного плаксы…

— Послушай, мы, п-пожалуй, начали беседу не с того! — Пролепетал Ковровский, каким-то чудом находящий в себе силы говорить почти ровным тоном. — Давай попробуем сначала…

От этой резкой перемены риторики мне вдруг стало жутко весело. И когда я говорю «жутко», то имею в виду, что на меня действительно нашло какое-то злое ликование, словно… словно мне понравилось, как чертовски перепуганный человек стелется передо мной и лебезит, пытаясь выторговать себе несколько лишних минут жизни. Это было так странно и необычно…

— Я просто избрал неверную тактику в общении с вами. — Продолжал заливаться соловьем Ковровский, воспринимая мое молчание как поощрение к продолжению диалога и обретая с каждым новым словом все больше уверенности. — Надеюсь, вы мне простите это неудачное вступление. Все-таки моя организация переживает сейчас не лучшие времена, напряжение и давление на нас возрастает с каждым днем, и вы со своими людьми, давайте будем откровенны, внесли в это немалую лепту. Нет-нет, я ни в чем не пытаюсь вас обвинить, просто…

— Нет. — Мне даже не нужно быть эмпатом, чтобы чувствовать, что он просто пытается тянуть время.

— А? — Самопровозглашенный главарь преступного мира Москвы вдруг споткнулся на полуслове, пытаясь понять, о чем я говорю. — Что «нет»?

— Я больше никому и ничего не прощаю.

— Но постойте, как же…

Договорить он не успел, потому что я пронзил его несколькими десятками дымных игл, отправивших авторитета на тот свет раньше, чем его умирающий мозг успел осознать, что больше не управляет телом.

Закончив с Ковровским, я повернулся к парализованной парочке, все так же молча наблюдавшей за расправой над своим боссом. За все время, прошедшее с момента моего прихода, они на миллиметр не изменили своего положения, позволяя себе шевелить только лишь глазными яблоками.

— Интересно было? — Спросил я, оттолкнувшись от столешницы и поднимаясь на ноги.

— Ы… мы… ы-ы-ы…

Тот, что сидел слева, попытался выдавить из себя какую-то реплику, но сумел издать лишь нечленораздельное мычание.

— Вижу, что интересно. А сейчас будет еще интересней!

Повернувшись спиной к онемевшей парочке, я выпустил свою Силу, которая хлынула из меня широким потоком. Она без моего понуждения безошибочно нашла себе новое вместилище в телах умерших, и быстро впиталась в них, как влага в сухую землю. Трупы зашевелились. Сперва чуть неуклюже и дергано, а потом все более уверенно и плавно. Хоть разлитый по помещению страх и делал их движения излишне резкими, но не думаю, что хоть кто-то из немногочисленных зрителей, поглощенный животным ужасом, это замечал.

Почувствовав за спиной всплеск энергии смерти, я недоуменно обернулся, окинув взглядом все такого же донельзя напряженного бандита и его напарника, который, в противоположность товарищу, безвольно растекся в кресле.

— А ты в курсе, что твой приятель помер? — Спросил я у последнего живого в этом кабинете, но тот лишь порывисто бросил взгляд по правую руку от себя, и попытался отстраниться от своего мертвого соседа.

Мой разум снова затопило неописуемое циничное воодушевление, на смену которому пришло недоумение. Что со мной происходит? С каких пор мне стало приятно глумиться над своими жертвами?! Я хоть не чувствовал позывов от своего дара, но все же не мог быть до конца уверенным, что эти чувства принадлежат именно мне. Но не мог же я поменяться настолько сильно! Или, после того, через что я прошел, все-таки мог?

Дальнейшие размышления были прерваны появлением новых действующих лиц. Двое легионеров затолкали в кабинет нашего недавнего провожатого и секретаршу, и я умертвил всех троих, сделав из них марионеток. Хватит, повеселились уже. Пора бы мне заняться тем, ради чего я вообще сюда приехал, а самоанализ я проведу позже.

Мёртвый Ковровский достал из кармана брюк мобильный телефон и номер. Дождавшись ответа, он распорядился:

— Рябой, труби общий сбор. Быть всем без исключения.

И получив утвердительный ответ, сбросил вызов. Но не успел покойник убрать далеко свой смартфон, как он завибрировал, оповещая о входящем сообщении: «Курьер скоро будет. Позаботься о нем». В памяти авторитета сразу же возникла ассоциация, в которую вцепился словно клещ, не позволяя ей нырнуть обратно в глубины чужого разума. Ковровский прекрасно понял, какой именно курьер к нему прибудет, и что с ним следовало сделать.