Брайан Макклеллан - Кровавый завет
– Нет, сэр, их продает мой кузен.
– А почему ты прячешь ее за спиной?
Олем пожал плечами:
– Всем известно, что вы не пьете вина, сэр, и не выносите табака.
– Тогда почему ты ее не выбросил?
– Жду, когда вы отвернетесь, сэр, и я смогу ее докурить.
Что ж, по крайней мере, честно.
– Однажды я выпорол солдата за то, что он курил в моей палатке. С чего ты решил, что с тобой я поступлю иначе?
Это случилось двадцать пять лет назад, и Тамаса тогда едва не разжаловали.
– Потому что вы хотите, чтобы я прикрывал вашу спину, сэр. Следовательно, вы не станете наказывать человека, от которого ждете помощи.
– Понятно, – буркнул Тамас.
Олем даже не улыбнулся. Фельдмаршал понял, что ему действительно нравится этот сержант. Почти против воли.
Мгновение они молча смотрели друг на друга. Затем Тамас машинально перевел взгляд на струйку дыма, поднимающуюся из-за спины Олема. Запах оказался не таким уж и противным. Даже с легким мятным привкусом. Не такой резкий, как у большинства сигар, но и не настолько ароматный, как у трубочного табака.
– Я принят на должность, сэр? – поинтересовался Олем.
– Ты действительно можешь обходиться без сна?
– Я Одаренный, сэр. – Олем прикоснулся ко лбу. – Как и многие в моей семье. Отец мог за милю почувствовать запах лжи. Кузен может зараз съесть столько, сколько хватило бы сотне здоровых мужчин. Или одному человеку на много недель. А у меня другой Дар – мне не нужно спать. Еще у меня есть третий глаз. Полезная вещь, вы ведь это лучше меня знаете.
Одаренные были самой низшей кастой среди тех, кто обладал магическими способностями. Обычно у них проявлялся какой-то один особенный талант, иногда очень сильный. Многие причисляли себя к Одаренным, но по праву так мог называться только тот, кто имел третий глаз – способность видеть чужую магию.
– Почему тебя раньше не взяли в телохранители?
– Сэр?
– С такими способностями ты мог охранять какого-нибудь герцога в Кезе и получать в десять раз больше, чем простой солдат. Или, например, служить в «Крыльях Адома».
– Увы, – вздохнул Олем. – Я страдаю морской болезнью.
– И что с того?
– Мой наниматель может отправиться в плавание, а от меня не будет никакого толка на корабле.
– Значит, пока я не отправлюсь в плавание, ты будешь надежно прикрывать мою спину?
– Получается так, сэр.
Тамас еще немного понаблюдал за Олемом. Он был хорошо известен среди солдат: отлично стрелял, дрался на кулаках, ездил верхом, а также играл в карты и бильярд. Словом, участвовал во всех солдатских делах и забавах.
– В твоем личном деле отмечено одно взыскание, – продолжил Тамас. – Ты ударил на-барона[1] кулаком в лицо и сломал ему челюсть. Расскажи об этом случае.
Олем досадливо скривился:
– Официально считается, что я просто убрал его с пути мчавшейся во весь дух кареты, сэр. Можно сказать, спас ему жизнь. Половина моей роты может это подтвердить.
– Убрал с пути ударом кулака?
– Ага.
– А неофициально?
– Этот мерзавец пристрелил мою собаку лишь за то, что она испугала его лошадь.
– А если я по какой-нибудь причине пристрелю твою собаку?
– Тогда я ударю вас.
– Закончим на этом. Ты принят.
– Вот и отлично, – обрадовался Олем. Он тут же вытащил руку из-за спины, сунул сигарету в рот и жадно затянулся. Затем выпустил дым через нос. – А то она скоро догорит.
– По-твоему, меня это должно огорчить?
– Конечно же нет, сэр. Огорчился бы кто-то другой.
Тамас заметил в комнате за балконной дверью какое-движение:
– Пора.
Он подошел к двери. Проснувшиеся собаки вертелись под ногами хозяина. Тамас выжидающе посмотрел на Олема.
– Сэр?
– Предполагается, что, помимо всего прочего, ты должен открывать мне дверь.
– И то правда. Простите, сэр. Мне потребуется время, чтобы привыкнуть.
– Мне тоже, – признался Тамас.
Олем придержал перед ним дверь. Собаки вбежали первыми, низко опустив морду. В комнате было тихо, хотя шум на площади продолжал нарастать. После нескольких дней без сна тишина показалась Тамасу убаюкивающей.
Комната была очень большая, если это просторное помещение вообще можно назвать комнатой. В ней вполне уместился бы средней величины городской дом. Раньше здесь располагался кабинет короля, тихое место, где можно спокойно просмотреть последние решения Палаты Пэров. Однако Манхоуч пренебрегал этим кабинетом. Как и всем, что требовало хоть крупицы ума или нескольких лишних кран ради блага страны. Хотя Тамасу из надежного источника было известно, что в прошлом году Манхоуч поселил сюда одну из своих фавориток, пока его советники не узнали об этом.
Возле закусочного столика, выбирая из груды сахарных кексов самый вкусный, стоял Рикард Тумблар. Это был представительный мужчина, несмотря на лысину в коротко подстриженных каштановых волосах, полное лицо и морщинки в уголках рта, которому слишком часто приходилось растягиваться в улыбке. Рикард был одет в дорогой костюм из шерсти какого-то редкого животного Восточной Гурлы. Он отпустил длинную бороду, как принято в Фатрасте. Изящная шляпа и не менее дорогая трость лежали на стуле возле двери.
Рикард одновременно возглавлял единый рабочий союз Адопеста и созданный Тамасом комитет заговорщиков. И он был единственным в этой компании, чье присутствие можно вынести дольше нескольких минут. Хруш и Питлауг настороженно принюхивались к нему, пока он не предложил каждой собаке по кексу. Они приняли угощение и отбежали к дивану возле окна.
Тамас сокрушенно вздохнул. Он терпеть не мог, когда посторонние кормили его псов. Бедные животные потом неделю мучились от запора.
– Угощайтесь, – сказал фельдмаршал Рикарду.
– Спасибо, не откажусь. – Рикард усмехнулся, заглотил кекс целиком и продолжил с набитым ртом: – Вы все-таки сделали это, дружище. До сих пор не могу поверить, но вы это сделали.
– Еще не совсем, – возразил Тамас. – Нужно провести казнь, а затем восстановить порядок в городе. Нас наверняка ждут мятежи роялистов. И наконец, мне предстоит разбираться с Кезом.
– И выбрать страну для бегства, – добавил Рикард.
– С радостью поручу комитету заняться этим вопросом.
– Какая уж тут радость. – Рикард страдальчески закатил глаза. – Мне страшно иметь дело с этими людьми. Комитету нужна ваша твердая рука, чтобы мы не передушили друг друга.
– Согласен с вами. – Неторопливо вошел Ондраус, с тростью в руке и толстой бухгалтерской книгой под мышкой.
Ревизор бросил книгу на королевский письменный стол и тяжело опустился в кресло. Тамас сдержался и ничего не ответил. Ондраус раскрыл книгу, подняв целую тучу пыли. Фельдмаршал подошел ближе. Это был старинный том с выведенной золотом на обложке надписью на староделивском языке. Что-то о деньгах, как предполагал Тамас. Сами страницы книги казались почти черными. Присмотревшись, фельдмаршал понял, что они исписаны столбиками цифр, настолько мелких, что различить их можно только с помощью лупы.
– Королевская казна пуста, – объявил Ондраус.
Он достал из кармана лупу и поднес ее к выбранной наугад колонке цифр.
Рикард охнул, едва не подавившись кексом. Тамас изумленно уставился на ревизора:
– Как же так?
– Я не заглядывал в нее с тех пор, как умер Железный Король. – Ондраус кивнул на книгу. – Здесь записаны все сделки, заключенные от имени короны за минувшую сотню лет. Все до последней краны. С момента вступления Манхоуча на престол к ней прикасались только руки его личных бухгалтеров. Они вели строгий учет, но это все, за что их можно похвалить. Согласно этим записям в королевской казне не осталось ни краны.
Тамас сжал кулаки, чтобы не дрожали руки. Как он теперь будет платить своим солдатам? Как накормит голодных? Как обеспечит работу полиции? Нужны сотни миллионов. Тамас надеялся получить хотя бы десятки.
– Налоги, – подсказал Ондраус, закрывая книгу с глухим хлопком. – Первым делом нам придется повысить налоги.
– Нет, – отрезал Тамас. – Вы сами знаете, что это не выход. Если мы свергли Манхоуча только для того, чтобы повысить налоги и ужесточить законы, то меньше чем через год наши головы полетят в корзину вслед за его глупой башкой.
– Почему это мы должны поднять налоги? – В комнату ворвался Первосвященник Черлемунд, за которым волочились полы длинной пурпурной мантии.
Это был высокий, сильный, атлетически сложенный человек, не утративший к зрелым годам юношескую энергию, в отличие от большинства сверстников. Квадратное лицо, карие глаза, чисто выбритый подбородок. Его мантия из превосходного шелка была оторочена дорогим мехом, круглая шапочка расшита золотом. Пальцы украшали кольца с драгоценными камнями, за которые можно было купить десяток лучших городских особняков. Впрочем, это был обычный наряд главы церкви Кресимира.
