Гэв Торп - Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

Креос засмеялся, и Крайт был с ним согласен — время споров с Миаран прошло. Но в этот момент маленькая эльфийка заговорила.

— Очень жаль, что наше путешествие так быстро кончилось; я хотела вам рассказать ещё одну небольшую историю о Яхаме, прежде чем мы выступим. Тот способ, с помощью которого он стал полноценным ассасином, мало известен кому-либо за пределами нашего культа, — Миаран завернулась в меха, безразличная к тому, что скиф висел в пятидесяти ярдах над сортировочными дворами ковчега.

— В год, когда обучение Яхамы подходило к концу, зима была жутко холодной, положение созвездий в небе сулило невзгоды, и у Хеллеброн было отвратительное настроение. Она назначала новые испытания для ассасинов, и подле неё стоял её личный мастер-убийца Хакур, который был настолько хладнокровен, что все его звали Ледяным Дыханием.

— Никогда про такого не слыхал, — Креос изучал свою перчатку с деланным равнодушием.

— Слышали-слышали, милорд. Весь Наггарот слышал о нём, просто никто не знает его имени, — Миаран позволила себе слабую улыбку, в которой читался странный подтекст. Туманные стены ковчега сомкнулись вокруг них, и воздух стал серым.

— Яхама был тощим юнцом, прошедшим шестилетний курс обучения. У него ещё не было покровителя, но я видела в нём особые качества. Испытание было простым. Дворец Хеллеброн запирался. Её лучшие мастера устанавливали в нём ловушки в каждой комнате, а её ассасины и стражники охотились по всему замку на любого эльфа, который был не из их числа. Хакуру же она вручила свой собственный клинок — Смертоносный Меч.

— Всё, что надо было сделать испытуемым — пробраться в покои Хеллеброн и сорвать с шеи Хакура серебряное ожерелье, в котором сверкал единственный рубин. Это было бы даром для новоиспечённого ассасина. Со смехом она заявила нам, что на рассвете увидит сердца наших учеников на алтаре Каина, и, что если кто-нибудь из претендентов приблизится к ожерелью так близко, что сможет увидеть его, то она щедро вознаградит его наставника.

Скиф, наконец, занял свое место, и слуги поспешили откинуть рампу. Вокруг возвышались тёмные шпили ковчега, подсвеченные лампами.

— Но я, наверное, зря трачу ваше время, милорд. У вас найдутся дела поважнее, чем слушать старые истории о простом исполнителе.

Миаран прошла мимо двух нобилей, не обращая внимания на их свирепые взгляды, и ступила на палубу, где её дожидались служанки. Какое-то мгновение Креос смотрел ей вслед, затем, пожав плечами, обернулся к племяннику.

— Так, Крайт. Если тебе когда-либо приходила в голову мысль о том, чтобы занять место в большом зале дома Маледикт, то, надеюсь, сегодня ты усвоил несколько уроков. Мы, конечно, могли бы последовать призывам твоих инфантильных дружков и сойти с «Торжества» сразу же по прибытии в залив и постараться проложить себе путь вглубь этих земель. И вскоре были бы окружены этими неуклюжими человеческими рыцарями и вынуждены вступить в бой. Да, рано или поздно мы бы опрокинули их, но какой ценой? Мы бы потратили все наши силы в варварских поединках с противником, биться с которым — ниже нашего достоинства!

— Гляди! Видишь, как собирается и выдвигается на берег авангард нашего войска! Нас ждут наши холодные, наши вассалы и лейтенанты! И мы отправимся сквозь ночь! Подобно стальной змее, мы заскользим по дороге, и скоро врагов настигнет наш первый удар! А Яхама — трепещущее жало змеи, что всегда находится впереди неё! Словно ночной ветерок он проскользнёт в баронскую твердыню и обрушится на спящих рыцарей подобно мечу самого Каина! Подобно тому, как яд течёт по венам, так и он пройдёт по залам, стенам и покоям!

Крайт, опирающийся на железную балку, закатил глаза: похоже, дядю снова охватила его любовь к позерству.

— А завтра, когда мы достигнем замка — он будет пуст! Он будет подобен скорлупе выеденного яйца! Его ворота будут распахнуты, рыцари будут зарезаны нагими в своих постелях, дозорные будут убиты на своих постах, и никто, никто не подаст сигнала тревоги! А затем — заметь, племянник! — затем мы обратим свое внимание на сельскую местность — на деревни и фермы. Тогда работорговцы принесут кандалы и кнуты, тогда холодные смогут насытиться, а мы — насладиться охотой и сражениями! А эти животные будут носиться туда и сюда, и стенать: где наш герцог, где наши рыцари? А их защитники к тому времени будут уже вырезаны все до одного! И когда немногочисленные гонцы достигнут других замков, «Торжество обречённой надежды» уже будет на пути к Каронд Кару, а его трюмы будут забиты рабами!

— Неотразимые вторжения и битвы, которые так нравятся вам, юнцам, они тоже хороши по-своему. Но их надо оставить для наших отвратительных родственничков! Для Ультуана! Зачем терять воинов в сражениях с этими волосатыми дикарями? Грубая сила — это хорошо, Крайт, но мы с тобой из дома Маледикт! А он, дом Маледикт, как и этот план, — Креос пристукнул кулаком в подтверждение своих слов, — … изящен.

Три человека в маленьком мощёном дворе у колодца: двое слуг, набирающих воду, и лакей, облегчающийся у стены. Яхама, перепрыгнув колодец, проскочил между водоносами: оба человека так и не увидели лезвий, которые перерезали им глотки. Затем сальто, которое закончилось двойным выпадом, поразившим лакея сначала в грудь, а затем в горло, когда он обернулся. Человек, чьи руки все еще придерживали штаны, упал, а Яхама был уже далеко.

Из окон людской доносился шум и лился свет. Сидя на стене, Яхама спрятал кинжал обратно в рукав и, подхватив тяжелый деревянный стул, бросил его в окно. Снаряд проломил ставни, и, мгновением позже, люди бросились наружу; их силуэты легко читались на фоне горящего пламени. За время, равное пяти ударам сердца, Яхама мог убить пятерых из них, но он уже был на пути к часовне Грааля. Её тяжёлые двери были чуть приоткрыты, за ними тускло мерцали свечи. Перед часовней стояли два человека — один седой, второй светловолосый. Их руки лежали на рукоятках мечей. Они разговаривали: грубые звуки человеческого языка терзали слух Яхамы.

— Это просто ссора или что-то в том же роде. Это же слуги. Завершим ли мы наши молитвы, отец?

Они оглядывались, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Старик не был проблемой, но вот молодой был одним из людей герцога. В нём чувствовалась сила, да и меч он держал обманчиво непринужденно.

Ассасин рванулся к ним, уклонился от молодого рыцаря и нанес его отцу мощный удар снизу вверх. Старик упал на колени, дергаясь в агонии, а когда его сын повернулся, Яхама слегка резанул того по лбу. Порез был небольшим, но кровь полилась рекой. Рыцарь с рыком пошатнулся, вытирая лицо одной рукой, а ассасин продолжил свое движение и запрыгнул на крышу часовни.