Кристофер Сташеф - Маг, связанный клятвой

Дон суетился вокруг своих гостей — появилось холодное мясо и хлеб. Как утверждал старик, все это было принесено разведчиками. Он также открыл бутылку вина, которую якобы принесла его морская дева, и, по правде говоря, Мэт уже готов был этому поверить, потому что оно пахло весьма своеобразно. Потом, извинившись, дон исчез. Ему, совершенно очевидно, с трудом удавалось подавлять охватившее его нервное ожидание. Мэт пытался расслабиться и отдохнуть, уверяя себя, что старик полностью заслуживает доверия, но все-таки настороженность не покидала его.

— Ну наконец-то можно свободно вздохнуть! — воскликнула Иверна. С момента, как им удалось бежать из подземелья герцога, у них не было ни секунды, чтобы прийти в себя.

Иверна повернулась к Мэту и устремила на него взгляд чистых голубых глаз:

— Ну а теперь, лорд Маг, расскажи мне, как тебе удалось вытащить себя и Фадекорта из темницы?

Мэт напрягся, потом силой заставил себя небрежно откинуться назад и равнодушно бросил:

— Ничего особенного, очередное заклинание, и все.

— Ага, — напомнил ему Фадекорт, — и оно не сработало.

Мэт бросил на циклопа быстрый взгляд. «Заткнись, Фадекорт!» Но на этот раз не сработали телепатические таланты циклопа.

— Да ты не мог так быстро забыть! Тебе же пришлось повторить попытку и попробовать более сильное заклинание, да и оно не смогло ничего сделать, пока не появились те таинственные три сестры.

— Подожди, подожди минутку, — Мэт уже начал сердиться, — ты рассказываешь что-то не то. Те три сестры из пьесы о шотландском узурпаторе...

— Нет, они, совершенно очевидно, с далекого севера...

— С юга. Совершенно определенно, с юга. Я тебе беспрерывно твержу, что они Парки, а не Мойры.

— Парки! — Иверна глубоко вздохнула, ее глаза были широко распахнуты.

Мэт мысленно выругался, потому что на самом деле ему некого было винить, кроме самого себя. Фадекорт, возможно, и проговорился бы, но роковое слово сорвалось с его собственных губ.

— О, да они в общем-то и не были столь ужасны. Конечно, им бы ни за что не выиграть конкурса красоты, но...

— Ты призвал Парок! — Иверна почти выкрикнула эти слова. — Самих Парок! Теперь они, несомненно, устроили заговор против тебя!

— Не бойся. — Фадекорт похлопал ее по руке. — Они и впрямь ничего ему не сделали. Это Мэтью одержал над ними верх.

— Не может быть! — Иверна была готова расплакаться. — Ты же не мог бросить вызов самим Паркам!

— Совершенно верно, я этого и не делал, я просто быстро произнес заклинание, которое защитило нас он них.

— Но они же отомстят! Они ни за что не позволят простому смертному вмешиваться в их дела.

— Да ничего они не сделают. — Заверения Мэта начали звучать немного преувеличенно. — Я и сам планировал достаточно короткую жизнь. Меня просто трясло от мысли, что придется взрослеть, то есть я хотел сказать — стареть.

Из дальнего конца зала послышалось какое-то кудахтанье.

Мэт почувствовал, как волосы на его голове потихоньку встали дыбом, но он заставил себя оглянуться.

У стены мерцал светящийся шар, а в нем... три старухи вращали веретено, что-то отмеряли и многозначительно пощелкивали ножницами. Мэт скосил глаза, но сквозь свечение шара он не мог четко разглядеть каких-либо ужасных последствий роковой встречи. Что бы их кудахтанье ни означало, очевидно, ничего страшного не произошло. Луч солнечного света в принципе мог им повредить, но скорее всего они просто перенесли шок. Вполне возможно, что они были поражены, увидев этот свет.

— Итак, выскочка хвастается, сестры! — воскликнула Клото.

— Да, это просто-напросто хвастовство — говорить, что он мечтал о недолгой жизни! — заговорила Лахесис вслед за сестрой.

— Это значит, можно сказать, он нас не боится, сестры, — резко бросила третья. — А ну-ка, сестры, и что же мы сделаем с этим хвастунишкой?

— Ну вот, началось! — воскликнула Иверна.

— Ну что ж, поймаем его на слове! — воскликнула Клото. — Если он мечтает о недолгой жизни, мы ему устроим долгую-долгую!

— Очень долгую! — закивала головой Атропос. — Он усохнет, он ослепнет от старости, у чего выпадут все зубы.

Клото прищурилась над своим плетением:

— Нет, я не хочу устраивать ему все эти старческие немощи, потому что знаю, что он может бороться с ними. Устрою-ка я ему долгую неспокойную жизнь.

— Точно! — воскликнула Атропос. — Пусть его жизнь будет заполнена борьбой! И уж если смерть будет приближаться к нему долго и медленно — этого с него достаточно. Это все равно не помешает ему получать страшные раны в бою или избегать неудач!

— Он будет молить о смерти! — монотонно запричитала самая младшая сестра. — Он будет всюду ее искать! Она станет для него самой желанной мечтой!

— Мечтой, которую он должен будет осуществить сам! — воскликнула Клото в приливе вдохновения. — Ему самому придется заработать право на смерть!

— Увы, как же они могут быть столь жестоки! — воскликнула Иверна.

— Очерствели на своей работе. — Храбрости у Мэта поубавилось, но шутить он еще мог.

— Он попытается совершить невозможное, он достигнет невероятного! — вещала Атропос. — И тогда, только тогда, когда он настрадается во имя спасения своего мира, он заработает право на смерть!

— Значит, тогда он спасет Ибирию? — закричал Фадекорт.

— Спасение Ибирии будет самым легким из его испытаний, — запричитала Клото, как будто услышав Фадекорта. — Ему откроются пути, по которым Зло будет угрожать захлестнуть весь мир...

— Ну это как всегда, — добавила самая молодая из сестер. — Ему придется столкнуться с самыми дурными на свете людьми и пострадать от их рук! И только когда он спасет всю Европу и половину Азии, он заработает право на смерть!

У Мэта по коже побежали мурашки. Она что, предрекала ему дожить до того момента, когда объявится Чингисхан? Но это же несколько сотен лет! Мэт почувствовал, как вся его натура просто встала на дыбы: «Да при чем тут я? Разве не должны народы Европы сами выбирать свою судьбу? Разве не должен народ Ибирии сам себе выбрать правительство?»

Наконец Клото подняла глаза и встретилась со взглядом Мэта. На какое-то мгновение свечение, которое мешало Мэту до сих пор, ослабло, и он увидел на ее лице полосу совершенно гладкой кожи. И тут она обратилась прямо к нему:

— Глупый смертный! Ну и какой же ты выбор оставил этому народу?

— Ну... я так думаю, колдуны сами достаточно крутые диктаторы...

— Все людишки... рабы! — Губы Клото искривились в презрении. — Король и его приспешники диктуют каждый шаг, каждое движение своему народу! И они жестоки, страшно жестоки в своем принуждении.