Алинна Ниоткудина - Ключ от радуги

Схватки, между тем, участились, а нужного выхода Мара никак найти не может. Но вот нашла… и я вывалилась из портала в глубокий снег. Мара провалилась в сугроб целиком, вместе с ушами, с трудом вылезла и по-собачьи отряхнулась.

— Мара, давай перенеси меня ближе к хутору.

— Не могу…

— То есть как?!?

— Так… я сил много потратила, когда тебя через Гаарховы поля переводила, и когда выход в портале искала — потратила последние остатки. Я сейчас даже в Марата перекинуться не могу.

А вот это плохо, совсем плохо… Это значит, мне придется сейчас ножками по сугробам и лесу топать до хутора, а я рассчитывала на мягкий перенос. Меня скрутила очередная схватка, и я начала материться… полегчало, но идти все равно придется. Дышать, дышать… пых-пых, пых-пых…

Ладно, будем считать, что это для ускорения родов полезно. Мое тело в этом мире, еще ни разу не рожало, так что роды вполне могут затянуться. Пух-пух… Пух-пух…

Подвязала юбку, чтобы в ногах не мешалась, и пошла. Правда, я Мару впереди идти заставила, чтобы хоть немного снег прижимала… Снег не очень глубокий, но мокрый и вязкий. Да и откуда ему быть глубокому в конце осени-то?

Когда вышли из низинки, снега стало меньше и идти стало проще, только схватки участились. Так и шли сначала пятьдесят шагов, потом еще пятьдесят и жду, пока пройдет схватка, опять вперед, отсчитывая шаги, и опять схватка. Потом количество шагов, что я успевала сделать между схватками, постепенно становилось все меньше и меньше. Андао уже почти скрылся за горизонтом и скоро придется идти в темноте, а если не потороплюсь, то и рожать тоже придется в снегу. Дышать, надо дышать… пух-пых, пух-пых…

— Мара, а что это мы такими зигзагами идем?

— Так, где пройти можно, там и идем…

— Ты ж говорила, что до хутора не больше километра.

— Говорила… Так то ж по прямой… А мы сейчас идем по лесу, тут прямых дорог нет. Вот сейчас через ручей переправимся, поднимемся на холм и оттуда уже и хутор будет виден. А вот и ручей…

— Мара, а мостков или брода тут через него нет?

— Есть, но до него идти далеко. До темноты не успеем до хутора дойти.

Черной-то хорошо, она через водную преграду просто перепрыгнула, а мне пришлось лезть в воду. Сил на то чтобы помагичить и, например, сковать водичку льдом, у меня категорически не было. Сил хватало ровно на то, чтобы время от времени ставить самой себе обезболивающие плетения из приготовленного на этот случай амулета.

Но после преодоления ручья, пришлось выливать воду из сапог. Какая тут к демонам магия… Просто села на поваленное дерево и вылила из обуви воду, ну и изнутри ее выманила, как смогла. Мокрые носки пришлось снять и засовывать голые ноги в холодные и влажные сапоги. Дышать, дышать… пух-фух… пух-фух… пух-фух…

Но боги смилостивились на до мной. И я, с трудом преодолев подъем на холм, уже в густых осенних сумерках, все же вышла на поляну, посредине которой стоял большой дом, обнесенный высоким забором. Из трубы дома шел дым, пахло теплым навозом и свежеиспеченным хлебом, а в маленьких слюдяных окнах был свет и мелькали тени. Последние метры до ворот я дошла на автопилоте, схватки шли почти постоянно, а последние силы ушли на удары по воротам.

За забором громко завыли и защелкали челюстями дворовые криллаки, Мара тоже перетекла в криллака и рявкнула, они дружно заткнулись. Я заглянула в щелку в заборе. В доме открылась дверь, и на пороге показался высокий широкоплечий мужчина:

— Это кого там принесло, на ночь глядя?

— Пустите путницу переночевать…

— Вас там много? — в его голосе опасение…

— Нет, я одна…

— Одна…, кто ж в одиночку, по нашим лесам ходит?

Мужчина между тем подошел к воротам и, крепко держа в руках вилы, приоткрыл створку. И тут после очередной схватки у меня по ногам потекла теплая вода. Отошли воды, все уже скоро… Мужчина увидел меня, мой живот, и растекающуюся по снегу лужу. Он выглянул за ворота и огляделся по сторонам, бросил вилы, подхватил меня на руки и поволок, но не внутрь теплой избы, а куда-то вбок, за дом.

— Лала! Лала! — заорал он во всю силу своих легких. Из двери высунулась женская головка:

— Что ты орешь? Сам что ли справиться не можешь?

— Лала, помогай! Женщина-путница рожает! Воды отошли!

— Ой, я щас…

Схватки уже не прекращались, и идти я не могла, но тут все закончилось, хозяин открыл низкую дверку и на ощупь заволок меня сперва в предбанник, а потом в еще не остывшую парную и усадил на широкие полки. Следом за нами в баню ввалились две высокие статные женщины. Они принесли с собой магический светильник, не пожалели, и тут же взяли все в свои, надеюсь, умелые руки. Мужчина был выставлен в предбанник с приказом растопить печь и греть воду. А меня стали быстро раздевать, оставили только длинную льняную рубашку. Сестры обижено звякнули, закинутые в угол парной. Одна из женщин быстро и со знанием дела заглянула мне между ног.

— Сейчас начнется, там уже все раскрылось.

Она оказалась права, схватки у меня прекратились и начались потуги. Как же хорошо, когда вроде больно, но уже все равно, только очень хочется вытолкнуть из себя эту тяжесть.

— Тужься, еще тужься! Ну же, давай… давай…

Меня не надо подгонять, мне неудержимо хочется избавиться от того, что у меня внутри. Я тужилась изо всех сил и даже больше. Я тужилась и тужилась, тужилась и тужилась, и мне казалось, что этим усилиям не будет конца. Потуги то утихали, то начинались вновь, и я опять пыхтела и тужилась. В какой-то момент мне показалось, что от прилагаемых усилий еще немного и глаза вылезут наружу, и я порву сухожилия на руках, которыми изо всех сил вцепилась в дерево полка. Я орала и от натуги скрипела зубами, и тут внутри что-то сдвинулось и наступило временное облегчение.

— Подожди не тужься пока. Головка вылезла, сейчас я ухвачусь поудобнее и отведу в сторону пуповину. Ну, давай еще… последнее усилие!

Я окрыленная тем, что скоро все закончится, поднапряглась из последних сил и даже закричала от прилагаемых усилий.

— А-а-а…

Разрывающее внутренности и душу усилие закончилось, и в тесной парной послышался тонкий мяукающий голос младенца.

— Вот, смотри мамаша, девочка у тебя… и какая хорошенькая…

В том, что этот красный, измазанный в крови и каком-то дерьме, орущий кусок протоплазмы, хорошенький — у меня есть сомнения.

— А теперь давай прядь волос, вам пора расставаться.

— Зачем это?

— Да чуть-чуть, всего несколько волосинок, пуповинку перевязать. Ой, да мы же нож забыли, крикни Сталгису, чтобы принес.

Через раскрывшуюся дверь в парилку влетает порыв ветра с роем снежинок.