Людмила Астахова - Армия Судьбы

– У тебя такое лицо, словно ты сейчас процитируешь какого-нибудь полузабытого мудреца, – сказала Джасс.

Чувствовала она себя на удивление бодрой и полностью свободной от мыслей-снов.

– Не буду. Да и не знаю я никаких таких цитат, – заверил ее эльф. – Я простой воин. Это ты у Альса спроси про мудрецов. Он в свое время чего только ни прочитал, пока ходил в учениках у мастеров Цитадели.

– Я думала, вы вместе выросли.

Унанки пристально поглядел куда-то поверх ее головы, словно из Ханната пытался разглядеть свое далекое детство.

– Ха… Можно и так сказать. Но я жил в деревне на другом берегу озера, а Ирье – на острове с Мастерами, – улыбнулся своим мыслям Джиэс. – Они иногда отпускали его поиграть со мной. Других детей в округе все равно не было.

Человеку представить себе деревню, где есть всего один-единственный ребенок, довольно сложно. Да и вообразить себе Унанки ребенком почему-то гораздо легче, чем Альса. В светловолосом, солнечном эльфе до сих пор хранилось что-то от мальчишки-непоседы. До ужаса любопытного, ловкого, как белка, быстрого на подъем и охочего до проказ маленького эльфенка.

– А правду говорят, что эльфьи дети не слишком… красивы? – осторожно поинтересовалась Джасс.

– Не знаю. Я в зеркало смотрелся редко. Но не исключено, что так оно и есть, – ухмыльнулся эльф. – С точки зрения людей. Особенно по сравнению с орчатами.

Следует один раз увидеть двухлетнего крошку-орка, чтобы уяснить раз и навсегда: все остальные детишки любой расы всего лишь маленькие уродцы. Столько очарования в огромных кошачьих глазенках, пухлых щечках и губках. Ни одна нормальная женщина не пройдет мимо такого славного, прелестного карапуза. Наверное, именно поэтому никому и никогда в Темные века не удавалось до конца извести орков. Хотя не единожды пытались это сделать почти все: людские короли, эльфийские принцы и тангарские старейшины. Темные века крепко хранят тайны своих войн и причины жестокой вражды между расами, но сохранившиеся летописи гласят, что иногда орков уничтожали без остановки целыми столетиями. И тем не менее раса снова возрождалась. Если бы так круто разок взялись за эльфов, то об их существовании уже успели бы сто раз забыть. А оркам хоть бы хны. Если не крестьянка подберет на пепелище чуть живого маленького орчонка, то царице река принесет корзинку с златоглазым детенышем-сиротой. И вот уже не прошло и полутора сотен лет, как новые поколения орков заселяют опустошенные войнами и карательными экспедициями земли, густо политые кровью их предков.

– Ириен был всегда… э-э… отнюдь не по-детски злоязычным. Да и как бы обычный ребенок смог жить в компании с тремя старыми волшебниками, состоящими на одну половину из магии, а на вторую – из нравоучений?

– А я-то думаю, откуда в Ириене столько занудства…

– Это не занудство. Просто он редко снисходит до разъяснений, но уж если снисходит, то углубляется в такие детали, что только успевай запоминать.

– Ты так говоришь, словно уже и зла не держишь…

– В своем ли ты уме? Какое зло? Я тебя уверяю, Ириен, оставив меня в Ханнате, менее всего преследовал целью присмотр за тобой или за домом.

– Правда?

– Джасс, он Познаватель, запомни ты это навсегда. Ириен Альс никогда и ничего не делает просто так. И не из-за врожденной хладнокровности, а лишь оттого, что он каждый миг читает невидимые всем нам знаки. Я чем угодно готов поклясться, что торчу тут рядом с тобой с целью узнать и осмыслить часть своей жизни. Ириен на такие штуки мастак.

Не поверила эльфу Джасс. Не врал Унанки, но сам не ведал, о чем говорит. Она не могла доказать свою правоту, лишь неведомым чувством улавливала его ошибку.

Познаватель в Альсе, а именно он был основной составляющей личности эльфа, скрепя сердце сдался только спустя три дня, когда путешественники одолели большую часть пути по Проклятой долине. Анарсона бесили постоянные отлучки эльфа в развалины, и даже угроза урезать оплату вдвое не урезонила Ириена. Мало того что сам рисковал, так еще и Малагана за собой утягивал, их единственного колдуна.

Альс отчаянно пытался отыскать хоть какой-то след, указывающий на то, кем были обитатели «города». В том, что все они без исключения погибли, Ириен не сомневался. Однажды во время своих вылазок в очередную «башню» он нашел вплавленные в полупрозрачный камень несколько пальцев. Чьи это были пальцы – человеческие, орочьи или тангарские, определить он не решился. Да и в то, что это именно пальцы, остальные путешественники поверили не сразу. На первый взгляд – две обугленные веточки, чудом сохранившиеся в толстом слое похожего на мутное стекло камня. Но эльф углядел остатки ногтей и готов был биться об заклад, что эти «веточки» именно пальцы рук, а не что-либо иное.

Анарсон вместо долгих споров предложил взять кусок с собой и продать как редкий артефакт. Заодно и денег заработать. Маги за находку на ножах драться станут. Однако меркантильным планам тангара никогда не суждено было сбыться. Проклятая долина стойко держалась за свои тайны. Ни вырубить, ни отпилить кусок камня-стекла со столь экзотическим включением общими усилиями караванщиков не удалось. И хоть был уперт сын Фольрамина невероятно, даже по тангарским меркам, но и он, по сошествии пяти потов, бросил безнадежное занятие.

– Шибко сильный огонь пылал. Все в единый ком сплавилось, – заявил он себе в утешение. – Волшебное небось пламя. Я такое только раз видел. Разбойники подрядили мага одного, чтоб помог взять богатый замок. Ну, тот и попалил стены так, что камни спеклись и стали скользкими.

– И чего потом было? – полюбопытствовал Сийгин, жадный до батальных сцен и живописаний.

– А ничего. Свои же колдуны того мага повязали и порешили, согласно мажьему кодексу. Верно я говорю, Мэд Малаган?

Островитянин рассеянно кивнул. Общеизвестно, что волшебникам как боевой силе запрещено участвовать в военных действиях на любой стороне, используя боевую магию лишь в поединке. Говоря проще, закидывать противника огненными шарами, напускать на пехоту облака отравы, а также метать молнии в боевом строю Оллаверн запретил строго-настрого шесть сотен лет назад. Хочешь биться с врагом – бери меч и рази супостата один на один. Магический поединок дело иное, и на этот случай существуют свои правила и уложения. С запретом Облачного Дома никто особо сильно не спорил, кроме самых завзятых завоевателей, от природы лишенных здравого смысла. Поля сражений более ранних лет (до запрета) служили весомым аргументом в пользу решения магистров. Вид покрытых пеплом, бесплодных на веки вечные долин отваживал от соблазна попользовать магию в бою большинство духовных и светских правителей. Соседа, как правило, хотят завоевать с целью поиметь выгоду и пользу от новоприобретенных земель, а не для того, чтобы править потом безжизненной пустыней. Хотя прецеденты, конечно, бывали, но оллавернским магистрам проще было устранить особо задиристого и неразборчивого в средствах владыку, так сказать, превентивно. И необязательно собственноручно или с помощью магии. Подойдут и жадные ручонки конкурентов на престол. Да и утомленные ожиданием наследники бывают весьма сообразительны по части душегубства венценосной родни.