Владимир Лосев - Одинокий волк

– Как? …Но без камня у меня нет силы, и я не смогу тебе помогать.

Кир кивнул:

– Да, это так, я знаю, но твоя помощь больше и не понадобится. Как только ты отдашь мне камень, сразу иди к порталу. Он перенесет тебя в мир Матери-волчицы, в лес, оттуда до города волков два дня пути.

– А ты? Что будет с тобой?

– Обо мне не беспокойся. Я уже уничтожал черные камни в других мирах, это моя работа, со мной все будет хорошо.

– Я подожду тебя, и мы пойдем к порталу вместе.

– Нет, – покачал головой Кир. – Ты не дождешься меня, потому что после того как два камня соединятся, произойдет взрыв, и меня перебросит в другой мир. В какой, я не знаю… Каждый раз это происходит по-разному, но то, что меня уже не будет в этом мире, как и черного камня, это точно. Поэтому тебе не надо меня ждать.

– А если тебя убьют?

Кир вздохнул:

– Меня не убьют. Я видел будущее, я успею добраться до камня.

– Хорошо, я все сделаю так, как ты сказал. Но ты вернешься в город волков? Я увижу тебя еще раз?

– Я всегда возвращаюсь в стаю, – пожал плечами Кир.– Ты же знаешь, что когда стае или миру, в котором она живет, грозит беда, приходит одинокий волк.

– Да, – улыбнулась сквозь слезы Дила. – Одинокий волк приходит в стаю, и она его всегда не узнает…

– Подлетаем,– крикнул пилот.

Кир встал, лицо его стало суровым и сосредоточенным.

– Все, Дила, мы начинаем нашу последнюю битву. Будь осторожна и внимательна!

Дила дернула за шнурок, вытаскивая камень из-за пазухи. Лицо ее побледнело, глаза расширились. Кир взялся за ручку двери, холодок боевого состояния пробежал по телу, и передернул затвор автомата.

Прошел год. Криза и Мезон сошли с коней и приблизились к кургану. Криза махнула рукой своей охране, состоящей из одногрудых амазонок, чтобы они отошли подальше, давая им с Мезоном возможность побыть наедине. Мезон тяжело опустился на свежую, выросшую на кургане степную траву.

– Кронов, Кронов, ты же обещал, что я погибну, защищая тебя. Ты обманул меня, что я скажу ледяным воинам, когда приду на небеса? Что умер, как и ты, не в сражении, а в шатре?

Криза села рядом.

– Он всегда был странным, даже умер не так, как другие. Мне его не хватает. Когда он был рядом, я знала, что мы все делаем правильно, а теперь я сомневаюсь во всем. Оживились наши враги, внешние и внутренние, а от этих интриг не стало покоя. Всем нужна его власть, которая перешла к нам. Так, Мезон?

Седой воин поднялся, лицо его стало жестким, морщины на лице углубились.

– Что ты, Мезон?

Воин вздохнул и взялся за рукоятку меча.

– Не знаю, но что-то здесь не так.

Криза засмеялась сухим старческим смехом.

– Это заповедная зона, здесь не ходят люди. Мы сами установили такой порядок.

Мезон кивнул:

– Ты права, чужие здесь не ходят, а свои? Те, о которых ты только что говорила, те, которым так нужна власть.

Словно в ответ на его слова раздался чуть слышный свист, и из травы встали воины, их было немного, чуть больше десятка. Просвистела первая стрела и впилась в плечо Мезона, мелко задрожав опереньем. Он выругался и выдернул меч из ножен. Криза оглянулась, ее амазонки были далеко.

– Они не успеют, Мезон, – крикнула она и встала рядом, вытаскивая свой меч.

Из травы продолжали подниматься воины, их уже было больше полусотни, а амазонки только пришпорили своих коней. Мезон проткнул мечом подобравшегося близко к нему воина, но тут ему в грудь воткнулась еще одна стрела, а подскочивший в длинном прыжке воин распорол ему живот.

Криза убила того, кто ранил Мезона и еще троих, прежде чем упала со смертельной раной в груди.

На бешеном скаку подлетели к кургану амазонки, стреляя с луков, и ни одному чужому воину не удалось уйти, все полегли в высокую траву.

Мезон, хрипя и давясь кровавой слюной, подполз к мертвой Кризе.

– Он не обманул меня, – прошептал воин, улыбаясь. – Я умер, защищая его, любимая…

Он обнял ее, и тело его содрогнулось в предсмертной судороге.

Как только вертолет сел, Кир открыл дверь и, выскочив наружу, остановился. Вокруг стояли солдаты, плотным кольцом окружив вертолет, автоматы были нацелены на него, оружие было взведено и готово к бою. Рядом с солдатами стоял жрец, он поднял руку, чтобы отдать приказ стрелять, и тут все вспыхнуло белым ярким огнем, от которого Кир на какое-то время ослеп. Что-то взорвалось рядом, потом вспыхнул и загорелся вертолет. Он толкнул Дилу на землю, вырывая из ее рук камень.

– Теперь уходи, – крикнул воин. – Дальше я все сделаю сам.

Она что-то пыталась ему сказать, но одинокий волк перекатился в сторону, вскочил и побежал к храму. Перед глазами расплывались яркие круги, зрение еще не восстановилось, но пока это ему не мешало. Все это он уже видел в своем будущем, каждый свой шаг и каждое движение, поэтому мог пока бежать и вслепую.

Вот когда Кир войдет в храм, там все было неясно, видений было много, и они менялись в зависимости от его действий.

Двери храма оказались закрытыми, одинокий волк растерянно подергал их. Этого не было в его видениях.

Кир прижал камень к глазам, надеясь, что тот ему хоть как-то поможет. И действительно, радужные пятна перед глазами начали исчезать, и он ясно увидел высокие металлические двухстворчатые двери, ведущие в храм.

Воин закрыл глаза и огляделся внутренним взором. Дила была не далеко, она не ушла, а только отползла в сторону, наблюдая за ним. Солдаты бежали со всех сторон к храму, но у Кира было еще несколько секунд до их появления.

За дверьми храма было много людей и жрецов, и они молились своему кровавому богу.

Кир сдернул с плеча автомат и расстрелял весь магазин по дверям, пули с визгом рикошетировали от железа. А потом двери неожиданно стали раскрываться, за ними стояли жрецы, перекрывая проход, они сжимали свои камни и что-то бормотали.

На одинокого волка нахлынула знакомая чернота, он пошатнулся и упал на колени. Грудь сдавило неимоверной тяжестью, он, задыхаясь, повалился на бок. И, кусая губы от боли, стал терпеливо ждать, когда заработает его защита. Один из жрецов ударил Кира ногой, потом к нему присоединились остальные, удары посыпались со всех сторон.

Одинокий волк мычал от боли и ждал. Когда он уже стал захлебываться от боли, это, наконец, произошло. Чернота стала отступать, в его грудь начал вливаться воздух, пахнущий ладаном и испарениями масла.

Кир часто и глубоко задышал, загоняя в глубину своего тела боль, одновременно перекатываясь в глубь храма. Потом неимоверным усилием он сумел встать. На его плечах висели жрецы, неумело избивая его, их черные камни, касаясь тела, вызывали онемение, добавляя новую боль к той, что уже сжигала его.