Шепот крови (СИ) - Мирослава Драгович
Прямо под сердцем, за пазухой потрепанной охотничьей крутки, Птицелов хранил два письма. Одно предназначалось ловцам, другое — королю Ивэну. Он думал над ними всю ночь, пока окончательно не сложил оба слово к слову. Права на ошибку у него не было — в лагере не так много чернил и пергамента. В том письме, что было предназначено братьям по клинку, он сообщал, что не желает возвращаться к своему ремеслу, вверяет дело южанину Кловису и требует от того приступить к нему в кратчайшие сроки.
…Я не стою того, чтобы кто-то из вас терял в достатке. И желание мое остаться в лагере отступников истинно, без принуждения, по собственной воле, — заключал он.
От второго письма ему становилось дурно. Оно было объято ложью, как огнем — вот-вот прожжет рубашку и станет плавить кожу.
— Боишься, храбрый сын медведицы? — шепнула Селма, сидящая с ним рядом на ящике из-под тренировочных мечей. — Не забывай вопить на этих ослов, иначе подумают, что тебе плевать.
Девушка не отходила от него ни на шаг, если только того не требовал Гален. Она сопровождала его на поле с мерзлой землей, где он делал вид, что способен превратить в армию несколько десятков оборванцев, очевидно не блещущих умом. Он же — ходил отстреливать с ней дичь. И последнее ему нравилось куда больше, чем выполнение желаний Галена.
— Эй, ты! Да, ты! — Эрло решил немедля воспользоваться советом девушки. — Не ты ли просил выдать вам всем боевые мечи? Теперь ты понял, что вы бы покрошили друг друга в капусту даже прежде, чем успели бы взять их в руки? Драться с врагом — это вам не срезать побрякушки с девиц в переулке. Ты! Сделай выпад, как я говорил! Это бой, а не танцы с хмельной подружкой у костра!
Эрлоис позволял себе время от времени безучастно сидеть рядом с Селмой, ведь она начинала шипеть на каждого, кто требовал к себе излишнего внимания. Она объявляла, что его раны недостаточно затянулись, чтобы плясать по полю, и что он делает великое дело, даже подмечая слабые места. Изредка хватаясь за меч, Эрло понимал, что не стоит показывать ничего из того, чему он научился в Корсии. Ведь каждый ученик Стейна должен был справиться с любым из этого сброда преступников.
— Я обману друга, Селма, — теперь он склонился над горянкой и прошептал. — Это мне не по душе. Я вовсе не боюсь. Мне лишь ненавистна эта ложь.
— Вспомни, — проворковала она. — Он уже знает, что ты будешь врать.
Селма вдруг прильнула к нему, обвила пальцами его шею и одарила поцелуем, неуклюжим до стука зубов. Не ожидая того, Эрло было дернулся, но рука хрупкой северянки была нежданно крепка.
— Что это было? — спросил он, как только смог собрать воедино распуганные ее поступком мысли.
— Ты забыл, что я без ума от тебя, растяпа? Гален идет за тобой. Он должен был увидеть.
Она предупредила его, что станет играть влюбленную деву. Но в той лжи, что касалась любовного трепета, она едва ли была хороша.
— Ты никогда не делала этого раньше. Ведь так? — взгляд Эрло невольно скользнул к ее тонким губам.
— Заткнись, — она погладила его по руке, и никто бы со стороны не подумал, что причиной тому была не нежность, а обман. — Надумаешь учить меня, в миг выпущу твои паршивые кишки.
Эрлоис ухмыльнулся, разглядев как Селма залилась девичьим невинным румянцем. За время, что они провели бок о бок, было ясно, что девушка не растрачивала свои таланты понапрасну. Прирожденный шпион и безусловный лидер, она вела свою тихую игру, обладая удивительным чутьем. Она была сильна во всем, кроме человеческих привязанностей и нежности. Ее грубость придавала ей даже некий шарм, но труса могла напугать. Эрло лишний раз уверился, что был первым мужчиной, рядом с которым Селма проводила столько времени. Она была везучей и смекалистой, и он без раздумий прислушивался к ней. Так было безопаснее, ведь он сам был силен в применении других методов, а они отнюдь не продлили бы ему жизнь в этом месте.
— Приветствую тебя, Великая Тень, — Эрло продолжал говорить с Галеном с пренебрежением и усмешкой, но тот и не ждал от наемника иного.
— Сделал, что я просил? — устало поинтересовался он, глядя на возню и вскрики на поле, отдаленно напоминающие бой.
Эрлоис молча протянул ему проклятые письма.
…Прошу тебя отвести своих стражей от лагеря брата. Я остаюсь среди его людей по своему желанию, надеясь на твое понимание. Быть может, Гален во многом прав? Верю, что однажды и ты поймешь его.
С надеждой на прощение
Твой друг Птицелов
— Неплохо, — объявил Гален, улыбнувшись лишь уголками темных губ. — Отнесешь эти письма тоже сам. Пусть твои воинственные дружки убедятся, что ты жив. И тут же вернешься, ведь ты мне должен. А если надумаешь бежать, я убью ее.
Голос Галена звучал так небрежно, будто подобные слова были неизменной частью его будней.
Эрло заметил, как его смелая подруга вдруг отвела взгляд. Она не испугалась, нет. Но Гален должен был разглядеть именно это.
— Что скажешь, Птицелов? Ты ведь умеешь быть благодарным?
Под стенами лагеря
Мерзлая земля заставляла спотыкаться на ходу и выглядела особенно мрачно в лучах солнца, сползающего за горизонт. Эрло хотел пройти этот путь легкой походкой с улыбкой на губах, но это было непростой задачей. Спиной он чувствовал, как на него нацелены стрелы лучников Галена, и стоит только ему побежать, они нагонят его. Соблазн был очень велик. Он был головокружительно близок к свободе. Но Селма осталась за частоколом, ее игра еще не была близка к финалу, Дагмеру по-прежнему грозила опасность, а Эрлоис всегда помнил добро.
Он неуклюже поскользнулся, упал, захохотал, сгреб в ладонь горсть снега, обтер лицо, надеясь, что холод поможет прогнать прочь мысли о несвоевременной свободе.
Заметившие его стражники короля и ловцы были взбудоражены прерванным ожиданием. Но никто не сдвинулся с места, пока тот не остановился на полпути, и не вскинул руки в примирительном жесте.
— Мне нужен Кловис южанин! — прокричал он, силясь приметить ловца среди осаждающих лагерь людей.
Но вскоре тот сам почти выбежал к нему навстречу.
— Я польщен вашей
