Четыре грани финала (СИ) - Коншин Данила Владимирович "Airwind"

Белое тело появилось из ниоткуда — Б-кот примчался маме на помощь и окружил Дэдпула зелёным сиянием. Но почти сразу же на него свалился толстый рыжий кот, и во все стороны полетели сгустки энергии, сопровождаемые кошачьим ором.

Кажется, это Кисер.

Б-кот засветился зелёным, но Кисер сверкнул жёлтым и вцепился ему в горло. Коты дрались не на жизнь, а на смерть, но пока победителя не было. Последняя волна птиц окружила голову мамы, разлетелась перемешанным с кровью пухом — и танцующий Дэдпул оказался совсем рядом. Он вынул пистолеты и атаковал, но мама успела выстрелить лучом.

Красно-синее пламя объяло его фигуру, проявляя лишь постепенно растворяющийся чёрный силуэт. Я не услышала ни одного крика боли, и силуэт продолжил путь, даже когда потерял человеческую форму… подлетел совсем близко к продолжающей стрелять маме…

Красные лезвия прошли сквозь её череп, появились на затылке — и дикий крик едва не разодрал мой слух. Лучи дёрнулись, пройдя сквозь обоих дерущихся котов, исчезли вместе с ними и Дэдпулом, но его пистолеты продолжали впиваться в глазницы мамы, а та дико кричать. Пурпурная кровь потекла по лицу, закапала в траву….

И Акулпул вынырнул из-под земли с широко раскрытой пастью. Мама не успела ничего сделать — пасть захлопнулась, кровь брызнула широкой струёй, а акула нырнула обратно в землю, унося добычу.

Наступила тишина. Состояние блаженства спало, вновь стало мокро и холодно. Я смотрела на место битвы, о котором напоминало лишь яркое пурпурное пятно на выжженной траве, и отказывалась осознавать произошедшее.

Сначала бабушка, а теперь мама.

Во второй раз.

Вопреки всем моим желаниям.

Только теперь и Дэдпул мёртв. И… много кто мёртв? Кроме Кисера, никто не явился сюда помогать мне. И не стоит ожидать, что кто-то явится.

Кроме… третьего испытания.

— Ну привет, доченька, — сказал Танос позади меня. — Давненько не виделись.

Я успела повернуться — и сразу полетела на землю, лицо просто взорвалось болью, а во рту сразу стало горько.

— Надеюсь, не надо объяснять, почему, — папа опустил кулак и прошёл к кровавому пятну. Осмотрел его, хмыкнул и лёгким движением приманил крохотный огонёк, влившийся в золотую перчатку на правой руке и прошедший по напрягшемуся телу алой волной. Я увидела это, хотя перед глазами всё плыло и тело молило об отдыхе.

Дэдпул носил при себе Камень Реальности. Почти наверняка всё это время.

— Наконец-то, — удовлетворённо выдохнул папа и повернулся ко мне. — Теперь эту морду преспокойно набью. Можно даже поблагодарить тебя, доченька, за такой шанс.

— Шанс? — прохрипела я. Папа в ответ лишь поднял руку, и камни на перчатке сверкнули.

Тень накрыла всю поляну, и когда я сумела встать, то увидела огромный дирижабль, закрывший пол-неба. Сопровождающий его рой самолётов казался насекомыми на фоне гиганта и я даже не сразу их заметила, отвлечённая огромным гербом на боку дирижабля.

Кроваво-красные серп и молот.

— Мужики всё время рассказывали о книгах, в которых такие вот простые люди, как мы, возвращались во времена СССР и спасали его от всяких предателей и пиндосов, — отец смотрел на дирижабль с широкой улыбкой. — Я всё мечтал, что однажды и у меня получится. Кто же знал, что из-за собственной тупой дочери.

— Папа, — выдавила я; вид дирижабля отчего-то вводил в ужас. — Мама и бабушка, они…

— Знаю. Но и хрен с ними. Эта старуха мне тоже надоела, уже сама не понимает, чего хочет, и совсем сбрендила. И я, как в тех книгах, соберу вокруг себя когорту красоток, так зачем мне жена. Только представь, белокурые, с сиськами, услужливые, во что-нибудь такое обтягивающее одеты… эххх, красота! — он довольно ухмылялся. — Не то что все эти нигры и фемипиздки пиндосские, на таких посмотришь и только уебать хочется. Ну ничего, когда моя страна захватит планету, то избавимся от них. На поля сошлём, пусть картофель для рабочих людей собирают, во, мигом обо всех правах человека забудут!

Он захохотал, и от этого хохота живот скрутило ужасом. В моём мире… людей будут отправлять в рабство из-за внешности? Даже после смерти от такого не избавиться?

— Так что я готов простить тебя, доченька, — папа повернулся ко мне. — Могу подарить какую-нибудь планету, просто сиди там и бездельничай сколько душе влезет, вселенский коммунизм я и так построю. Заодно тебе внешность подтяну, во, волосы чтоб нормальные стали, талия, сиськи, чтоб прям гордиться тобой можно было. Будет моя дочь женщиной наконец, а не дерьмом унылым.

Его улыбка стала особенно неприятной, и столь же неприятная мысль зашептала: если папа превратит тебя в типичную красотку по своему разумению, то как скоро он захочет тобой обладать? Зная, что никто не выступит против, никто не накажет и не сможет остановить?

Я не верила в эту мысль, но ноги подкашивались от страха перед его улыбкой. На что будет способен мой папа при полной безнаказанности и абсолютной власти?

— Папа, ты… но ты ведь не будешь никого убивать?

— Да как не убивать-то, доченька, — его голос стал мягким, даже неправильно добрым. — Что, предлагаешь оставить в живых пиндосов всяких, или прибалтов этих, или негров, что живут за наш счёт и ещё вечно недовольны? Чем возиться с ними и переучивать, лучше сразу убрать и дело с концом. Это даже убийством не будет, они просто исчезнут.

— Папа… — будь что будет. Всё равно я не хочу жить в таком мире. — У тебя Перчатка Бесконечности. Она способна изменить саму Вселенную к лучшему, способна сделать так, что любовь и доброта не будут пустым звуком. Она может стереть границы между странами, установить вечный мир, дать каждому немыслимое богатство, уничтожить депрессию, апатию, страдания. Она может всё. Но тебе, папа, пришли на ум лишь убийства и порабощение тех, кто тебе не нравится?

Ещё один удар опрокинул меня. Папа навис надо мной огромной фиолетовой тушей, а его золотые доспехи блестели так, что глаза сами закрылись от режущей боли.

— Всё же ты отбилась от рук, — его голос оставался спокойным и даже добрым. — Наслушалась всех этих либералов. «Убийства», «рабство», «это же нехорошо, ню-ню-ню». То, что твоя страна потеряла всю свою гордость и должна дать отпор желающим разрушить её врагам — вот что тебя должно волновать. И ради восстановления Советского Союза, лучшей страны в истории, надо пройтись огнём и мечом по всему миру, чтоб никто даже не думал пикнуть против. Ударить первым, пока не спохватились. Видимо, надо будет тебя тоже на картошку отправить, вылечить нормальным физическим трудом. Походишь враскорячку от рассвета до заката и мигом перестанешь о всяких глупостях думать.

Ну почему и тут… почему и тут вместо нормальных разговоров опять желание убийства, опять ненависть, опять…

Надоело. И надо что-то с этим делать. Спасибо Дэдпулу — теперь я знаю, что. Попробую справиться сама.

Хотя опять не совсем сама…

Три фигуры проявились позади папы. Тот резко обернулся, поднял руку — но Асакура Рёко вонзила нож ему в плечо, а Юки Нагато и Суо Куё замерцали, словно поддерживая её невидимой силой.

Перчатка всё равно сверкнула, ударила в девушек разноцветными лучами — и я не стала смотреть дальше. Пояс после всех перепетий ещё работал, мгновенно перенеся в нужное место.

Коридор Хогвартса.

Давно надо было сюда наведаться. Просто я не решалась привлекать внимание Дамблдора и портить возможный союз, да и Дэдпул советовал выждать. Но сейчас их нет и уже всё равно.

Сосредоточиться. Забыть про мокрую одежду, комок в горле, боль и унижение. Трижды пройти по коридору.

Открыть появившуюся дверь.

Быстро забрать единственный предмет в комнате.

Вылететь наружу от мощного удара.

Я пробила стену, упала с высоты семи этажей замка, рухнула прямо на каменную площадку — но не погибла. Даже не сломала позвоночник.