Макс Фрай - Пять имен. Часть 2

— Зря потратите время. Я сам сколько раз пытался. — сочувствовал Джуфа, щекоча млеющего кобелишку за ухом — Видите ли, мессер Козимо. Он не тонет.

Так простец по имени Джуфа на многие годы стал шутом и потешником рода Медичи.

А Червелатта за свой недолгий век втрое увеличил собачье племя на псарне, порождая таких диковинных ублюдков, что даже бывалые псари не верили глазам своим и тщетно пытались втихаря утопить щенят неутомимого Червелатты.

Их смертоубийственные труды пропадали втуне.

Щенки не тонули.

Новелла 16. О Козимо Медичи, который не умел ловить рыбу и Ринальдо дельи Альбицци, который не умел управлять городом

Когда чванливый глупец Ринальдо дельи Альбицци поднял во Флоренции мятеж, Козимо Медичи едва избегнув тюрьмного пленения и смертной расправы, был изгнан из города по приказу указанного Ринальдо. Альбицци позволил Медичи уйти невредимым, опасаясь скорого гнева его сторонников, которых не мало оставалось в Синьории.

Козимо отправился на свою виллу в Карреджи, где мирно коротал дни за чтением, прогулками и ловлей рыбы.

Челядинцы удивлялись, почему мессер Козимо, прежде презиравший рыбную ловлю, проводит за этим занятием целые дни.

Мессер Козимо отвечал любопытствующим, что это пустячное развлечение учит терпению, к тому же его забавляет, как иной раз малая рыба тужится, пытаясь пожрать большую.

А еще он добавлял, что ловит рыбу для наглядного примера — Медичи такой же плохой рыболов, как Альбицци никудышный правитель.

Ринальдо дельи Альбицци и сродники его, установив в городе свои порядки уже покушались на агатовый венец Республики, свою победу они три недели праздновали в Старом Дворце Синьории, ночью мятежники пьянствовали с продажными женщинами, а утром лежали крестом в соборе Санта-Мария дель Фьоре, содрогаясь от благочестия.

Ринальдо сбивал горожан с толку указами, установил тягостные штрафы за икоту и громкий смех, хотел возвратить прежние привелегии дворянам, отменить "Установление справедливости" и приказал прибить к городским воротам Святого Михаила самолично придуманный герб нового правления, похожий на овощную корзину или лукошко старьевщика, где собраны самые неожиданные вещи.

Последней каплей стал его указ об удалении из Флоренции граждан, которые страдают недугом лунатизма, а так же тех, что свистят под нос за работой разные песни, потому что зловредные лунатики шастая по карнизам нагишом, наводят страх на ночных дозорных, и, стало быть, являются государственными изменниками, а свистуны косвенно разоряют казну, ибо свист согласно примете приводит к безденежью.

Восемь человек из городского совета Добрых Мужей, с ними и канцлер республики приехали в Карреджи на виллу Медичи, просить мессера Козимо вернуться в город.

Посланцы застали мессера Козимо на озере, когда он выходил на берег из рыбацкой лодки, неся с собою сеть, в которой запутались несколько скрюченных раков, мальков-губанов и пресноводных ракушек.

— Стоит ли вам тратить время на глупые забавы, в то время как Флоренция измучена нелепым правлением Альбицци — упрекнул его канцлер Республики, — ваш улов, как я вижу, не богат.

— Ваш тоже, коль из глупой забавы вы приняли мятежников, — отвечал мессер Козимо, отбрасывая сеть. — Я просто коротал время, ожидая, когда грехи моего врага перевесят мои. Так и быть. Я возвращаюсь.

Новелла 17. Отцовские советы

Скорняк, скупщик краденого — темный человек Андреа Феличе, известный в квартале Олтрарно сказал своему младшему сыну Анджело Феличе в день его десятилетия.

— Женщина, Хлеб и Смерть необходимы мужчине в равной степени. Но за двумя первыми приходится гоняться без отдыха, а о кумушке Смерти можешь не беспокоиться: она найдет тебя сама.

В другой раз он заметил:

— Блажен, кто не знал постоянства. Не говори тому, кого полюбишь: я не покину тебя до самой смерти. Иначе, чтобы не солгать, тебе придется сразу убить того, кому ты это сказал или на месте умереть самому.

И предостерегал его:

— Остерегайся, пуще огня, гиены и мандрагоры, троих: влюбленного кастрата, женщины, которой ты отказал, и самого себя.

А однажды, шутки ради, сказал:

— Ты спрашиваешь меня, сын, что такое женщина? Это такой мужчина, который всегда хочет и может.

Новелла 18. О Буднем празднике

Когда канцлер Флорентийской республики известил Синьорию о возвращении мессера Козимо, Добрые Мужи вознесли хвалу Богородице, был оповещен и народ, принявший эту весть с воодушевлением.

Уже давно переметнулись от дома Альбицци присягнувшие ране знатные семьи Руччелаи, Строцци, Барди и прочие нобили, весь город ожидал истинного государя с ликованием и нетерпением.

Мессер Никколо да Удзано, ближайший друг и советник Ринальдо дельи Альбицци, встревоженный поведением горожан, предложил Ринальдо перекрыть подступы к Флоренции и поднять ополчение верных.

Но Ринальдо дельи Альбицци и сродники его не поверили вести, сам Ринальдо пошутил:

— Уж скорее я пролезу сквозь замочную скважину, чем этот прохвост Медичи вернется в город.

Надо вам сказать, что мессер Ринальдо отличался великим дородством.

— Но, мой добрый друг — заметил Никколо — как вы объясните, то, что и пополаны и плебеи выходят на улицы, восклицая: Храни Господь государя! и готовят пышное торжество, словно дети, ожидающие возвращения отца?

— Пустяки — отвечал на это Ринальдо — граждане желают порадовать меня. Я их государь. Ведь они кричат "Храни Господь", а не "будь проклят".

Сказав это, Ринальдо отправился спать, а мессер Никколо, отчаявшись вразумить самонадеянного глупца, явился с повинной головою во дворец Синьории и рассказал Добрым Мужам о разговоре с Альбицци, который многих насмешил до слез.

На рассвете народ запрудил всю соборную площадь и примыкающую к ней улицу Виа Ларга, где стоял дом Козимо. Немолчно благовестили колокола, в том числе и самый большой колокол делла Леоне, что означает «львиный». Горожане нарядились в праздничные одежды, из собора вынесли хоругви и чудотворные статуи под сенями.

Но проходил час за часом, а Козимо все не появлялся, в то время как посреди площади перед Баптистерием и дворцом Приоров, молчаливые плотники возводили некое сооружение.

— Что вы строите? — спрашивали их из толпы.