Мерседес Лэки - Мастера фэнтези 2005 (сборник)

Глас рассмеялась — словно осколки стекла рассыпались по каменному полу — и покачала головой.

— До чего же вы, рыцари, самонадеянны! Никогда не сомневаетесь в том, что вас приведут куда надо и защитят от всякого вреда! Пока, конечно, рано или поздно не наступит время, когда хозяин, вот как тебя сейчас, выбрасывает вас за ненадобностью.

Каэрита почувствовала, что Глас оказывает давление на ее голосовые связки, заставляя молчать. Она стояла неподвижно, стянутая паутиной Зла, и, не пытаясь заговорить, смотрела на Глас, а та снова рассмеялась и встала.

— Допускаю, что ты действительно нашла способ расстроить мои планы здесь, маленький рыцарь. И не просто причинить мне небольшое беспокойство. Видишь? Я признаю это. Однако я предусмотрела такую возможность и тоже не сидела сложа руки. Ясное дело, должно было прийти время, когда кто-нибудь догадался бы, что моя Госпожа играет в Куайсаре в свои маленькие игры. Но — о миледи Каэрита — все же мне уже удалось причинить немалый вред твоим драгоценным «девам войны» и их королевству! Может быть, желаешь обсудить это со мной? — Она сделала жест рукой, и давление на голосовые связки Каэриты исчезло. — Ну, так что, хочешь поговорить со мной? — насмешливо спросила Глас.

— Они не «мои драгоценные девы войны», — ответила Каэрита, удивившись тому, как спокойно и ровно звучит ее голос. — И ты не первая, кто пытается причинить им зло. Да, несомненно, некоторый вред ты им причинила. Я признаю это. Однако любой вред можно исправить, и Томанак, — (ей показалось, что Глас слегка вздрогнула, услышав это имя), — Бог не только Войны и Справедливости, но и Истины. А Истина — яд для Тьмы, не так ли, Глас?

— Ты что, действительно веришь, будто тупоголовые Сотойя поверят в это? Или что даже сами «девы войны» поверят в это? — Глас снова рассмеялась. — Вряд ли, маленький рыцарь. Мои планы простираются слишком далеко, а паутина охватывает слишком многих. Одно мое прикосновение и… любой поверит мне — совсем как эта жалкая марионетка Ланитха. Она убеждена, что сама Лиллинара велела ей охранять мои маленькие исправления в документах, чтобы «девам войны» было за что зацепиться для начала. Или твоя дорогая Йалит и ее совет, которые даже не помнят, что когда-то говорили совсем другое. Как ты сама сказала этой дурочке хранительнице, те, кто уже ненавидит и презирает «дев войны» — вроде Тризу, — будут убеждены, что именно девы подделали «оригиналы» в Калатхе. А «девы войны» будут убеждены, что не делали этого — под воздействием моей кропотливой работы. И рыцарь Томанака не сможет подтвердить подлинность копий Тризу… и объяснить, как документы в Калатхе могли быть изменены без участия Йалит и ее совета. Боюсь, тебя не окажется поблизости, когда придет время рассказать им об этом.

— Может, и нет, — спокойно сказала Каэрита. — Существуют, однако, и другие избранники Томанака, и один из них очень скоро узнает все, что известно мне, а также к каким выводам я пришла. Думаю, я могу полностью положиться на него. Если понадобится, он завершит начатое мною.

На мгновенье брови Гласа сошлись к переносице, но потом лицо ее снова разгладилось. Она пожала плечами.

— Может, и так, маленький рыцарь, — сказала она. — Однако лично я полагаю, что нанесенный мной вред неустраним. Я нашла такую благодатную почву по обе стороны — и лордов, ненавидящих все, что отстаивают «девы войны», и «дев войны», возмущенных оскорблениями и несправедливостью, которые им и их сестрам приходилось терпеть на протяжении долгих лет. О да, все они прислушаются ко мне, а не к твоему другу-рыцарю. Они поверят тому, что больше соответствует их предубеждениям и ненависти, а я разошлю своих служанок, чтобы они распространяли мое слово дальше. Моих служанок, маленький рыцарь, а не тех тупых, бесхарактерных сучек, ради которых был воздвигнут этот храм! — Она злобно вперила взгляд в Каэриту, и та почувствовала, как ненависть сочится из Гласа, словно дымящаяся кислота. — А чтобы раздуть пламя пожарче, — внезапно в сопрано фальшивого Гласа зазвучали мягкие, подлые и какие-то… голодные нотки, — Тризу вот-вот начнет решать проблему своими руками.

Увидев вопрос в глазах Каэриты, она холодно рассмеялась.

— Есть те, кто убежден, будто с его молчаливого согласия — или даже по его приказу — убиты две служительницы Лиллинары. Он, конечно, не делал этого. При всем своем фанатизме он упорно сопротивляется подсказкам, которые могли бы подтолкнуть его к прямому воздействию. Однако «девы войны» думают иначе. И, уж конечно, они не изменят своего мнения, когда солдаты в мундирах его цветов нападут на Куайсар, под его знаменами ворвутся в город и храм, а потом расправятся со всеми жителями Куайсара и всеми служительницами храма, которых сумеют захватить.

Против воли перед внутренним взором Каэриты возникли картины одна ужаснее другой. «Глас», казалось, почувствовала это — в ее ответной улыбке отразились глубины разверзшегося в душе Каэриты ада.

— Погибнут не все, конечно. Так всегда бывает, не правда ли? И я уж позабочусь, чтобы среди уцелевших не осталось тех, кто не попался в мою паутину. Самая тщательная проверка любым из ваших непогрешимых избранников Томанака подтвердит: выжившие говорят правду о том, что они видели, и о том, кто это сделал. И среди увиденного ими, маленький рыцарь, будет вот что. Я сама, моя личная гвардия и старшие жрицы — мы все забаррикадируемся в Часовне Старухи и будем стоять до конца. Конечно, солдаты Тризу попытаются прорваться внутрь, но я призову Леди Гнева, и она уничтожит всех нападающих… а также тех, кто внутри. Этим объяснится тот факт, что тел не найдут. Или, по крайней мере, не найдут наших тел.

Она в притворной печали склонила голову.

— Несомненно, некоторые собратья Тризу придут от содеянного им в ужас. Другие, более милосердные, решат, что он просто сошел с ума. Однако найдутся и такие, кто сочтет справедливым, что он выжег это гнездо извращенности, в особенности когда выяснится, что документы подделаны. И что бы Телиан и даже сам король ни предпринимали, маленький рыцарь, причиненный вред будет неустраним. Тризу станет доказывать свою невиновность, размахивать подлинными документами, и все же его наверняка накажут. Тогда найдутся лорды, которые обвинят его сеньора и короля в судебной ошибке. Если же Тризу оставят без наказания — к примеру, какой-нибудь любитель совать нос в чужие дела из числа избранников Томанака своими методами установит, что он говорит правду и не имеет никакого отношения к нападению, — тогда «девы войны» будут считать, что его оправдание — не более чем дымовая завеса, позволившая ему избежать наказания. И того же мнения будут придерживаться многие прихожане церкви Лиллинары.