Вера Огнева - Возвращение к себе

- Что и у тебя тоже?

Принц не ответил, только коротко и остро глянул на Роберта.

- Я уже, грешным делом, думал: может, они надеялись, что я вообще из Реймса, не вернусь, - продолжил принц.

- Тут далеко не все так просто, - отозвался Роберт. - Посадить на трон бастарда ко-нечно можно. В Нормандии они сидели на высоких столах друг за дружкой. Один сменял другого. Но то - норманны, дикие викинги, только-только севшие на землю.

У них незаконнорожденный, чтобы пробиться среди законных претендентов, должен обладать выдающимся умом и силой. И жестокостью, кстати, тоже выдающейся. Но уж когда пробился, возобладал и укротил, он становился признанным владыкой, хотя бы его волчица в зубах из леса принесла.

У нас - другое дело. Здесь такой на троне долго не продержится, даже будь он трижды умен и силен как Голиаф. Его не потерпят синьоры. И уберут, будь уверен.

Кроме того, подобный шаг приведет к полному краху. Франкское королевство развалится. Оно и сейчас-то существует главным образом на пергаменте.

- К сожалению, мой венценосный родитель в последнее время слеп и глух к доводам разума. Боюсь, он может стать послушной марионеткой в руках ловкого проходимца, пусть это и его собственный сын.

- Значит твоя задача - выжить.

- Понимаю. Но ожидать смерти отца, как избавления… душа ноет.

- Ты говоришь так, будто воспитывался не в королевском замке, а в оруженосцах у замшелого рыцаря, который без старого кодекса нужды не справит.

- Странно такое слышать от тебя.

- Я не в укор и не в насмешку. Но есть слова, есть кодексы, а есть жизнь.

Представь: ты вернулся в Париж, припал к стопам старого, больного отца, всплакнул от умиления собственным благородством. Пока будешь утирать слезы, тихо подкравшийся соперник перережет тебе горло. А папенька, вполне допускаю, скажет сбежавшейся че-ляди, что так и было. Постой, - Роберт поднял ладонь, останавливая вскинувшегося было Людовика. - Повторю, все сказано не в насмешку, а для наглядности. Если с тобой случится несчастье, канут надежды очень и очень многих. И опять же развалится королевство. Так что ты уж побереги себя ради государства, ради верных тебе людей, ради… меня, если хочешь.

- Ты остаешься со мной, Роберт?

- Я был бы рад тебе служить не за повинность, а за совесть, но остаться сейчас в твоем отряде не могу. Такое приведет к окончательной конфронтации. Используя мое присутствие как повод, начнут нападать на тебя. Ну а меня-то постараются убрать в любом случае.

- Со мной верные люди.

- Луи, поверь, на свете существуют наемные убийцы, перед которыми не устоят ни какие стены. Раньше, до того как мы повидали другие страны и обычаи, я бы тоже понадеялся на хорошую охрану, да на меч друга. Теперь я точно знаю, что смерть, купленная за золото, может просочиться в любую щель. Убийца прикинется агнцем и совьется змеей под подушкой. Из Святой земли мы привезли не только победу и золото. Оттуда идет другая мораль. И хотим мы того или нет, она будет вплетаться, уже вплетается в нашу жизнь.

- Что же, не осталось ничего незыблемого, постоянного, благородного?

- Осталось, конечно. Один умный человек, сарацин, между прочим, назвал это нравственностью, законом внутри тебя. Прости, что туманно выражаюсь. Всю жизнь махал железом и только сейчас начал задумываться над такими простыми вещами.

На некоторое время над столом повисла тишина. Наследник франкского престола обдумывал сказанное. Роберт не торопил.

- Куда ты направишься?

- Сначала найду своих друзей. К востоку от Нормандии, ближе к побережью стоит маленькое баронство Барн. Мне придется туда наведаться. А дальше видно будет.

- А ты… Ты принесешь мне клятву верности? - наследник, уткнувшись взглядом в столешницу, поджал губы, от чего стал походить на разволновавшегося мальчишку.

- Конечно, Луи. Я приношу ее тебе сейчас.

- Спасибо, Роберт.

- Не стоит. Береги себя. Да, еще, если тебе не трудно, забери с собой из обители брата Базиля. Не думаю, что ему дадут долго прожить после нашего отъезда.

- Скандал с епископом Парижским Годфруа мне обеспечен.

- Я обязан жизнью этому монаху.

- Хорошо, Роберт. Я позабочусь о нем.

- Спасибо.

- Ты поедешь прямо сейчас? - спросил принц.

- На рассвете. Надо немного отдохнуть. Доспехи и оружие мне вернули. Не стоит задерживаться.

- С Богом.

- С Богом.

Октябрь догорал последними погожими деньками: бликами прохладного, подернутого туманной дымкой солнца, сверканьем зацепившейся паутинки. Птицы тянулись к югу беспорядочными стаями, пунктирными линиями и косыми клиньями. В воздухе разлилось ожидание.

Четвертые сутки Роберт по переменке с Гаретом сторожили Анну. Бина носила с поварни кое-какую еду. Жажду утоляли водой. Вина им давать было не велено.

Давило напряжение. Под дверями, на которых Гарет подправил сломанный засов, постоянно кто-то крутился. По десять раз на дню по коридору, крича и топая, пробегала пьяная ватага. Грозились, конечно. Но что-то их сдерживало.

Полудобровольное заточение в четырех стенах доводило до иступления. Злость на бандитов мешалась со злостью на собственное бессилье. Расчет на помощь Катлы не оправдался. Слава Богу, что женщина осталась жива, ушла. Только вот, как теперь послать весточку о себе друзьям? Как предупредить, что золото, которое заботливо сохраняли всю дорогу, может понадобиться в любой момент?

Дотянувшись до высокого подоконника, можно было рассмотреть крохотный уголок сада. Когда-то, наверное, ухоженный и чистенький, сейчас он представлял собой нагромождение камней, срубленных деревьев и грязи. Из этого хаоса тянулись поздние, блеклые, одичавшие за лето цветы. На кустике шиповника остались последние, похожие на капли запекшейся крови, ягоды. В дальнем углу багряным столбом светилась осина.

Бина вбежала в комнату, еле переводя дух.

- Гнались за тобой что ли? - насторожился Гарет.

- Лупо вернулся. Коней расседлывают. Говорят, маленького Филиппа с собой привезли.

- Сама видела?

- Куда мне. По пятам ходят, шаг в сторону сделать нельзя. Что на поварне услышала, то и донесла.

Время закручивалось в тугую смертельно сжатую пружину. Дело вплотную подошло к развязке.

- Я тебя одного не отпущу, - наступал Гарет.

- Женщины…

- Закроются.

- До первого удара. Налягут с той стороны, и слетит с петель твоя дверь.

- Может, они и не придут…

- Не спорь, рыцарь де Гильен. Сиди здесь и сторожи. Если станет вовсе туго, пробирайтесь к подземному ходу. Помнишь, как девчонка учила, поворачивать камень?