Кристофер Сташефф - Маг и кошка

— Величественные ворота, которые вы видите перед собой, изготовлены из сардоникса и украшены орнаментом из рогов змей, называемых рогатыми гадюками — дабы никто не смог пронести во дворец яд.

Паломники опять взволнованно загомонили. Это сообщение подействовало на них так, как и рассчитывал Хаджик.

— Так что если у кого-то из вас есть при себе яды, — сверкнув глазами, продолжал вельможа, — лучше оставьте их здесь!

Паломники в ужасе воззрились на него. Но вот некоторые из них поняли, что это шутка, и робко рассмеялись. А потом и остальные несмело, но облегченно расхохотались.

— А теперь входите, входите, прошу! — Хаджик отступил в сторону и широким жестом указал на сардониксовые ворота. — Император приглашает вас!

Паломники, восторженно восклицая, устремились вперед, даже не заметив, что воины, пропустив их, сомкнули ряды и зашагали позади, заботясь о том, чтобы никто не вздумал отойти и отправиться в странствие по дворцу в одиночку.

Переговариваясь на ходу, пилигримы прошли сквозь арку высотой в двенадцать футов и увидели обширные зеленые газоны, протянувшиеся до самого дворца, стоявшего вдалеке.

— О, да это настоящие поля! — вырвалось у одного из паломников.

— И вправду, — согласился другой. — Но зачем императору столько земли вокруг дворца? Да тут ведь можно целое войско муштровать!

— А может, все так и есть, сосед, — пожал плечами третий. — Может, так оно все и есть.

Антоний вопросительно взглянул на Балкис. Она сверкнула глазами и кивнула.

— А если бы на город напали враги, — заключил еще один догадливый странник, — император смог бы приютить за этими стенами половину жителей. Тут можно и шатры поставить, и всякое такое…

— На самом деле здесь хватает места для всех обитателей Мараканды, — шепнула Балкис Антонию.

Он улыбнулся, отвел взгляд и посмотрел вперед. Воины подгоняли разошедшихся в стороны паломников к большой мощеной площадке перед дворцом. Вскоре все пилигримы оказались там и, вытаращив глаза, благоговейно воззрились на великолепную постройку.

— Императорский дворец, — продолжал свои пояснения Хаджик, — выстроен так, что напоминает божественные чертоги, возведенные святым Фомой для индусского царя Гундафора. Царь велел апостолу возвести для него обычный, земной дворец, но апостол раздал деньги, отпущенные на постройку, нищим. Когда царь проведал об этом, он страшно разгневался, но святой Фома отвечал, что на эти деньги для царя будет возведен дворец в Царстве Небесном. Вскоре после этого царь Гундафор погрузился в смертный сон и был вознесен на небеса, где перед ним предстал дворец, очень похожий на этот — только еще более богатый и великолепный. Ангел сказал царю, что это и есть тот дворец, который для него выстроил святой Фома за милость к беднякам. А потом царь был возвращен в мир живых. Он крестился и стал примером благочестия для всех своих подданных.

Люди забормотали, дивясь и преданию, и тому дворцу, что предстал перед их глазами. А здание было в триста футов длиной и в сто — шириной. Над ним возвышался высокий купол, и еще четыре остроконечные маковки, размером поменьше, венчали его углы. Дверь, ведущую во дворец, обрамляла арка в романском стиле, вокруг которой стояли коринфские колонны. Над дверью нависал балкон с поручнем из слоновой кости, и на него выводила еще одна дверь — уменьшенная копия главной. Все окна во дворце были снабжены небольшими балкончиками, закрытыми резными ширмами. Крыша дворца была черной.

— Любезный господин, но почему у такого светлого, прекрасного дворца простая черная крыша? — поинтересовалась Сикта.

Хаджик просто раздулся от гордости — ведь он знал, как ответить на этот вопрос.

— Крыша покрыта дорогим деревом. Оно зовется черным деревом, почтенная, и наделено особыми чарами: ему не страшны никакие пожары.

— Оно что же, в огне не горит? — вытаращив глаза, спросил один из паломников.

— С тех пор как пресвитер Иоанн наложил на него заклятие — не горит, — отвечал Хаджик. — Двери, ведущие во дворец, также вырезаны из черного дерева, и потому ни один враг не сумеет сжечь их и проникнуть внутрь. — Он развернулся и указал на восточный край крыши. — Обратите внимание на эти шпили! На верхушке каждого из них — по два золотых яблока. Видите, как они сверкают? Но в каждое из них вставлено по два карбункула. Золото сверкает днем, а карбункулы светятся по ночам.

— Так вот что за сияние я видел прошлой ночью! — вскричал один из паломников.

— Наверняка это светились карбункулы, — кивнул Хаджик и широким жестом обвел фасад дворца. — Окна здесь хрустальные. Ночью вы увидите, как они переливаются в лучах множества светильников… О, я уже вижу по вашим лицам, что прошлой ночью вы любовались дворцом издалека! Знайте же, что в этом дворце в светильники наливают душистый бальзам и его аромат наполняет все покои.

— И даже покои императора? — поинтересовался один паломник.

Хаджик строго взглянул на него.

— Я не имею права рассказывать о покоях императора, да и не могу, ибо только сам император, члены его семейства и его главные приближенные допущены туда.

Балкис скрытно улыбнулась и чуть было не проговорилась Антонию о том, что личные покои императора украшены золотом и всевозможными драгоценными каменьями. Но она сдержалась. Пока ей не хотелось признаваться возлюбленному в том, что она — член императорской семьи.

— Везде, где для украшения использован оникс, — продолжал разглагольствовать Хаджик, — в камень вставлено по четыре сердолика, которые лишают оникс магической силы. Но там, где оникс предназначен для волшебства, он чистый.

На вершине купола ударили в гонг. Звук его еще не успел утихнуть — как прозвучал новый удар, а за ним — еще десять. Паломники ахнули и благоговейно притихли. Им так хотелось увидеть человека, бившего в громадный гонг, — ну или, на худой конец, хотя бы сам гонг. Хаджик усмехнулся:

— О да, почтенные, у нашего императора есть дивная машина, изготовленная по его заказу кузнецом-чародеем. Эта машина напоминает нам о часах дня, как вы сами только что слышали. Сейчас часы пробили полдень, и это означает, что время для осмотра дворца истекло. Возвращайтесь в свою гостиницу, ступайте с миром. Завтра проводник снова приведет вас сюда, а завтра будет священный праздник, и с балкона над главным входом вы услышите проповедь апостола Фомы.

Толпа взволнованно зароптала, послышались изумленные и восторженные восклицания.

— Ступайте и приходите завтра, — повторил Хаджик. Он любезно поклонился паломникам, развернулся и направился ко дворцу. Воины сомкнули ряды и поторопили людей к воротам.

Паломники, весело и радостно переговариваясь, поспешили к выходу, но Балкис, стоя перед дворцом, решила, что сейчас самое время рассказать Антонию о том, кто она на самом деле такая. Ей очень не хотелось, чтобы ее возлюбленный узнал об этом от кого-нибудь другого, а чем дальше, тем больше становился риск, что кто-то узнает Балкис в лицо и поприветствует ее, назвав принцессой. Девушка собралась с храбростью и схватила Антония за руку в то мгновение, когда он собрался направиться к воротам.