Роман Папсуев - Верлойн

– Что здесь происходит? – спросил он басом, оглядывая лица собравшихся.

– Этот мальчишка привел в деревню чудовищ, – сердито ответил Карак.

Алдруд тихо кашлянул. Карак испуганно отшатнулся.

– Стрель, зачем ты это сделал? – повернулся кузнец к охотнику. – Ты же знаешь, как Совет отнесется к твоему поведению.

– Послушай, Арбаль, – сказал кузнецу Стрель. – Я встретил их в лесу, у них кончалась провизия, и я решил им помочь. Они совершенно не враждебны.

– Ага, как же, не враждебны! – воскликнул Карак. – Один из них только что угрожал мне!

– Да? И что он сказал? – поинтересовался Арбаль.

– Что подвесит меня вверх ногами, чтобы кровь прилила к моей голове и она стала лучше думать.

Арбаль отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Карак это заметил, покраснел от гнева, но ничего не сказал.

– Я хочу им помочь, – объяснял Стрель. – Они мне нравятся. Они ничего нам плохого не сделают. К тому же я спас жизнь одному из них. Ты знаешь, что это значит для человека чести.

– Знаю, – кивнул Арбаль. – Но мы не можем быть уверены, что спасенный тобой – человек чести. К тому же, даже если это так, как насчет остальных?

– О Небо! – воскликнул Дрюль. – Похоже, в этой деревне все сошли с ума! Какой вред мы можем нанести племени ханта, спасшего нашего друга? Нам нужна всего лишь провизия – ничего больше!

Верлойн остановил дримлина и обратился к Арбалю:

– Господин Арбаль, скажите: каждый житель вашей деревни имеет свой собственный дом, не так ли?

Кузнец кивнул, еще не понимая, куда клонит Верлойн.

– А это значит, что каждый житель деревни может делать со своим домом все, что захочет, и может водить в него кого захочет, правильно? Конечно, при условии, что его гости не будут угрозой для деревни. Так?

– Это правда, – ответил Арбаль и взглянул на Карака.

Карак неохотно кивнул, всем своим видом показывая, что делает Верлойну одолжение.

– Поэтому Стрель имеет полное право принять нас как гостей. А чтобы доказать наше миролюбие, мы сложим оружие, но заберем его, когда будем уезжать. Вас устраивает такой вариант?

Карак фыркнул:

– Ни в коем случае! Я как старейшина требую, чтобы эти нахалы немедленно покинули нашу деревню!

– Карак, согласно правилам деревни, Стрель имеет полное право приводить к себе гостей, – сказал Арбаль. – Эти путники выразили добрую волю, предложив сложить свое оружие, хотя никто их об этом не просил. Лично я считаю, что Стрель может их приютить и помочь им собрать провизию. Что же касается твоего заявления, Карак, неужели ты хочешь Большого Совета, чтобы изменить правила?

– Нет, но терпеть этих чужаков здесь я не намерен. И, кстати, согласно тем самым правилам, на которые ты, Арбаль, так часто ссылаешься, все в деревне должны подчиняться Совету, а я – часть Совета. Я – старейшина.

– Да, ты – старейшина, – согласился Арбаль. – Но ты – не Совет. И не забывай, что и я являюсь членом Совета, так что у нас с тобой равные права.

– Постойте, уважаемые ханты, – вдруг произнесла Лэнарда. – Господин Карак, если я пообещаю вам, что мы покинем деревню, как только пополним запасы продовольствия, вы разрешите нам остаться? Хотя бы на денек.

Старик смутился. Он привык иметь дело с мужчинами, так как в деревне женщины не допускались на Совет и не принимали участия в обсуждении важных проблем. Строгий иерархический порядок разделял обязанности жителей таким образом, что мужчины занимались «важными делами», охраняя деревню, а женщины вели хозяйство – стирали, шили, плели, ухаживали за детьми, готовили еду и так далее. Поэтому смущение Карака можно было понять. К нему обращалась девушка, причем столь миловидная, что сердце старейшины забилось так, как не билось уже лет двадцать.

Под взглядом голубых бездонных глаз Карак почувствовал, что не может отказать девушке. Но его положение в деревне требовало найти оправдание, чтобы не выглядеть слабаком, которого может уговорить женщина. Поэтому Карак усиленно пытался придумать достаточно убедительный повод, чтобы принять предложение девушки.

– Гм-м-м, – промычал он. – Ну что ж, поскольку я не могу изменять правила, я думаю, что Стрель имеет право вести этих путников к себе домой. В конце концов, это его дом, и, если что-нибудь случится, Стрель будет отвечать перед Советом.

Карак вздохнул с облегчением. Теперь, как он думал, никто не посмеет обвинить его в слабости – он показал путникам, что он здесь хозяин и от его решения зависит, останутся они в деревне или нет.

– Спасибо вам, господин Карак, – мягко улыбнулась Лэнарда, и старик покраснел, как спелое яблоко.

– Да ладно, что уж там, – смущенно пробормотал старейшина и направился к своему дому, гордо шагая по улице, окруженный толпой знати.

– Ловко, ловко, – тихо сказал Арбаль, лукаво улыбаясь. – Мне, чтобы убедить этого зануду, потребовалось бы устраивать Большой Совет.

Стрель, опустив арбал, отправился дальше как ни в чем не бывало. Создавалось впечатление, что подобные стычки происходят здесь каждый день. Верлойн улыбнулся Лэнарде, и путники последовали за хантом, провожаемые любопытными взглядами жителей деревни. Арбаль шел рядом с охотником, тихо что-то с ним обсуждая.

– Что-то не так, – сказал Алдруд Верлойну, когда путники подъезжали к небольшому дому Стреля. – Все в этой деревне как будто живут в постоянном страхе – ты видел их лица? Я думаю, что здесь недавно что-то случилось.

– Ты прав, Алдруд, – кивнула Лэнарда. – Что-то тут действительно не так. Я тоже это чувствую.

– Единственный выход – спросить у Стреля напрямик, – сказал Верлойн. – Не думаю, что он будет скрывать от нас причину этой истерии.

Малс, который услыхал незнакомое слово, спросил у Дрюля, что такое «истерия». Дримлин тут же ответил:

– Это то, что влияет на мозги жителей этой деревни. Ты видел, какие они все здесь сумасшедшие? Так вот это – из-за истерии.

Манкр ничего не понял, но расспрашивать Дрюля не стал.

Дом охотника был маленьким, но все же побольше, чем у остальных. Над дверью скалился рогатый череп оленя, давая понять, что хозяин дома промышляет охотой. Дом был деревянным, с куполообразной крышей. Путники спешились и последовали за Стрелем и Арбалем внутрь.

Изнутри жилище Стреля казалось больше, чем выглядело снаружи. Весь дом состоял из одного-единственного помещения с тремя окнами. По вечерам комната освещалась камином, в котором сейчас огонь не горел – лишь тлели угли, над которыми вился дымок. Стрель жил один, и его холостяцкий образ жизни отразился на жилище – в комнате был беспорядок, который вряд ли одобрила бы женщина. На полу валялись шкуры, оружие, одежда и посуда. Небрежно повешенные на стены черепа почти всех животных, которые только водились в Черной чаще, скалились на путников, с интересом рассматривающих комнату, в которой жил Стрель.