Святослав Логинов - Многорукий Бог Далайна

Неустрашимый одонт был готов, если очень понадобится, выступить против кого угодно, но не против илбэча. Пусть ходит где угодно, он не станет мешать, в крайнем случае, осторожно направит в нужную сторону. А то, что за последние две недели на побережье выросло восемь новых оройхонов, так вреда от этого нет. Пусть баргэды потрудятся. Если хохиур не растет, он покрывается рыжей плесенью и с этой минуты обречен сгореть в мгновенной и бессмысленной вспышке. За примерами далеко ходить не надо.

Мягмар был близок, и Шоораном овладело беспокойство. Слишком легко им с Ай стало жить в опустевших мокрых краях. Такое было с ним в землях изгоев, а потом на северной оконечности страны вана. Оба раза его едва не высчитали и не разоблачили. С тех пор благополучие пугало Шоорана, и он решил обязательно уйти отсюда прежде начала мягмара. Жаль было покидать насиженное место, тем более, что Шооран подготовил хороший плацдарм, чтобы зажать северо-восточный залив. Но ведь не один он понимает, как удобно здесь работать. А то, что вокруг спокойно, так перед появлением рроол-Гуя далайн становится особенно тих.

Оставалось выбрать путь. В агонизирующую страну добрых братьев идти не хотелось, у вана тоже все было знакомо до омерзения. Умел бы ходить по аварам, ушел бы вслед за Мозолистой Пяткой. Бесконечно мала вселенная по сравнению с миром человека. Тесно и некуда идти.

Шооран выбрал край вана. Чтобы попасть туда ему пришлось несколько раз пересекать область старейшин, сбивая со следа тех, кто захотел бы угадать выбор илбэча. Разбросав в течение трех дней пять островов, Шооран поздним вечером, когда охрана убралась с мокрого ближе к лагерю каторжников, перешел на соседний материк и удалился от перешейка на безопасное расстояние. Никакой охраны он не встретил, решив, что перехитрил сторожей, не ожидавших, что илбэч в один день и поставит оройхон, и уйдет из страны.

Истекали дни плохого, неурожайного года. Как и предвидел Моэртал, последний месяц оказался голодным. Ручьи пересохли, бовэры беспомощно хлопали короткими лапами по камню и недовольно разевали пустые пасти. Хлебная трава на полях скукожилась и пожелтела. Скупо текущей из расщелин воды едва хватало на питье. На мокром вновь появился народ. Это были не изгои, а добропорядочные земледельцы, которых неурожай погнал за чавгой. Страшно подумать, что было бы, случись такое в те времена, когда оройхоны были перенаселены.

Все ждали мягмара и новой воды.

В положенный час далайн вскипел, покрывшись пеной и щедро кидая свои дары пришедшим людям. Шооран к тому времени был на центральном мысе. Там они с Ай и провели весь мягмар, занимаясь привычным ремеслом: охотой и разборкой завалов. Жаль, что никто пока не соглашался менять кожу и кость на хлеб.

Едва опали пенные тэсэги, мокрый край опустел. Женщины круглые сутки заготавливали наыс, мужчины правили инструмент и караулили урожай. Шооран и Ай остались на берегу одни. Через неделю-другую, когда схлынет грибная страда, здесь снова появятся люди, а пока можно работать безбоязненно.

За четыре дня Шооран поставил девять оройхонов, а потом, уступая уговорам Ай, ушел на запад, в землю изгоев. Ему и самому хотелось узнать, как там обстоят дела, а может быть и помочь знакомым, которые еще оставались в тех местах. Хотя, чем он мог помочь? Только строить землю, как и всюду. А потом снова идти вокруг сужающегося далайна. И снова строить, и идти дальше, не зная, куда приведет его кружение на месте.

Со времен великой битвы за алдан-тэсэг не было у бессмертного рроол-Гуя большей мечты, чем поймать и пожрать илбэча Вана. Но когда бы ни выныривал Многорукий из мутных волн, Ван был наготове и успевал уйти от жадных рук, перепрыгнув через неприступный для владыки далайна поребрик. И однажды, устав от бесплодной погони, рроол-Гуй сказал:

– Зачем ты убегаешь от меня, илбэч Ван? Разве ты не видишь, что победа все равно останется за мной? Ведь я вечен, а ты скоро умрешь. Зато в моих руках смерть будет быстрой и не такой мучительной, как от старости и болезней.

– Может быть ты и прав, – возразил Ван, – но я пока не собираюсь умирать. И вообще, я не хочу, чтобы ты меня ел.

– Тогда давай заключим договор, – предложил рроол-Гуй. – Что бы ты хотел получить в обмен на то, что позволишь себя сожрать?

– Ты полагаешь, такая вещь есть? – воскликнул удивленный Ван.

– Конечно, – подтвердил Многорукий. – Надо только вспомнить, что ты хочешь сильнее, чем прожить до конца свою бесконечно короткую жизнь.

– Что же, – воскликнул Ван. – Я согласен. Я всегда хотел знать, правда ли, что у далайна нет дна?

– Конечно, нет, – сказал рроол-Гуй. – Я свидетельствую тебе об этом.

– Нет, так дело не пойдет. Сплавай и узнай, правда ли там нет дна, а если его нет, то что там есть?

– И тогда ты сам пойдешь в мою пасть?

– Да. Клянусь!

И рроол-Гуй нырнул, думая про себя:

«Если старик вырыл бездонный далайн, что мне стоит проплыть его из конца в конец?»

Месяц рроол-Гуй не появлялся у берега, а когда приплыл, то сказал Вану:

– У далайна нет дна. Я нырнул так глубоко, что догнал камень, брошенный мне в жертву самым первым человеком в самый первый день далайна. Камень все еще падает в бездну.

И рроол-Гуй разинул свой самый большой рот.

Но Ван проворно отскочил за поребрик и сказал:

– А может быть, дно находится еще ниже? Ведь камень не кончил падать, и глубина далайна не иссякла. Ты не смог доказать, что у далайна нет дна. Ступай и нырни как следует.

Разметав горы влаги, рроол-Гуй упал в глубину, и его не было год. Но по исходе года он вынырнул и позвал илбэча.

– У далайна нет дна! – возгласил он. – Я нырнул так глубоко, что влага там сгустилась как плотное тело. Когда камень достигнет тех глубин, он повиснет, не в силах падать дальше.

– Так может быть, это и было дно? – спросил Ван.

– Нет! – объявил бог далайна. – Камень не сможет падать дальше, но я поплыл сквозь эту густую влагу и спускался еще двенадцать недель, но не видел никакого дна.

– Я думаю, ты просто его не достиг, – сказал Ван. – Ведь глубина далайна не иссякла.

– Что же мне, так и плавать взад-вперед, кружа словно подбитая тукка? – вскричал рроол-Гуй. – Найти можно только то, что есть, а если дна нет, как я докажу тебе это?

– Ты должен проплыть всю бездну далайна, – сказал Ван.

– Но ведь у него нет конца! Чтобы проплыть его, потребны бессчетные века! За это время ты успеешь умереть своей смертью. Только вечность еще глупее дурной бесконечности. О них славно думать, сидя на алдан-тэсэге, но нырять в угоду тебе я больше не стану!

– В таком случае, тебе не придется меня съесть, – сказал Ван, спрыгнул с поребрика и ушел на дальние оройхоны, насвистывая песню и сбивая пыльцу с метелок цветущего хохиура.