Ольга Кай - Городская Ромашка

- Спасибо.

Они еще долго сидели молча на бревне, и Ромашка все гадала, понравился Мирославу ее подарок или нет. Конечно, он был очень скромным - подумаешь, всего-то ленточка для волос, пусть даже вышитая не простыми знаками, а оберегами. "Наверное, все-таки понравился" - подумала Ромашка, когда Мирослав поднял руку и прикоснулся к ленточке, словно проверяя, крепко ли завязал.

Глава 36

Размеренные весенние дни, согретые лучами яркого солнца, были почти полностью заняты учебой. До обеда Ромашка, вместе с остальными ученицами, слушала мудрейшую, и часто занятия эти проходили под открытым небом, посреди зеленеющего луга или в лесу. После, когда наступал ее черед, девушка беседовала с Любомирой наедине, задавая ей все новые и новые вопросы. Во второй половине дня Ромашка занималась сама, в одиночестве, и только к вечеру выходила во двор и привычно искала глазами Мирослава. Чаще всего он ждал ее, стоя под раскидистой старой яблоней, на которой из набухших почек уже показались нежные краюшки молодых листочков. Они встречались и шли вместе к реке, долго ходили по берегу, и Ромашка все рассказывала о своем обучении, а Мирослав - о городах. Его наставник получал новости со всех городов, и потому Мирославу каждый день было что рассказать Ромашке. Вышитая девушкой ленточка теперь постоянно красовалась в его волосах, заменив кожаный ремешок. Каждый раз, замечая эту ленточку, Ромашка чувствовала, как теплая волна согревает ей сердце.

Частенько выдавалась у нее свободная минутка и днем, тогда Ромашка выходила на широкое крыльцо, садилась на ступеньку в окружении остальных учениц, которые были все младше самой Ромашки, и рассказывала им о городе, о музее, о походе. На занятиях Ромашка чувствовала их превосходство над собой, но вот когда девушки усаживались в круг и смотрели на нее внимательно, приоткрывая рты, бывшая жительница города в кои-то веки ощущала, что может кое в чем дать фору поселянкам. Иногда во время этих минут отдыха видела Ромашка и Сивера. Он редко здоровался вслух, проходя мимо дома Любомиры, только кивал издалека, едва заметно, но пару раз останавливался, прислушивался.

Однажды утром в Родень прибыли корабли из Камы. По такому случаю занятия были отменены, и все ученицы Любомиры выбежали на берег. Не подходя близко, туда, где встречали гостей старейшины, они смотрели издалека на высокие расписные борта, на белые паруса, с которых сияло нарисованное на ткани лучистое солнце. В обед Любомира отпустила девушек погулять, и те снова оказались на берегу.

Гости из Камы не все находились в домах у старейшин, некоторые остались на кораблях, кто-то пошел прогуляться по берегам Родны. Молодые парни весело улыбались здешним девушкам, а девушки переговаривались и щебетали, словно согретые весной пичужки, только Ромашка отошла ото всех, присела на бревнышко, кем-то к берегу прикаченное. Оставаясь в стороне от всеобщего веселья, она любовалась камскими кораблями, что словно яркие диковинные птицы присели на воду посреди широкого разлива реки.

А на следующий день Ромашка снова вышла на берег, примостилась на том же бревнышке, и, разложив на коленях берестяной лист, принялась рисовать. То, что у нее получалось, девушке не нравилось совершенно - вместо того, чтобы походить на птиц, корабли на ее бледном наброске выглядели совершенно неживыми, и даже какими-то ненастоящими. Но Любомира наказала зазря бересту не расходовать, а потому девушка сосредоточенно пыталась как-то исправить собственную работу прежде, чем попробовать разукрасить, и не сразу заметила, что за нею наблюдают. Когда же все-таки Ромашка обернулась, то увидела, что через ее плечо заглядывает черноволосый Сивер. И вздохнула - ей рисунок не нравился, и показывать она его вовсе никому не собиралась.

- Что-то не получается, - извиняющимся тоном сказала девушка.

Сивер пожал плечами, посмотрел на корабли, потом снова на Ромашкин рисунок, и заключил:

- Неплохо.

Девушка недоверчиво усмехнулась.

- А мне не нравится, - заявила она.

Сивер задумался, провел пятерней по и без того взлохмаченным волосам, потом осторожно протянул руку.

- Вот тут бы подправить немного, - сказал он, очерчивая пальцем линию борта. - Изгиб не тот.

- Верно, - согласилась Ромашка. Она поспешила сделать так, как посоветовал Сивер - вроде стало лучше.

- Спасибо, - поблагодарила девушка. Она еще какое-то время осторожно подтирала неверные линии, рисовала новые, пачкая пальцы черным угольком, после взялась разукрашивать. Сивер сидел на корточках рядом, глядя, как она рисует, потом ушел. Когда - Ромашка не заметила, занятая своим делом.

Гости не задержались надолго и через пару дней покинули Родень, но Ромашка все еще непроизвольно улыбалась, вспоминая, как развернулись широкие крылья парусов, как плывущей стаей скрылись за излучиной диковинные камские корабли. Теперь о них напоминал лишь рисунок, лежащий у Ромашки на столе и являющийся предметом восхищения всех учениц Любомиры. Сама наставница его тоже похвалила, указав, однако, некоторые ошибки и оплошности, допущенные юной художницей.

А еще к Любомире в обучение прислали двух сестричек-близняшек. После обеда девушки все вместе вышли во двор и уселись под старой яблоней, но на этот раз не слушать Ромашкины рассказы, а знакомиться с новенькими. Они весело щебетали, но вдруг одна из новеньких примолкла, удивленно и даже слегка испуганно уставившись на хмурого дядьку, остановившегося неподалеку. Ромашка же не испугалась, наоборот - обрадовалась и даже подошла к нему.

- Здравствуй, Сивер, - сказала она.

Сивер тоже поздоровался и тут же спросил:

- Дорисовала?

Девушка кивнула.

- Покажи.

Ромашка убежала в дом, и меньше чем через минуту вынесла рисунок. Лицо Сивера было непроницаемо, потому девушка не смогла бы понять, нравится ему или нет, если бы в конце концов Сивер не подытожил свои размышления:

- Красиво.

Вечером же Ромашка показала свой рисунок Мирославу. Днем Мирослав не приходил - сын воеводы теперь так же усиленно занимался с наставником, наверстывая упущенное время, которое провел в походах, - потому видела его девушка только по вечерам, но зато каждый день, без исключения.

За неделю до начала посевной все готовились к традиционному празднику, на который в назначенный день собиралась под присмотром старших молодежь из близлежащих поселков в Долину Ручьев. На покрытых свежей травой лугах зацветали одуванчики, маленькими солнышками радуя глаз. Скоро, очень скоро эти солнышки букетиками нарвут молодые девушки и сплетут венки, которые подарят парням - тому, кто приглянется больше всех. И уж если венок будет принят, то вполне возможно, что скоро к родителям девушки пожалуют сваты. Ромашка об этом празднике лишь мельком слышала, но передумать успела много - и как венок сплетет, и как Мирославу подарит… Хотя последнее пугало девушку несказанно - это ведь все равно что подойти и первой в любви признаться! Но разве не знает о ней Мирослав всего с того самого момента, как теплым летним вечером на берегу Родны Тур объяснил ему, почему Ромашка отказалась стать его, Мирослава, сестрой? Знает. А только если вдруг венок принять не захочет, значит, рухнут все надежды Ромашки, исчезнут, словно смытые прибойной волной следы на песке.