Валерия Воронцова - Право на ошибку

Пальцы сами собой потянулись к этим гипнотизирующим рельефам, я встала на колени и прильнула туда, где билось сердце Драгона. Любимый застыл, его тяжелое дыхание шевелило волосы на макушке, а хаотичные удары сердца отдавались в губы. Он вздрогнул, когда указательным пальцем я обвела верхние кубики, а потом меня едва не оглушило его мурлыканье. Ниже и бархатнее обычного, вибрирующее в каждой клеточке моего тела, оно лишало воли, подстегивая продолжать изучать его, добиваться нового звучания.

Руки перескочили с тела на пряжку ремня, и Драгон, промурлыкав себе под нос что-то о сумасшествии, отстранился на пару мгновений, освобождаясь от остатков одежды. Я уставилась на его наготу, впервые за все это время чувствуя смущение и неуверенность.

– Не бойся, – прошептал Драг, и его последовавший поцелуй притупил мою робость.

Я не боялась, я… Мысль осталась незаконченной, потому что мое полотенце, покорное манипуляциям Бриара, присоединилось к его одежде. Утробный рык, адресованный Хане, и кошку сдуло прочь с кровати, а я оказалась погребенной под сильным огненным телом Драгона.

Его жар тек по моей коже поцелуями, касаниями и тихим густым голосом с хрипотцой, плавя изнутри и снаружи, превращая в сосредоточие одного большого желания. Я никогда не испытывала подобного ранее, не представляла, что такое возможно, но следовало бы догадаться, что, когда дело касается Драгона, меркнет любая фантазия.

Драг изучал каждый мой шрам, нежно водя по рубцам губами и кончиками пальцев, перекатывая меня в своих руках, как ему было угодно, шепча о моей красоте, смелости и силе. От нежности и неприкрытого восхищения, звучавшего в словах любимого, в горле встал ком, но уже следующий жгучий поцелуй разогнал его, вызывая стон.

Сильная мускулистая спина, плечи, рельефы груди, пресс, все эти перекатывающиеся и упругие мышцы, кошачья грация и тягучесть в каждом движении, мерцающий янтарь и требовательные губы… Совершенство. И я походила на маленького ребенка, спешно содравшего блестящую обертку с самого желанного подарка и теперь жадно изучающего его со всех сторон.

– Кто еще кому подарок, – задыхаясь, прошептал Драг, давая понять, что свою последнюю мысль я высказала вслух.

Его мурчанье влилось мне в рот вместе с поцелуем, крепкие руки провели по телу, очерчивая контур, давая понять, что пора переходить к основному блюду. Впервые я поняла, как чувствует себя воск вблизи пламени. Столь же податливая и мягкая, я позволила Драгону лепить из меня все, что ему будет угодно.

Это было так правильно, так чертовски верно ощущать его вплотную, чувствовать себя нужной, желанной и любимой и при этом не обязанной ничего решать. Здесь, в нашем с ним общем личном пространстве, имеющем границы кровати, все шло своим чередом, продиктованное лишь обоюдным желанием и чувством.

И когда мы слились в одно, это было столь естественно, как дыхание. На секунду я пожалела, что не могу видеть происходящего со стороны, поскольку казалось, что мы идеально подошли друг другу. Как соседние пазлы в одной мозаике или как две стороны застегнутой молнии. Короткая боль – малая плата за чувство подобного единения и уж совсем ничтожная за то, что дарил мне Драг. Он был моей константой, точкой опоры, маяком, освещающим путь своей ровной уверенностью во мне, и в то же время якорем, не дающим скатиться в пучину отчаяния и творящегося вокруг хаоса.

– Я люблю тебя, – прошептала я, когда, обессиленные, мы замерли в объятиях друг друга и я буквально была окружена его теплом и ароматом со всех сторон. Наши ноги переплелись, одна моя рука обнимала его за пояс, а ладонь второй лежала на его груди. Бриар обнимал меня правой рукой, разместив ее вдоль спины и поглаживая мои шрамы, а левую подложил мне под голову.

Мурлыканье, возникшее после моей фразы, напоминало рев мотора. Я улыбнулась, заглядывая ему в глаза.

– И я люблю тебя, Тори, – серьезно, несмотря на пробивающееся мурлыканье, ответил Драгон, еще крепче прижимая к себе.

Произошедшее между нами казалось чем-то нереальным и никак не укладывалось в голове. Может, это просто нужно было принять и не пытаться как-то анализировать. Принять, как одно из самого светлого и правильного, что произошло за последнее время, не обращая внимания на причину и время.

– Что случилось? – насторожился Драгон, почувствовав мою растерянность.

– Я… – Приподнявшись на локте, закусила губу, раздумывая над правильной формулировкой. – То, что сейчас было, это… слов нет, но мне… мне немного не по себе от того, что это произошло на фоне… – Я заткнулась, совершенно не зная, как выразиться дальше.

На фоне смерти моего дяди? На фоне моего чувства вины и эгоистичного желания забыться? На каком, черт возьми, фоне?

– Не нужно, – качнул головой Драгон, заправив мне прядь за ухо, попутно погладив по щеке. – Не думай так. Я понимаю, что, возможно, ты хотела бы этого в другой ситуации, но так случилось. Это было нужно нам обоим. Разве сейчас ты не чувствуешь себя лучше?

– Мне всегда лучше, если ты рядом. Тем более настолько рядом. – Я красноречиво посмотрела на наши переплетенные тела.

В его словах была правда. Действительно, я никогда не думала, что мой первый раз произойдет при таких событиях, когда мое душевное состояние находилось под большим вопросом, да и физическое, если уж на то пошло, тоже. Без всякой подготовки и продумывания, полный экспромт. Может, правду говорят, что импровизация лучше действий по сценарию?

– Ты же… не сожалеешь? – чуть напрягся Драг.

Я уставилась на него:

– Кто у нас тут эмпат: я или ты? Ты что, чувствуешь от меня что-то похожее?

– Тори, от тебя сейчас исходит масса всего, – качнул головой Драгон. – Смятение, радость, печаль, смущение, задумчивость, тревога… И я понимаю истоки далеко не всего.

– Ладно, я преувеличила легкость понимания с твоей стороны, – пробормотала я, сама удивившись, как до сих пор не лопнула от стольких ощущений разом. – Постараюсь объяснить. Я все еще в ужасе от того, что произошло с Риком, чувствую в этом свою вину, точнее, знаю, что это моя вина. Мне стыдно, что я спряталась от этого за влечением и любовью к тебе, и в то же время я счастлива, что мы наконец-то… эм… перешли последнюю ступень, если можно так сказать, и это действительно было здорово. Лучше, чем я даже могла представить. Что, в свою очередь, ставит вопрос, правильно ли это – испытывать радость, когда истерзанное тело моего дяди предают огню.

– Тори… – Драг покачал головой. – Здесь нет места размышлениям о правильном или неправильном. Когда у тебя болит голова – ты пьешь таблетку. Будем считать, что я твоя таблетка. Мы нужны друг другу, остальное не имеет значения.