Макс Фрай - Лабиринт Мёнина
Умствования древнего полководца неожиданно меня разозлили. Я захлопнул книгу и поставил ее на место. Движение это оказалось столь резким, что стеллаж с книгами зашатался и с грохотом обрушился на пол. На меня пролился своего рода энциклопедический дождь. Несколько ударов оказались довольно болезненными. Я отчаянно тер ушибленное плечо, другой рукой массировал пострадавшие ребра и растерянно улыбался. Это маленькое происшествие окончательно выбило меня из колеи, и я вдруг обнаружил, что такое состояние мне, как ни странно, нравится.
Я собирал книги и думал, что суть военной науки Суньцзы проста для понимания, но применить ее на практике нелегко, как все по-настоящему могущественные формулы.
«Вершина военного искусства – управление врагом, – сказал себе я. – Бесстрашное коварство трикстера превыше прямодушной силы героя… Это как раз понятно. Понять бы еще, кто враг? Кем следует управлять?»
Боковым зрением я заметил мельтешение у противоположной стены. Развернувшись, увидел, что это – всего лишь мое отражение в зеркале.
– Ага, вот он, враг, – вслух сказал я, упиваясь нелепостью своего озарения.
Бросил книги, поднялся с пола, подошел к зеркалу и внимательно уставился на собственную физиономию.
Кажется, тихая сытая жизнь не пошла мне на пользу: щеки изрядно округлились, это было заметно даже под многодневной щетиной; в линии рта появилась какая-то неприятная слабинка. Хуже всего дело обстояло с глазами: они стали серо-зелеными, как у сытого кота, и тусклыми, как у всякого довольного жизнью обывателя.
– У тебя глаза пожилого рантье, – презрительно сказал я собственному отражению. – Если так пойдет и дальше, они заплывут и станут поросячьими. Тебя это устраивает, дорогуша?
Мой разум был обескуражен открывшимся ему зрелищем. Мелькнула паническая мысль, своего рода попытка оправдаться перед собой: «Я добровольно стал мертвым, потому что оставаться живым – слишком больно».
Повинуясь внезапному, почти немотивированному порыву, я вышел из дома и отправился в «Салон». Альфа уже накрыла вымытые чашки крахмальной салфеткой, но еще не погасила свет и не заперла дверь, поэтому я решил, что мое вторжение будет не слишком бестактным.
– У меня только один вопрос, – сказал я в ответ на ее удивленный взгляд. – Ты ведь помнишь тот день, когда я впервые к тебе зашел, правда?
– Отлично помню, – кивнула она.
– Скажи, только честно: я с тех пор сильно изменился?
– Даже не знаю, – она пожала плечами. – Ну, наверное, с тех пор ты стал немножко занудой, но это вполне объяснимо.
– Занудой? – почти с удовольствием переспросил я. – И это все?
– Да… наверное. Ну, еще ты слегка растолстел, но в твоем случае это не скоро станет настоящей проблемой. Скорее никогда, чем когда-нибудь…
– Еще, – потребовал я. – Ты молчишь о самом главном, Альфа.
– А что ты хочешь услышать? – сердито спросила она. – Что ты перестал быть мне интересен? Что ты достал меня своей дурацкой манерой являться каждый день в одно и то же время? Что, когда ты в очередной раз начинаешь пересказывать историю своих похождений, невозможно поверить, будто ты и есть тот самый веселый и бесстрашный мальчик, с которым ежедневно случались чудеса? Ты это хотел услышать? Ну вот, услышал… Впрочем, не бери в голову, Макс, то же самое я могу сказать любому из своих друзей. И собственному отражению в зеркале заодно.
Я слушал ее и чувствовал, что еще немного, и я могу расплакаться от обиды. Именно то, что требовалось!
За этим я к ней и шел, зная за собой давнюю слабость: ялюблю нравиться, мое глупое сердечко жаждет восхищенных вздохов, а голова идет кругом после пары-тройки второсортных комплиментов. Я знал, что самый деликатный упрек из чужих уст встряхнет меня гораздо эффективнее, чем длительный сеанс самоедства. Что ж, мне повезло: умница Альфа наговорила мне гораздо больше неприятных вещей, чем я рассчитывал.
– Спасибо, – искренне сказал я. – Именно то, что надо! А теперь подскажи мне, где живет Сэм.
– Сэмюэль? – удивленно переспросила она. – Макс, он не скажет тебе ничего нового. Уверяю тебя: кроме клятвенных заверений в неизменной симпатии и вечной дружбе ты из него ничего не выколотишь!
– А он мне не для разговоров нужен, – усмехнулся я. – Ну будь человеком, дай адресок. Ты же все про всех знаешь!
Несколько секунд Альфа в замешательстве рассматривала меня, словно мы только что познакомились. Внезапно нахмурилась, кивнула и подробно объяснила мне, как найти дом Сэмюэля. Я обнял ее, бесцеремонно притянул к себе и звонко расцеловал в щеки, искренне удивляясь, почему никогда не пробовал сделать это прежде – отличное занятие!
Переступая порог кафе, я ощущал ее изумленный взгляд на своей спине. Взгляд был теплый, как солнечный зайчик. Мне хотелось плакать. Я знал, что больше никогда не увижу Альфу. Но и смеяться мне тоже хотелось, потому что я твердо решил, что больше никогда не увижу в зеркале сонные сытые глаза мертвого сэра Макса. Все что угодно, только не это!
Дом Сэмюэля я нашел почти сразу: Альфа очень толково мне все объяснила. Особая примета, красный флюгер на крыше, оказалась очень кстати: во-первых, дом видно издалека, а во-вторых, я не мучился напрасными сомнениями, когда стучал в дверь. В Тихом Городе дома не имеют номеров, а улицы – названий, поэтому риск попасть не по адресу чрезвычайно велик.
Сэм открыл мне не сразу. А когда открыл, я понял, что вытащил его из постели. Но я досадливо отмахнулся от угрызений совести: слишком высоки были ставки.
– Сэмюэль, дружище, – торопливо сказал я, – об одном прошу: сначала выслушайте меня, а потом гоните, хорошо?
– Хорошо, – сонно согласился он. – Может быть, зайдете в дом, Макс? Зачем беседовать на пороге?
– Как вам будет угодно, – церемонно ответствовал я.
Зашел вслед за растерянным хозяином в гостиную. Бросил косой взгляд на зеркало. Глаза у моего отражения были ошалевшими, дикими, отчаянными, но уж никак не сонными. И то хлеб.
– Сэм, – решительно сказал я, утонув в глубоком плюшевом кресле. – Я бы ни за что не решился злоупотреблять вашим временем, но я в безвыходной ситуации. У меня в этом клятом городе только один знакомый бывший бешеный оборотень – вы. Укусите меня, пожалуйста, до крови, если вас это не слишком затруднит.
– Что-о-о? – изумленно протянул он и, кажется, начал просыпаться.
– Укусите меня, пожалуйста, – смиренно повторил я.
– Но зачем? – густые брови моего собеседника медленно ползли вверх. Потом его лицо прояснилось, и он с видимым облегчением спросил: – Это шутка, Макс? Немного некстати, но мне даже нравится…
– Это не шутка, – твердо сказал я. – Просто вы – мой единственный шанс. Мне позарез нужно взбеситься. Сойти с ума. Стать одержимым. Одной моей доброй воли для этого не хватит: я слишком распустился, обмяк, стал спокойным и благодушным. Магия тут не работает, в чем я неоднократно убеждался на практике. Но бешенство – не магия. Вдруг поможет? Иммунитета у меня точно нет. В Тихом Городе никто не умирает, верно? Значит, и я не умру, только съеду с катушек – именно то, что требуется!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});