Талиесин - Стивен Рэй Лоухед
Сородичи Эльфина, втихомолку наблюдавшие за разговором, разразились ликующими возгласами, радуясь привалившему счастью и тому уважению, которое оказано их королю. Все становище охватило веселье и радость. Вынесли арфу и вложили ее в руки Талиесину. Он вскочил и запел, остальные подхватили, и вскоре лагерь огласила звонкая кельтская песнь.
Аваллах хохотал до упаду, запрокинув темноволосую голову, белые зубы блестели в черной бороде, могучие плечи сотрясались. Даже Белин с Майлдуном при виде закипавшего веселья выдавили жиденькие улыбки.
Когда в пении выдался перерыв — женщины разливали похлебку из дымящихся котелков, — Талиесин улучил минутку и отвел отца в сторону.
— Повезло нам, а, сынок? Сдается мне, для тебя это не такая уж неожиданность.
Талиесин покачал головой.
— Все решил сам Аваллах. Я тут ни при чем.
— И дочку его не ты спасал? — хохотнул Эльфин, награждая сына понимающим взглядом.
— Ее не очень-то надо было спасать. Я подоспел, чтобы рассеять разбойников, которые и без того рады были пуститься в бегство.
— Удивительно, — промолвил Эльфин. Он взглянул на Хариту, которая по другую сторону костра помогала Ронвен и женщинам раскладывать еду по мискам. — Смелая и прекрасная девушка — это клад. — Он взглянул на сына, подметил блеск в сияющих темных глазах и улыбнулся. — Славная невеста для знатного кимра. Посватать ее тебе?
— Да, — хриплым голосом отвечал Талиесин. — Я ни о чем другом не думаю с тех пор, как ее увидел.
— Так зачем время терять? Сейчас и посватаю.
— Сейчас?
— А когда же еще! Скрепим наш союз брачными узами!
С этим словами Эльфин зашагал прочь. Талиесин смотрел, как отец подошел к Аваллаху, беседовавшему с Киаллом и Хафганом. Он видел, как Эльфин присоединился к этим троим и что-то сказал, указывая на него, Талиесина. Вдруг Аваллах вскинул голову и поглядел в его сторону. Вот зашевелились отцовские губы, и на лице короля-рыболова проступило сначала удивление, потом гнев. Улыбка, не успев сойти с его губ, превратилась в гримасу ярости.
Чернобородый царь что-то сказал его отцу, и широкая улыбка Эльфина сменилась выражением растерянности и отчаяния. Король-рыболов резко повернулся и пропал во тьме. Через мгновение потребовали королевского коня. Майлдун вырос за спиной Хариты и схватил ее за руку. Талиесин видел, как она уже на ходу в отчаянии оглядывается через плечо.
Он видел все это, как во сне: каждая мелочь четкая, ясная и жуткая в своей необратимости. Ноги сами понесли его в обход костра. Он нагнал Хариту, когда ее усаживали в седло. Она была обескуражена и встревожена.
— Что стряслось? — хрипло прошептала она. — Аваллах вне себя.
— Нам надо поговорить, — с жаром произнес Талиесин, подступая ближе, покуда Майлдун садился на своего коня.
— Харита! — крикнул из седла брат. — Едем.
— Нам надо поговорить, — настаивал Талиесин.
— Приходи в сад, — шепнула она, разворачивая коня. — На рассвете.
Глава 9
На следующий день Талиесин встал до зари и поскакал на Стеклянный остров встречаться с Харитой. Ночь была холодная, белый туман еще висел над болотами, расползаясь волнами от речных рукавов, чтобы вскоре рассеяться в теплых лучах солнца.
В саду Талиесин спешился, привязал лошадь к ветке и пошел между цветущими яблонями. Светало. Ночная роса на листьях и цветах искрилась белыми звездочками. Певец шел по высокой мокрой траве. Капельки влаги сбегали по угольно-черным стволам, редким дождем сыпались в мягкую зелень под ногами. Прохладный воздух уже напитался запахом яблоневого цвета.
Талиесин шагал по широкой дорожке. Постепенно он понял, что уже некоторое время слышит за деревьями тихий, но вполне отчетливый звук: переливчатая мелодия, песня без слов была такой же частью сада, как и бледно-розовые цветы. Он пошел на звук, думая, что, может быть, это Харита вошла в сад через другие ворота.
Однако певунью никак не удавалось настичь — стоило уловить, откуда льется мелодия, как пение стихало, чтобы вновь раздаться уже с другой стороны. Наконец, нагнувшись под низкой ветвью, Талиесин увидел посреди сада шалаш из свежесрубленных ясеневых ветвей. Перед шалашом сидела на трехногом табурете девица с волосами как утренний свет. Она была одета во все зеленое и смотрела на стоящий перед нею треножник. На треножнике висел котелок, под которым горел крохотный бездымный костерик. Котелок был круглый из неведомого отливающего багрянцем металла, украшенный изображениями диковинных животных.
Девица тихо напевала про себя и веером из перьев черного дрозда отгоняла поднимающийся над котелком пар. Снова и снова она запускала руку в плошку у своих ног, вынимала листок-другой и бросала в кипящую воду. Талиесин некоторое время смотрел на нее, прежде чем она подняла голову, взглянула на него холодно, без тени удивления в зеленых глазах, и сладким голоском проворковала:
— Привет тебе, друг! Рано же ты пришел сегодня в рощу. Что тебя привело?
Талиесин приподнял ветку и шагнул вперед.
— Я договорился здесь встретиться, — сказал он.
— Вот и встретился. — Девица улыбнулась то ли тому, что он здесь, то ли своей неведомой мысли. — Подойди поближе, певец, — сказала она, бросая в воду еще листок. — Подойди, поговорим.
Девица необычайно походила на Хариту и не уступала ей в красоте, хотя было в ее чертах что-то холодное, нечеловеческое — узор осенней изморози на летней розе или застывшее изящество весеннего снегопада.
— Я не хотел тебе мешать, — сказал он.
— Но раз уж ты мне помешал, неужто ты усугубишь свою вину, отказавшись со мной посидеть? — Говоря, она смотрела не на него, а в котелок.
Талиесин видел, что сесть ему некуда, только на мокрую от росы траву.
— Я постою, госпожа, — сказал он и добавил: — Провинюсь ли я еще больше, если спрошу твое имя?
— Спрашивай, — отвечала девица. Она снова улыбнулась, и на этот раз Талиесин понял, что над ним смеются.
— Не буду, — отвечал он. — Можешь думать, что я невежа.
— Вот как? Ты знаешь, что я думаю? — спросила она, глядя из-под ресниц. Талиесин заметил, что жилка у нее на шее забилась чаще. — Тогда ты видишь самую суть вещей. Коли ты можешь проникнуть в мои мысли, тебе не составит труда угадать и мое имя.
— Мне пришло в голову несколько разных слов, — отвечал Талиесин, — только не знаю, какое из них выбрать.
Девица взмахнула веером, пар поплыл по воздуху, и внезапно Талиесину показалось, что это она, сидя здесь, насылает на долины туман и мглу.
— Зови меня, как хочешь, — сказала она. — Имя — всего лишь звук на ветру.
— Да, но у звуков есть смысл, — сказал Талиесин. — У
