Павел Шумил - Этот мир придуман не нами

— Вы… Вы не знаете, какой он! Он замечательный, он, он…

Теперь и эта заржала. Шурр вообще по стенке сполз, на полу расселся, за живот держится. Марр под шумок руку Татаке на талию положил, к себе подгреб.

— Он мне хвост оставил, вот! — выпалила я. Татака словно подавилась. Хотела спросить что-то, но тут ма Рритам вернулась.

— Вижу, вы уже поладили. — Взяла мою за руки, строго и серьезно оглядела с головы до ног. — Побудьте здесь, а нам посекретничать нужно.

Отвела в спальню и дверь закрыла. А я отвела Марра в уголок и начала шепотом инструктировать. Чтоб в первую ночь не лапал, дал девочке к нему привыкнуть. Чтоб не только о своем удовольствии думал, но и о девочке заботился. Но чтоб распускаться не давал. Был с ней строг, но справедлив. Нас, рабынь удовольствий, чему только не учили. В том числе, как воспитывать новых рабынь хозяина. В школе гвардии вряд ли таким вещам учат.

Только хотела перейти к главному, как Стас включил на мой ошейник беседу мамы Рритам с Татакой. Точнее, Татака рассказывала, как жила у прежнего хозяина. Это не хозяин, это зверь! Таких убивать надо! На цепи держал, даже не кормил неделями. Мол, жрать будешь когда работу закончишь. А пока на столе хоть одна невыпотрошенная рыбка, тебе нужно не жрать, а работать. Хочешь жрать — жри сырую. Удивляюсь, как она не прирезала хозяина, когда бежала.

А самой Татаке месяц назад четырнадцать исполнилось. То есть, она на год моложе меня и на год старше Марра. И хочет жить в железном доме, потому что там есть шанс сохранить хвост.

— Ты что замолчала? — удивился Марр.

— Слушаю, о чем ма с твоей говорит. И начала пересказывать главное. Сколько ей лет, как жила, о чем мечтает. Наши женские секреты, конечно, опустила. Это насчет жезлов. Не нужны ей жезлы, уже два года, как не нужны.

— Ну и слух у тебя…

— Это потому что с иноземцами живу, — начала фантазировать я. — От них научилась. Но пока только временами получается.

Потом ма Рритам увела к себе Шурра. И Стас опять включил мне звук. Думала, ма велит ему взять Татаку в дом, но она стала расспрашивать его о предстоящем Марру испытании. Они знали, о чем говорят, а я — нет, долго не могла врубиться. Наконец, поняла. Испытание не на силу и ловкость, а на верность и преданность. Да такое… Не знаю, какое, но не всякий его выдерживает. Шурр выдержал, но потом напился впервые в жизни и два дня в себя проходил. И ма, и Шурр боялись за Марра. Шурр сказал, что куратор тоже не уверен в Марре, поэтому велел привести на испытание Татаку. Если Марр не пройдет, Татаку отберут. Ма надолго задумалась, потом пробормотала:

— Только бы это девочку не затронуло.

И вытолкала Шурра за дверь. А к себе позвала Марра.

А Стас мне сказал: «Извини». И звук кончился. Как я ни напрягала уши, больше ничего не услышала.

— Не слышишь? — спросил Шурр. Я отрицательно помотала головой.

— А меня слышала?

— Тебя слышала.

— Забудь что слышала.

— Уже забыла.

Сидим, молчим. Татака вновь начала нас бояться. Я подтянула ее поближе к себе, обняла и, как хозяин, начала почесывать под подбородком. Меня от хозяйской руки сразу на «мурр» пробивает. Но Татака не замурчала. Только ко мне плотней прижалась.

Вышел Марр, злой и растерянный. Глазами с нами встретиться боится. Как сказала бы Линда, «накачку получил».

— Миу, зайди, моя девочка.

Усадила меня на кровать, погладила по спине.

— Вас лекарсому искусству хорошо учили?

— Нет, — помотала я головой. — Только раны обрабатывать да роды принимать.

— А что можешь о девочке сказать?

— Худая очень. Но ничего, откормим.

— Не откормите. Беда с девочкой, умрет скоро. И года не проживет. Нехорошую болезнь подхватила, поэтому такая худенькая.

— И лекарства нет?

— Есть лекарство, да не про нас. Очень дорогое. Его из коры редкого дерева делают. Дерево за океаном растет, на землях дикарей. Надо корабль за океан посылать, поэтому и дорогое.

— Матушка Рритам, что за лекарство?

— Из коры порошок толкут. Его надо полгода три-четыре раза в день принимать, а то и год. Тогда болезнь проходит. Только рабынь не лечат. Дешевле десяток дорогих рабынь купить, чем одну вылечить.

— Миу, я подключаю Марту. Расспроси во всех подробностях, — пришел приказ от Стаса. Я повеселела.

— Матушка, госпожа Марта очень хороший целитель. Расскажи во всех подробностях, что знаешь об этой болезни. Я ей перескажу.

— Шеф, Линду обокрали, — вывел меня из задумчивости Стас.

— Кто?

— Местный мальчишка с рынка. Стянул рацию. Но мне кажется, она специально подставилась. Надела бронекостюм, вооружилась по полной. Думаю, что-то затеяла.

— А как ее обокрали?

— Положила рацию на прилавок и начала торговаться. Сам бог велел стащить.

— Что теперь делаешь?

— Веду ее по следу. Она преследует воришку на байке. Он пытается уйти проходными дворами. Линда где пробивает заборы и двери байком, где режет резаком. Переключись на третью группу каналов. Она целиком занята Линдой.

Я сжал вторую группу, с Миу, до восьмушки экрана и загнал в левый верхний угол. Благо, у нее все спокойно. Сканирует с девочками книги. И, судя по их количеству, работы хватит до вечера.

Вызвал третью группу каналов. Так, что тут у нас? Четыре окошка — с камер на одежде Линды. Четыре — с регистраторов ее байка. Три — с орнитоптеров. И план города с двумя точками. Хорошо Стасу, у него все стены в экранах.

Линда в полной боевой экипировке. Бронекостюм камуфляжной раскраски с длинными рукавами и штанинами, не то, что у нас в день охоты. Черный шлем с прозрачным забралом на голове. Огнестрел подмышкой. У кисти правой руки болтается на шнурке резак. Нет, на левой тоже резак! А на поясе пристегнут охотничий нож размером чуть меньше гладиуса. Ну, это для вида. Цилиндрик резака выглядит совсем не страшно, помещается в кулаке, но опасней любого ножа. Струя режет сталь на расстоянии в четверть метра. Дальше быстро слабеет, но ткань одежды попортит и на полутора метрах.

— Держи вора! — кричит Линда, на секунду ставит байк боком к забору, дважды широким жестом взмахивает резаком — сверху и снизу. И доски забора осыпаются, открывая широкий проем.

— Стой, ворюга! От меня не уйдешь! вопит Линда, направляя байк в прорезанную дыру. Пролетает двор, проламывает байком штакетник, срезает ворота на следующем заборе и вылетает на параллельную улочку. — Держи вора!!!

До мальчишки около сотни метров. И он удирает во все лопатки. Отодвигает плохо приколоченную доску, ныряет за забор. Линда сбавляет скорость и пролетает вдоль забора, подрезая столбы. Потом резко проводит резаком вверх. Половина забора с треском и скрипом рушится на мостовую. Линда с трудом успевает увернуться.