Мастер Чэнь - Любимая мартышка дома Тан

И я в изумлении прочел дышащее грустью описание очевидца: «Бледный, дряхлый император тянул ее за руку, обливаясь слезами и не желая расставаться с ней. Гуйфэй повернулась и вышла в сопровождении охраны, Гао Лиши последовал за ними. В маленьком зале ее оставили одну. Она сначала поклонилась алтарю, потом совершила еще один поклон, повернувшись в ту сторону, где в другой комнате находился император. „Ваше Величество! Я ухожу!… Как две веточки, сросшиеся вместе… Как одна веточка с двумя отростками…" Затем она вышла во двор и медленным движением перекинула шнур через ветку грушевого дерева… Потрясенный император потерянно повторял: „Матушка… супруга… супруга… моя!"»

— Когда это он был дряхлым? И куда это он тянул меня за руку? Да если бы он хоть уронил по мне слезинку, я бы… Но я о другом. Что это творится в Поднебесной — они сначала обожали меня, потом ненавидели, обвиняя меня во всем — от мятежа до плохого урожая, а теперь миллионы подданных рыдают и льют по мне слезы!

— Воскресни и явись к Светлому императору — избавишь своих бывших подданных от их бесконечной печали, — легкомысленно посоветовал я.

— А зачем? Я думаю вообще-то о другом, — сообщила она мне, наблюдая закат с еще не отстроенной внешней галереи нашего дома. — О… несправедливости. Вот я покупаю румяна — и эта торговка с севера, которая и в столице-то в жизни не была, сообщает мне с фальшивыми слезами на глазах, что такими румянами пользовалась Ян гуйфэй. О Небо, румяна — ужасная дрянь, даже дворцовая уборщица к ним не прикоснулась бы — а она просит за них тысячу монет. Почему? Потому что Поднебесная плачет по мне!

Тут я впервые заинтересовался ходом ее мыслей. А она сидела, смотрела на апельсиновые и зеленые полосы по закатному небу и повторяла:

— Румяна Ян гуйфэй. Чай Ян гуйфэй. Шелк Ян гуйфэй. Цены просто страшные. Это мое имя. А они получают за него дополнительные деньги, просто за имя. Имя — мое. А деньги получают они. В том числе с меня. Хм.

Я и представить себе не мог, что очень скоро увижу результат этих любопытных размышлений. Не мог представить даже тогда, когда моя возлюбленная, осматривая первые законченные комнаты, садики, каналы и галереи нашего нового дома среди разрытой еще красной земли, вдруг заговорила знакомым мне шелковым голосом («придворная актриса Юй Хуань дает спектакль»):

— Мне стыдно тратить твои деньги, мой прекрасный воин. Я бесполезная женщина, умеющая только транжирить.

Я попытался напомнить ей, что денег у меня более чем достаточно — даже если жить только на увезенное из столицы Сайгаком. Но спектакль только начинался:

— А еще я подумала, что мне надо занять достойное положение в обществе. Кто я? Жена иноземного торговца. Ну, очень богатого. Ну, заодно еще и великого даосского целителя. Но все же… Ну, я не говорю, конечно, о статусе супруги крупного чиновника…

— Или статусе повелительницы всей империи, который тебе, пожалуй, ни к чему, — вставил я.

— Но есть одна интересная мысль… Мой дорогой, а ты знаешь, что эта бесполезная женщина тоже может заработать небольшие деньги и заодно подарить тебе нескончаемые наслаждения?

Тут я всерьез заинтересовался и замолчал. А Ян начала еле заметный глазу танец — легкое движение бедра, поворот головы: так она поступала, когда на чары одного только своего голоса уже не полагалась.

— У тебя большой остров, здесь много места, и тебе понадобятся слуги. Не позволил бы ты мне нанять несколько девушек из очень хороших семей, которые могли бы приносить здесь радость очень немногим, избранным, очень высокопоставленным людям? Я получила бы от родителей этих девушек немалые деньги за одно лишь их обучение искусству любви. Ведь они потом смогут очень хорошо выйти замуж, — тут она уже всерьез начала танцевать. — А для меня статус хозяйки дома, где предлагают удовольствия, — это очень много. Ну, а ты… ты сможешь проверять мастерство каждой из них, стоит тебе только захотеть, — заключила она.

Я не поверил своим ушам. Идея была просто великолепна. Павильоны для музыки, писания стихов и иных удовольствий заняли бы не такую уж большую часть нашего острова, нам, вместе с кухнями и банями, хватило бы места и на другой его оконечности, — до нас и звука бы не донеслось. Ну, а получить целый выводок искусных девушек, готовых к услугам в любой момент по приказу строгой Ян, — да это был просто прекрасный сон.

— Собственно, все начиналось с другой мысли, — закончила свой монолог великая актриса. — Розовый Пион, супруга твоего пациента с больной спиной, как-то пожаловалась мне, что, пока ее муж развлекается, в соседнем павильоне женщинам нашего с ней возраста… увы, не самым юным… тоже было бы приятно поддаться нежным рукам опытных девушек… и, собственно, даже лучше — юношей. А вот такого нет нигде и ни у кого! — победно воскликнула она.

Первая из девушек сдала мне экзамен в целом неплохо и доставила массу удовольствия наблюдавшей за этой сценой Ян. Но я несколько смутился, когда мне был представлен милый молодой человек («из прекрасной гуанчжоуской семьи, третий сын, отец — чиновник городской стражи», как сообщила мне Ян).

Уроки начались сразу же.

— Шея, — прошептала она ему, сияя мечтательной улыбкой. — Никто не знает, что начинать надо с шеи (она взяла его руки и на мгновение поднесла к своей щеке, потом — к затылку). Медленно… долго… Ты скоро начнешь ублажать женщин, которые будут смущаться и нервничать — так не спеши, будь робок сначала… И вот сейчас опускаешься на колени — и перед тобой моя грудь, и гладить ее надо тоже долго… ласково… а самому сдерживаться, глубоко дышать и снова сдерживаться.

Юноша через некоторое время начал просто сходить с ума — он лихорадочно прижимался лицом к ее груди и бедрам, пытался заглянуть в ее лицо полными тихой паники глазами: с ним происходило что-то ужасное, настоящая пытка, которая неизвестно как и когда должна кончиться. А Ян, со сладко зажмуренными глазами, и не пыталась помочь страдальцу.

— А сейчас ты, мальчик, увидишь, — прошептала она, наконец, — как этот мужчина, этот воин мгновенно возьмет меня на твоих глазах. Ты увидишь его изуродованную шрамами от стрел и мечей спину и ягодицы между моих рук и ног, его тело будет все сильнее вжиматься в мое, двигаться все быстрее… Но сначала ты получишь награду за то, что так хорошо слушал урок.

Юноша неловко встал и замер в ожидании. Оттопыривающийся спереди халат тонкого хлопка ясно показывал, что мучиться дальше он просто не сможет. А Ян хлопнула в ладоши, и из-за дверных ширм выскользнула одна из нанятых ею девушек для услуг, видимо, с интересом прислушивавшаяся оттуда ко всему происходившему.