Павел Александров - Откровение миротворца (СИ)

…Автолик всё это видел со взгорка у Драконовых скал, за который бился вместе с подоспевшими на подмогу воинами Криптии во главе с Теламоном.

– Совсем одурели! Эномай сошёл с ума и твой Иолас тоже!

Глава вольных стрелков глядел, шепча сквозь сжатые зубы:

– По своим… по своим бьют, недоноски!

– Эриты, что ли поработали? Но Хадамарт уже не использует эритов, наши их вмиг бы распознали. Чары?

– Чары, – уныло подтвердил Автолик. – Чары под названием «людская дурость». Дай коня!

– Усмирять их надумал, что ль? – усмехнулся глава Криптии. – Ты чего?!

Вцепившись в золочёную кирасу Теламона, Автолик рывком выдернул его из седла и мягко усадил на землю, взметнувшись в сию же секунду на спину коня.

– Наглец! Вот ответишь мне!

Но Автолик уже мчался, маневрируя между наступающими когортами архистратега Тибиуса. То, что творилось на левом фланге казалось полным безумием, чудовищным помрачением ума. Вслед за конниками Эномая уже весь стрелковый корпус обстреливал морфелонцев и южан. Сам Иолас, стоя в первом ряду, выпускал стрелу за стрелой.

«Что ж ты делаешь, брат? Своих бьёшь!»

Горло сдавливала горечь. Автолик выхватил меч, готовый рубить своих же вольных стрелков, как тут он влетел в гущу всадников Эномая, и вихрь неистовых чувств ворвался в его грудь, как в распахнутое настежь окно.

«Искажающие. Это работа искажающих!» – заговорил он в мыслях, стараясь убедить в этом самого себя.

Лучники били в озлобленном молчании. Автолик не видел их глаз, не видел взгляда своего лучшего друга. И лишь когда он, подскакав к Иоласу и перерубив мечом тетиву его лука, встретил холодный озлобленный взгляд, он всё понял. Это был взгляд врага. Взгляд Хадамарта. Взгляд, приученный видеть в других людях только врагов.

«Не верь этим глазам. Это искажающие. Это всего лишь искажающие. Никто из этих людей не виноват».

«Да. Они не виноваты. Но почему-то магия искажающих нашла добрую почву в их сердцах. Вспомни, с какой завистью глядели неопытные лучники королевы на бравый марш героической когорты Варрея. Вспомни степных всадников Эномая: сколько неприязни было у них к предателям-морфелонцам. А вспомни, сколько сплетен и ядовитых упрёков было брошено твоими вольными стрелками по поводу тех же морфелонцев. Это помрачение – не просто действие магии. Это проявление их душ, нашедших выход своей мелкой зависти и злобы».

– Прекратите! Прекратите! Тупое стадо! Своих же бьёте, своих, безмозглые тупицы! – орал кто-то из сотников, не поддавшийся всеобщему помрачению.

«Уговоры не помогут. Они не успокоятся, пока не опорожнят все колчаны. Нужно что-то иное».

В близком к отчаянию разуме неожиданно блеснула спасительная мысль, и Автолик, не мешкая, сорвал командный рожок и затрубил со всей мочи сигнал к отступлению.

– Отступаем! Отступаем! Все назад! – на удивление быстро отреагировали сотники и десятники.

Кто пятясь, кто стремглав, кто бросая озлобленные взгляды на Автолика, все лучники стрелкового корпуса Иоласа отступали к городским стенам. Вслед им понеслись глумливые крики и издевательское улюлюканье всадников Эномая.

***

– Продолжать атаку! Не оглядываться! – жёстко скомандовал архистратег Тибиус, замечая, что всё чаще воины его когорт оборачивают головы к бегущим лучникам. Однако тут произошло нечто такое, что заставило их позабыть об отступающих собратьях.

С Меликертской гряды поднялся нарастающий шум, словно звук надвигающегося урагана. Несколько крупных стай крылатых горгулий взмыли в воздух и со свистом обрушились на конницу Эномая, вертевшуюся на месте. Степные воины, только что с презрением потешавшиеся над бегущими лучниками, впали в смятение. Они бросились врассыпную, спасая каждый себя.

– Не отступать! Вы же воины степи, а не жалкие заморыши Морфелона! – вскричал Эномай, вскидывая лук. – Бей тварям в головы, целься…

Клюв крылатой бестии с хрустом ударил в голову Эномая, проломив шлем, острые когти вырвали его из седла и бросили под копыта мечущихся лошадей.

– Убит! Убит! – понеслось по полю.

Услышав о гибели предводителя, степные всадники впали в ужас, устремляясь куда глядят обезумевшие от страха глаза.

– В атаку! Не глядите назад! – без устали повторял Тибиус, направляя свои когорты в центр поля боя, где терпели бедствие части когорты Варрея и рыцарской конницы. И если Третья когорта билась с надлежащей отвагой, то орденские воины, отставшие от королевы, оглянувшись на тот хаос, что творился за их спинами, дрогнули.

– Нам не прорваться! Назад, назад!

Воспользовавшись тем, что натиск тяжёлой пехоты Гурда на левом фланге ослаб, даймоны Панцирного и Медного легионов с такой силой ударили по дрогнувшим рыцарям, что мгновенно обратили их в бегство. До подхода сил Тибиуса Третья когорта осталась сама против полчищ врагов. Сам Варрей был уже трижды ранен, но продолжал биться в яростном самозабвении, как и его побратимы.

Два даймонских легиона сдавливали доблестную штурмовую когорту с двух сторон, раскалывая её, как очень крепкий, но всё-таки уязвимый орех. Властители тьмы не считались с потерями, когда речь шла о таких опасных врагах, на которых не действуют страх и обольщение. Направляемые силой Хадамарта даймоны лезли на копья, падали, предсмертно ревя, вокруг искривлённой фаланги воинов Варрея росли курганы трупов, но сила навалы не уменьшалась.

Когда войско Тибиуса с треском ударило в центр, оттуда вырвались последние орденские рыцари, с обезумевшими лицами уносясь прочь. Даймоны мгновенно прекратили натиск, Панцирный легион застыл, как неприступная стена, копья южных копейщиков бессильно заколотили по железной броне. Единственное, что удалось Тибиусу, так это спасти Третью когорту, аккуратно обойдя её с флангов и влив в свои ряды.

– Варрей, что происходит?! – прокричал архистратег, сквозь шум и грохот непрекращающейся битвы. – Где королева?

Залитая кровью рука военачальника указала вперёд – на клубящийся в красном зареве огненный шар.

– Надо прорываться к ней! – вскричал Тибиус. – А ну, братцы, навались, дружнее, коли их в прорези шлемов, бей по ногам, тесни, тесни!

Но тщетно посылал он бойцов на железные пики ренгарков. Элитные воины тьмы отражали все атаки, как неприступный бастион отражает натиск слабовооружённого ополчения. Глядя на то, как бессильно бросаются и отлетают назад воины его когорт, Тибиус похолодел, поняв, в какую ловушку угодила Сильвира и две-три сотни рыцарей, прорвавшиеся вместе с нею.

Пропустив королеву сквозь жернова Панцирного легиона, Хадамарт наглухо закрыл за ней дорогу для её армии. Ловушка сработала без чрезмерных усилий. Южная владычица в западне.