Альфред Аттанасио - Темный Берег

Не успела она взлететь, как блестящая листва резинового дерева с шумом разлетелась, и обезьяна-стервятник схватила птицу за крыло. Ворона шумно забила крыльями, пытаясь вырваться. С визгом обнажив клыки, обезьяна разорвала орущую птицу на части. Взлетел клубок перьев, плеснула клейкая жидкость.

Довольный Ралли-Фадж занялся ограми. Из его голой кожи выступил зелёный туман. Он собрался лужицей внизу, где воткнулись в грязь острые концы ходулей. На её поверхности вздулись пузыри и застыли сукровистыми волдырями.

Колдун напитал свою ярость этой эманацией и вылепил из неё призраков. Они поднялись, согбенные, как обезьяны, вместо рук у них висели пучки парализующих щупалец. Прозрачные лица, бледные, покрытые рябью, как старая фата, обнажали шила клыков и мускулистые челюсти. Призраки бесновались, их лица расплывались как дым.

Когда призраки достигли размера огров, Ралли-Фадж отпустил их на свободу. Они бросились в болота на полупрозрачных ногах колышущегося пара. Казалось, в них слишком мало субстанции, чтобы они долго просуществовали, но листва перед ними рвалась в клочья.

Им придавал силу отчаянный гнев колдуна. Почти сразу послышались отчаянные вопли. Через миг из подлеска вылезли куски разорванного огра и поползли к центру плаца, будто их тащила армия муравьёв. Окровавленный горб, две оторванные руки и массивная голова с меховой гривой и скукоженным лицом с вытаращенными в смертной муке глазами выползли на плац в клубах эктоплазмы. Голова растворилась в воздухе, оставив отрубленные куски шипеть под дождём.

Призраки убили троих огров среди болот и ещё двух, которые были оглушены выстрелами. Те валялись в полусознании в древесных хижинах, когда на них налетели призраки, и предсмертные вопли разнеслись сиреной по всем болотам. Когда изрубленные куски упали с деревьев и выползли на плац в улитках зелёного дыма, колдун прекратил истребление. Гнев его улёгся — к тому же огры были нужны, чтобы управлять лагерем.

Повернувшись спиной к следам бойни, он вышел сквозь бамбуковые ворота на болотную дорогу, где случился побег. Из густых вечнозелёных зарослей рядом с тропой поднялся змее демон.

— На воде не осталось следов, — сообщил он. — Суша слишком широка. Нужно позвать ещё братьев.

— Нет, больше братьев звать нельзя, — твёрдо ответил Ралли-Фадж. — Ему нужно было время, чтобы оценить, что тут происходит, на этом болоте. Поскольку как-то это касалось герцога, он чувствовал необходимость информировать Худр'Вра немедленно, пока тот не узнал от своих змеедемонов. И всё же колдун колебался.

Далёким зрением Ралли-Фадж видел Поезд Боли, дёргающийся рывками. Он почти слышал вопли Рики и Дрива, отдающиеся эхом. Врэт был счастлив.

«И зачем сейчас беспокоить Властелина Тьмы? — подумал колдун. — Пока он получает удовольствие, я выслежу его врагов. Я найду Тиви и Бульдога и тех, кто их освободил. Угрозу я обращу себе во благо».

Тех немногих змеедемонов, что заняты в поисках, надо держать на этом задании и дальше, решил колдун, возвращаясь в лагерь. А огры — эти не посмеют его выдать после сегодняшней казни.

Над изрубленными трупами гудели мухи. Колдун быстро вышел в грубо срубленные ворота и направился во дворец. Ещё на топкой дороге он услышал металлический рёв локомотива, все быстрее гонящегося за собственным хвостом. Поглядев на пирамиду, Ралли-Фадж почувствовал прилив гордости от грандиозности её ужаса.

Тук. Тук. Тук.

Под шепчущим кипарисовым навесом ходули вышли на мощёную тропу, ведущую прямо к его садам. Тилия стояла возле цветных колец песчаной клумбы, разглядывая спящую звезду.

Ралли-Фадж остановился так резко, что бескостные руки взмахнули. Он никого здесь не учуял. И через миг понял почему. Ведьма поглядела на него сквозь скрещённую прозрачность серых вуалей и растаяла.

Колдуна пронизал холодный ветер. От Властелина Тьмы секретов не будет.

Ткань Небес дышала светом под облаками, бегущими под Извечной Звездой. Моросил дождь, поднимались туманы. Столбы сияющего света дня пронизывали глубины туманных развалин, как узкие пути в царство погибших душ.

Кавал сидел, парализованный потрясением, в одном из этих синих лучей дневного сияния. Чарм исходил из него эктоплазменным туманом и смешивался с поднимающимся паром дождя.

Сидящий перед ним Поч тоже не двигался. Вязкий Чарм переливался через него, поддерживая телепатическую связь с чародеем. Он ощущал жгучее раскаяние Кавала.

— Это я спустил с цепи смерть и страдание для многих тысяч! Я уничтожил Арвар Одол — твой дом, — твоего отца, который мне верил…

— Ты не знал.

— Я не знал — я ничего не знал… — Он прикрыл морщинистые веки, вглядываясь в собственную тьму. — Меня использовали слепые боги.

— Они используют нас всех, мастер Кавал, — сказал Поч, стараясь его утешить и испытывая благодарность за поток живительного Чарма, текущего к нему от чародея. — Разве не этому учат нас ведьмы и мудрецы?

Кавал вспомнил мечту своей жизни — стать мудрецом, и горькая насмешка над самим собой скривила в улыбке углы его губ.

— Случай забросил меня на Тёмный Берег. Смерть самым жестоким образом освободила меня из этого холодного мира. А теперь Справедливость — да, Справедливость — взяла меня в свои слепые руки. — Глаза его распахнулись и уставились вперёд, не мигая, будто он и сам лишился зрения. — Разрушение! Страдание! Это все моя работа — все это привёл в движение один только я. Только я. Один из всего Ирта…

Поч испугался, что чародей сходит с ума — единственный человек, который может их спасти. В страхе он протянул руку, схватил мишурную оболочку высохшего старика и встряхнул.

— Кавал, перестань!

— Тайна нашей жизни прядётся в танце трёх слепых богов, — бормотал чародей, все ещё вглядываясь с безумным напряжением в истину невидимого мира.

— Перестань немедленно! — Поч тряс старика, рассыпая клочья Чарма, похожие на рваное руно. — Перестань! Перестань!

Старик вздрогнул, моргнул, увидел испуганного мальчика и успокоился. Твёрдо взяв Поча за запястья, он аккуратно высвободился.

— Спасибо. — Он говорил серьёзно, отвечая на вопрошающий взгляд Поча улыбкой самообладания. — Прости. Я забылся. Сейчас уже лучше.

Чарм чародея перешёл в ровное излучение, голубоватую пыль, закрутившуюся вихрем, в пыльцу небывалых растений. Поч понял, что самые кости Кавала стали носителями Чарма. Его тело — живой амулет.

Хотя телепатическая связь исчезла, Поч видел печать глубокой скорби на морщинистом лице Кавала и знал, что эту боль Чармом не исцелить.

— Ты можешь остановить Врэта? — спросил он со смесью надежды и отчаяния. — Теперь, когда ты вспомнил, можешь его остановить?