Василий Кононюк - Неоконченная пьеса для квантово-механического пианино [СИ]

— Так я его никак засечь не могу, он всегда там, где много людей и никогда на меня не смотрит. Ни разу мне не удавалось поймать его прямой взгляд. Что посоветуешь?

— …

Поняв, что помощи не дождешься, Саша решил обратиться к людям, которым он платил деньги за свою безопасность.

— Алексей Степанович, вы ведь оперативную съемку постоянно ведете? Скиньте на флешку вчерашние и сегодняшние записи и принесите мне. Вместе посмотрим. Какое-то у меня чувство появилось, недоброго взгляда в спину. А оно меня, обычно, не обманывает.

— Будет сделано. Александр Владимирович, вам о вчерашней статье в газете «Коммерсантъ» не рассказывали?

— Нет, а что там?

— Я сам еще не успел прочесть, но говорят, появилась большая статья, в которой подробно обсуждаются серьезные разногласия между вами и руководством страны. Дескать, вы попали в опалу из-за своего дерзкого и принципиального характера, а руководство вас подозревает в желании в будущем узурпировать власть в стране.

— Чушь!

— Я знаю. Но это меня тревожит больше всего. Опубликовать чушь стоит дорого. Смыслов в такой публикации может быть много, но мне по роду службы положено предполагать худшее.

— Вы намекаете на покушение? А это ложный след, заранее подготовленный?

— Либо мысли могут сходиться не только у дураков, либо одно из двух, — улыбнулся бывший майор ФСБ. Многие отмечают, однако, что слово «бывший» к работникам этой службы применять нельзя.

— Всегда я ненавидел этих продажных журналистов, гордо именуемых «свободной прессой». Впрочем, от остатков совести они действительно свободны. Алексей Степанович, найдите и возьмите на службу человека, который займется судебными исками к подобным изданиям. Если мы правы, то это только первая ласточка. С журналистом поработайте по жесткому варианту. Узнайте, кто заказал этот материал, сколько заплатили и какие у него дальнейшие инструкции в случае давления, которое вы как раз и будете на него оказывать.

— Я бы не советовал трогать журналиста. Наверняка такой вариант предусмотрен. Как бы нам не нарваться на хорошо подготовленную домашнюю заготовку.

— Вот и не нарывайтесь. Обезопасьте тылы. Как вколете журналисту химию, оформите на пленку остальную часть допроса, как дружескую вечеринку с выпивкой и колесами, где подвыпивший и накуренный работник пера хвастается перед собратьями своими успехами.

— Напрасно вы меня не слушаете. Недаром в народе говорят, не тронь дерьмо, вонять не будет…

— Есть такая профессия — ассенизатор, Алексей Степанович, неприятная, но необходимая. Прекращаем дискуссию.

Внимательно просмотрев записи, Саше удалось определить нового персонажа в своем окружении. К сожалению, ничего узнать о нем не удалось, он исчез, как будто почувствовал угрожающую ему опасность. Алексей Степанович обещал пробить фотографию по картотеке ФСБ, а его сотрудники пытались найти в Волоколамске следы пребывания загадочного незнакомца. Подобные ощущения он испытывал еще несколько раз в течение последующих недель, но всегда с одним и тем же результатом. Подозрительные личности крутились возле него день, максимум, два. В Волоколамске нигде не останавливались и никаких следов не оставляли. Добирались либо рейсовым, либо случайным транспортом. Покрутившись, очередной наблюдатель исчезал, а вместо него через некоторое время появлялся другой. Вели себя крайне осторожно, при малейшем внимании к ним со стороны Сашиной охраны тут же пропадали. Алексей Степанович стал мрачным и раздражительным, его не радовали даже некоторые успехи в борьбе с продажными журналистами. Особенно с первым.

С журналистом никаких проблем не возникло. Как только его, вышедшего из собственной машины возле своего подъезда затолкали в черный джип, надели на указательный палец зажим от компактного детектора лжи и вежливо, но настойчиво попросили говорить правду, одну только правду и ничего кроме правды, как мужественный борец с тоталитаризмом запел соловьем без всякой дополнительной стимуляции. И рассказал много интересного.

Заказал статью какой-то из многочисленных фондов существующий на иностранные деньги и следящий за развитием демократического процесса в России. Его хозяевам вдруг стало известно о жутких разногласиях неожиданно возникшими между руководством страны и самым известным колдуном современности. Поэтому они попросили известного журналиста за соответствующее вознаграждение ознакомить с этим жителей страны. Чтоб они еще раз убедились, какая бандитская и коррумпированная у них власть. Поэтому журналист выражал громкое недоумение, какие претензии могут быть у господина экстрасенса? Ведь статья написана в его защиту. И ничего он не врал. В крайнем случае, слегка сгустил краски, чтоб всем стало ясно, в том числе и господину Зарубайко, какую ошибку он совершил, начав свою деятельность в России, в этом омуте коррупции и бесправия, а не в стране — светоче прав человека, победившей империю зла. Тут же предложил написать за ту же сумму статью, полностью опровергающую свою предыдущую, но экстрасенсу нужно самому найти и договориться с изданием, где сможет выйти в свет этот новый материал.

На этом история не закончилась. После того как в Сети появился ролик с признаниями журналиста, он тут же заявил, что говорил под силовым давлением, угрозой потери здоровья и попросился в прямой эфир известной передачи самого демократического радио «Эхо Москвы». Пришлось Саше лично побеседовать с ним перед эфиром.

— Здравствуйте уважаемые радиослушатели! С вами снова я, Матвей Ганопольский в нашей передаче «Особое мнение» с известным журналистом, статью которого, уже несколько дней обсуждает вся Москва. Статью, разоблачившую тот прессинг и давления со стороны официальной власти, испытывая которые вынужден вести свою работу наш самый известный маг и кудесник, господин Зарубайко. Как известно многим нашим слушателям, в Сети появился скандальный ролик с видеозаписью нашего гостя, в котором он был вынужден опровергнуть опубликованные результаты. О том, как это произошло, кто и при каких обстоятельствах снимал этот видеоматериал, мы и хотим спросить нашего сегодняшнего гостя.

— Спасибо, Матвей. Я когда шел к вам в студию по заснеженной Москве, вдруг вспомнилось, на улице уже весна, через три дня восьмое марта. Вспомнилась молодость… мне вдруг захотелось поймать кураж, сделать что-то необычное, запоминающееся… скажи, Матвей, а ты помнишь, как молоды мы были, как молоды мы были, как искренне любили, как верили в себя…

— Конечно помню, Леша, кто ж этого не помнит…

— А давай сегодня, мы будем говорить одну правду, Матвей, как ты на это смотришь?