Джейн Уэлч - Плач Абалона

– Мы ничего не сделали, о смертный. Мы лишь соблюдаем закон.

– Что за закон позволяет вам похищать у меня Брид? Она мне нужна! Я люблю ее!

Старейшина с книгой ответил:

– Тебе ее не получить. Она перешла в Ри-Эрриш и находится теперь вне круговорота. Там она останется навечно.

Он говорил спокойно, даже торжественно, но в желтых глазах мелькнул намек на сожаление. Потом старейшина присоединился к хору остальных. Халь почувствовал, что тело его против воли напрягается, становится жестким.

Он хотел дотянуться до рукояти меча, собрал все свои силы… Пальцы будто вмерзли в лед. Это было невероятно мучительно: пытаешься пошевелиться и не можешь. Но Брид! Он должен был спасти ее!

– Пожалуйста, Брид, пожалуйста, – со слезами на глазах умолял он, – я не могу тебя потерять.

Если бы только ухватить меч! Он убил бы их, убил бы их всех, до последнего, лишь бы вернуть Брид. Он не мог без нее жить. Душа падала в ледяную бездну, каждый удар сердца, словно глубже вгонял в тело кинжал.

Каспар плакал. Пип и человек в странной одежде плакали тоже, и Халь понимал – это из-за страшной скорби утраты. Он знал, как много людей любили Брид, но все не так, как он. Он не мог плакать их слезами. Слишком сильна была боль. Горе вырывало из него душу, выдирало ее крючьями, но он не мог плакать.

Он их убьет. Лишь бы дотянуться до меча.

Халь свел все свои мысли к руке. Дюйм за дюймом, будто окунаясь в кипящее масло, пальцы двинулись к рукояти.

Песня старейшин сделалась громче, а боль сильнее. Тьма разлилась вокруг. Алый гнев, кричащий зверь поселился в голове. Халь заставил себя собрать остатки воли к сердцу души, как можно глубже. Надо было встать над чувствами, встать выше боли; отделить свое сознание от ощущений тела. Найти последнее убежище в глубинах разума, недоступное снаружи. Переступить пределы плоти.

Он быстро слабел, тьма сгущалась. Закрыл глаза и стал смотреть внутрь себя, пока не увидел свою боль неистового дикого буйвола, бьющего копытами, с кровью, капающей с рогов. Потом представил себе, что строит вокруг буйвола загон. И как тот ни ярился, как ни бодал прочную ограду, теперь он не мог вырваться из крохотного уголка разума, а воля обрела свободу действовать.

В миг, когда захлопнулись ворота загона, рука Халя метнулась к мечу. Он сжал зубы, не выпуская боль. И вот пальцы стиснули знакомую рукоять. Через ладонь потекла сила богини. Внезапная и непостижимая волна покоя смыла гнев, будто Халь очутился на материнских коленях, как малыш в колыбельке. Будто черные волны бури выбросили его на теплый песчаный берег. Бешено вращавшийся вокруг мир остановился.

– Благодарю тебя, Великая Мать, – прошептал он. По всему телу разлилась небывалая легкость. Но миг сей, был краток. Халь рухнул на землю, на твердую, холодную, не знающую любви землю. На землю Иномирья.

От потрясения он забылся, и боль вновь вырвалась, желая отомстить. Ударила в живот. Халь согнулся пополам.

Остальные пропали. Каспар, Кеовульф, солдаты все исчезли, оставив вокруг него лишь тринадцать старейшин Высокого Круга. Песня их прекратилась. Один, одетый в черное, с покрытым острыми шипами жезлом, широко улыбался. Прочие стояли, пораженные ужасом.

Тот, что с книгой, держался за голову.

– Закон нарушен. У него не было права по своей воле очутиться здесь. Ни малейшего права.

– Закон не есть закон, если его нельзя нарушить, – с довольным видом ответил тот, что с шипастым посохом.

– Ты глупец, Страйф. Закон отнюдь не нарушен, – спокойно произнесла дама в белом. – Его душа умирала без нее. Он пересек грань между мирами потому, что без нее более не имел цельности.

Халь едва мог их слышать – такое тепло разрасталось внутри. Она здесь, он знал она здесь. Сердце стучало все громче.

– Халь! – услышал он ее голос, полный надежды, полный любви. – Халь, ты пришел за мною. Ты услышал меня.

Юноша обернулся. Брид сжимал в объятиях гибкий человек с тонкими чертами лица, едва выше ее самой. Одежда его сияла алым, только на голове был зеленый остроконечный колпак, украшенный павлиньим пером, а на плечах блестящая черная накидка.

– Эльф, – сплюнул Халь. – Гнусный льстивый эльф. Отпусти ее!

– Нет, – покачал тот головой, – она моя. Она пришла ко мне по своей воле.

– Брид! – Сердце у Халя сжалось. – Как… как ты могла? – сбивчиво спросил он. Чувствовал, будто его обманули, предали. – Я пришел за тобой через грань миров.

– Он опутал меня заклинанием, – оправдываясь, ответила девушка. – Поймал в ловушку своей песни.

– Не суди ее так поспешно. Разве ты сам не попался точно так же в сети порабощающего заклятия? Вспомни о богатствах Кимбелин! – У его плеча встала одна из тринадцати, необычайно красивая женщина в белом платье и с ожерельем из ключей, похожих на семена ясеня, на шее.

– Это другое!

– В самом деле? Мы все видим. Мы все знаем. Законы миров над нами не властны, мы можем свободно переходить через грань. Временами вы нас видите, и тогда вам представляются, будто крохотные фигурки в каплях росы на цветочных лепестках, похожие на бабочек, это значит, что роса отражает происходящее за гранью. Мы все видим, и все знаем, и ты не можешь надеяться обмануть нас.

– Я не любил Кимбелин, – начал было возражать Халь, но тут желтая лента у него на шее шевельнулась под порывом ветра.

– Разумеется, не любил. Хотя некая часть тебя желала от нее того, чего не могла дать тебе Брид. Богатство, земли, положение в обществе?.. От Брид ты получал лишь любовь. Но ради денег или власти пересечь грань невозможно. Только ради любви. Это единственное, что проникает в душу.

Самый широкоплечий член Высокого Круга, сжимавший в руках Свирель, повернулся к похожему на эльфа существу.

– Отпусти ее, Талоркан. Ради нее этот смертный пересек грань. Их души не могут быть разлучены.

Халь с отвращением смотрел на пленителя Брид. Вдруг сердце у него похолодело: за спиной Талоркана тенью поднялась фигура. Вокруг нее скалили клыки черномордые волки, а сзади прижимался к земле, склонив голову, крылатый леквус.

– Держи ее, Талоркан, – приказал темный человек. – Она нужна мне, и я хочу видеть ее страдания. Она должна страдать! Я дам тебе силу куда больше, чем заключенная в Свирели Абалона, если только ты не отпустишь ее.

– Это невозможно, – прогремел лорд Дуйр. – У тебя нет выбора.

– Если так, Талоркан, убей ее! – Человек выступил из тени. Он был одет в волчью шкуру, лицо его скрывала маска из черепа волка. – Убей ее! Или ты потеряешь обещанную тебе власть. Возьми нож, и пусть она исчезнет навеки!

– Халь, помоги мне! – Брид забилась, пытаясь вырваться.

– Еще шаг, и я перережу ей горло, – произнес Талоркан. – Она отойдет к солнцу и станет сутью вселенной, утратив сознание. Ее душа сгорит.