Грегори Магвайр - Ведьма: Жизнь и времена Западной колдуньи из страны Оз

Она лежала без сна на краю ячменного поля. Взошла луна, огромная, как это бывает, когда она только поднимается из-за горизонта, и высветила воткнутый в землю шест с поперечной перекладиной, готовый стать крестом для распятия или опорой для пугала.

Почему ведьма не объединилась с сестрой и не повела вместе с ней армии против Гудвина? Почему, когда Нессароза попросила ее о помощи, она отказала и вернулась в Киамо-Ко, где просидела последние семь лет? У нее была возможность объединить силы с сестрой, а она не воспользовалась этим — почему? Неужели из-за жалких семейных обид?

За что бы она ни бралась, какое бы дело ни начинала — все оканчивалось неудачей. Почему?

Терзаемая мыслями о гибели сестры, раздавленной, как козявка, ведьма поднялась и взяла новый курс. Дороти никуда не денется: она будет идти по Дороге из желтого кирпича до самого Изумрудного города. Ее всегда удастся перехватить. А пока ведьма завершит дело, начатое пятнадцать лет назад. Мадам Кашмери все еще жива.

6

За прошедшие годы Шиз превратился в настоящую денежную машину. Расположенный в историческом центре университет почти не изменился, только кое-где появились новые корпуса. Зато город разросся вширь, подпитываемый лихорадящей предвоенной экономикой. Сам воздух здесь горячил и волновал кровь: Шиз деловито пыхтел и с каждым вздохом преумножал свое богатство. Посреди Вокзальной площади устремилась ввысь огромная, желтеющая медью мраморная колонна — памятник «Дух империи». Заводы выпускали в небо столбы черного дыма. Камни, прежде голубовато-серые, темнели от сажи. Серели чахлые деревья. И нигде не было ни одного Зверя.

Крейг-холл странным образом преобразился: одновременно постарел и помолодел. Ведьма решила не связываться с привратником и перелетела через стену в огород, куда когда-то чуть ли не на колени ей упал Бок. Овощные грядки с фруктовым садом остались, а вот прилегавшая к ним раньше лужайка исчезла — теперь на ее месте стояло каменное сооружение, над блестящими дверями которого виднелась надпись «Театр музыки и драмы сэра Чафри и леди Глинды».

На дорожку, о чем-то щебеча и прижимая к груди учебники, вышли три девушки, будто тени из прошлого, призраки Нессарозы, Глинды и ее самой. У ведьмы подогнулись колени; и она оперлась на метлу, чтобы не упасть. Как же, оказывается, она постарела!

— Как бы мне увидеть директора? — спросила она.

Студентки недоуменно посмотрели на нее, потом одна, самая бойкая, объяснила. Кабинет находился все там же, в главном здании.

— Там вы ее и найдете, — закончила девушка. — Она всегда в это время пьет чай.

«Странно, даже не спросили, откуда я взялась и что делаю в огороде, — подумала ведьма. — Видно, охрана здесь нестрогая, еще и не таких, как я, пропускает. Тем лучше — проще будет сбежать».

Директриса теперь обзавелась пухлым старичком-секретарем.

— Вы договаривались? — спросил он. — Нет? Тогда я проверю, свободна ли она.

Он заглянул в кабинет.

— Проходите, — сказал он, высунувшись. — Метлу можете оставить здесь, на стойке для зонтиков.

— Нет-нет, благодарю, — отказалась ведьма и вошла внутрь.

Директриса поднялась ей навстречу из кожаного кресла.

Это была не мадам Кашмери, а низенькая, розовощекая, энергичная женщина с медно-рыжими волосами.

— Простите, я не расслышала вашего имени, — извинилась она. — Вы ведь из стареньких, а я тут совсем новенькая. — Она рассмеялась собственной шутке. — Я даже не представляла, сколько прежних выпускниц сюда возвращаются, чтобы вспомнить юность. Присоединяйтесь ко мне пить чай. Так как вас зовут?

— Когда я училась здесь, меня звали Эльфабой, — не без усилия произнесла ведьма. Только сейчас она поняла, как давно это было. — Спасибо за ваше приглашение, но боюсь, мне придется отказаться. Я спешу. Я думала, что здесь все еще руководит мадам Кашмери. Не знаете, где ее можно найти?

— Даже не знаю, как вам это сказать, — начала директриса — Д° последнего времени мадам Кашмери регулярно посещала Изумрудный город, вместе с самим императором занималась вопросами образования в Озе. Но недавно ее здоровье сильно пошатнулось, и теперь она лежит в дочернике — я хотела сказать, в Дочернем корпусе; он назван так, потому что построен на пожертвования дочерей Крейг-холла, наших выпускниц. Мне жаль вас огорчать, но боюсь, ее конец уже близок.

— Можно я загляну к ней поздороваться? — спросила ведьма. Она не умела притворяться, но директриса была еще слишком неопытна и наивна, чтобы заподозрить неладное. — Я была одной из ее любимых учениц, она мне очень обрадуется.

— Подождите, я позову Громметика, он вас проводит. И еще надо бы спросить сиделку, сможет ли мадам вас принять.

— Не надо, не зовите Громметика, я знаю дорогу. С сиделкой я все улажу, да и загляну всего на секундочку. А потом вернусь к вам, и мы поговорим о пожертвовании в университетский фонд.

На памяти ведьмы это была первая ложь в ее жизни.

Дочерни к оказался приземистой башенкой вроде силосной, примыкающей к часовне, в которой отпевали профессора Дилламонда. Уборщица объяснила, что покои мадам Кашмери находятся этажом выше, за дверью с императорским гербом.

Минутой позже ведьма остановилась перед указанной дверью. Императорский герб изображал воздушный шар, прославляя чудесное прибытие Гудвина в Изумрудный город, а под шаром — два скрещенных меча. Издали шар с висящей под ним корзиной напоминал оскаленный в улыбке череп, а мечи — зловещий крест. Ведьма приблизилась, повернула ручку и вошла внутрь.

Здесь было несколько комнат, все забитые почетными грамотами и памятными подарками от вельмож Изумрудного города, в том числе от самого императора. Ведьма прошла через гостиную, где, несмотря на теплую погоду, горел камин, миновала кухню с чуланом, забаррикадировала комодом дверь в ванную, откуда доносились чьи-то всхлипывания, и прошла в спальню.

На огромной кровати, выполненной в виде феникса, высоко на подушках покоилась мадам Кашмери. Золоченые голова и шея птицы поднимались над изголовьем, крылья распростерлись по сторонам, а лапы соединились у изножия. Куда приткнуть хвост, столяр, видно, так и не догадался. Поза у птицы получилась странной, как будто ее отбросило назад мощным выстрелом или как будто она по-человечески рожала то скопище плоти, которое давило ей на живот и опиралось на грудь.

На полу близ кровати лежала стопка газет и поверх нее старомодные очки. Но время чтения уже миновало. Жизнь покинула кошмарную Кашмери, оставив от нее только мертвенно-серое тело. Ее руки лежали сложенными на животе, открытые, слегка выпученные глаза были неподвижны. Она все так же напоминала гигантскую рыбу, только без рыбного запаха. Рядом горела недавно зажженная свеча, и в комнате все еще витал серный спичечный запах.